– Этот снимок сделан телекамерой в аэропорту имени Марко Поло.
В этот момент Тициана Базиле встала со своего места и подошла к кассе, пройдя по пути мимо их столика. Она кивнула Нелло, а на Пьетро посмотрела странным взглядом. Казалась смущенной, вероятно, из-за того, что Пьетро отверг ее любовь.
Гостиничный детектив проводил ее взглядом и сообщил другу:
– Я объяснил ей проблему с незаконным съемным жильем. Она сказала, что уже говорила об этом с начальством и что, кажется, налоговая полиция готовит большую операцию по выявлению таких квартир.
– Возможно, это решит нашу проблему, – заметил Пьетро, притворяясь, что уже знал об операции.
– Она подтвердила, что мне заплатят, но сказала это таким тоном, что я почувствовал себя мошенником, который выманивает деньги у государства.
– Ты, должно быть, ее неправильно понял. Проси столько, сколько считаешь правильным.
– Тогда я должен повысить ставку до пяти тысяч евро. Мне нужны помощники, а верные и умелые люди в наши дни стоят недешево.
– Хорошо. Эти деньги у меня сейчас при себе.
Собеседник лукаво посмотрел на него и сказал:
– Из всех, кто был под судом, ты первый, кого я вижу ходящим по городу при оружии с разрешения замначальника полиции.
Пьетро пощупал свой бок и спросил:
– Это так заметно?
– Нет, но мне платят за то, чтобы замечать некоторые подробности. Мне было бы интересно узнать, почему тебе понадобилось носить при себе ствол. У нас в Венеции уже самое меньшее десять лет, как никто не стреляет.
– Существуют опасные люди, которые убивают без колебаний.
– Если ты применишь оружие, тебя растерзают.
– Это риск, который я должен принять. Один из многих рисков.
Пьетро вышел в туалет и оставил деньги за бачком. Перед тем как уйти из траттории, он на прощание пожал руку Каприольо и сказал:
– Найди их, Нелло. Это дело нужно закончить как можно быстрей.
– Я должен бросить след толстухи и заняться этим седым мужиком?
– Нет, продолжай ее искать.
– Дело вот в чем: возможно, ее видели в молочном магазине на Кампо-Сакро-Куоре.
– И ты говоришь мне это только сейчас?
– Мне на телефон пришла эсэмэска об этом, когда я был в уборной. Пойду проверю сообщение и, если оно подтвердится, позвоню тебе.
Пьетро вернулся в квартиру-базу на Сакка-Физола: там у него была назначена встреча со слесарем, который должен был сменить замок бронированной двери.
Слесарь был озадачен.
– Это будет стоить вам кучу денег, комиссар, – сказал он.
– С тех пор как в последний раз арестовал твоего брата, я успел перестать быть комиссаром.
– Извините, я по привычке. В любом случае я не могу взять с вас меньше двух тысяч евро.
– Согласен.
В этот момент в дверях другой квартиры появилась пожилая женщина со множеством бигуди на голове.
– Вы новый жилец? – спросила она.
– Нет. Я временно пользуюсь этой квартирой как студией.
Старушка оказалась болтливой.
– Для чего вам студия? – поинтересовалась она. – Чем вы занимаетесь теперь, когда больше не служите в полиции? Я спрашиваю об этом потому, что этот особняк всегда был респектабельным домом.
Пьетро покорился судьбе и мысленно спросил себя, есть ли в Венеции хотя бы один житель, который не узнает его и, встретив, не почувствует себя обязанным произнести вслух первую хрень, которая приходит ему на ум.
– Не беспокойтесь, синьора, – вежливо ответил он. – Я иногда прихожу сюда писать воспоминания.
– Воспоминания? Признания, вот что вы пишете! – гневно воскликнула неугомонная старушка.
Бывший комиссар приготовился ответить ей грубостью, но тут раздался сигнал мобильника. Звонил Нелло Каприольо.
– Девушка, которая заведует тем магазином, уверена, что это они, – сказал он. – Она с вероятностью семьдесят процентов узнала мужчину с фотографии и помнит женщину из-за ее внешности и обильных завтраков.
Самбо подумал, что не может оставить оперативную базу в руках слесаря, который в этот момент устанавливал задвижку.
– Предупреди ее, что я приду поговорить с ней завтра утром, – сказал он.
Через три часа Самбо вернулся домой на катере, насладившись по пути ослепительно прекрасным ярко-розовым закатом и тем, как старые камни дворцов отражали этот небесный пожар. Пьетро был растроган. Таким он бывал каждый раз, когда покорно склонялся перед этим чудом – своей Венецией. В такие минуты он уверял себя, что у него еще есть надежда на жизнь, в которой будет хотя бы немного смысла.
Когда он открывал дверь, рядом с ним возникла Тициана.
– Угостишь меня ужином? – спросила она.
– Я ничего не купил.
Она показала ему две сумки, полные продуктов:
– Сегодня вечером мы будем есть как в Бари – макаронные трубочки с мидиями, и это только начало.
Пьетро полагал, что ужин – предлог для того, чтобы вернуться к одному прежнему разговору, но не имел возможности избежать этой встречи бывших сослуживцев. Заместитель начальника управления сняла жакет своего строгого кремового костюма, надела любимый фартук бывшей жены Самбо и стала хозяйничать в кухне. Она умела это делать. Пьетро занялся выбором вина: открыл бутылку «Сандорди» от Каза Рома и выпил два бокала, пока Тициана суетилась с кастрюлями.
Она старалась не встречаться с ним взглядом. Пьетро скоро устал от этой игры и сказал просто:
– Я тебя слушаю.
– Не сейчас. Я готовлю.
– Пожалуйста!
Она повернулась к нему, сжимая в руке половник.
– Я совершенно не намерена отказываться от тебя, – заявила она, и на ее лице отразилось смущение. – Я знаю, что поступила плохо, очень плохо. Когда тебя арестовали, я набросилась на тебя из-за того, что ты делил постель с этой женщиной, а не со мной. И вчера я вела себя вульгарно и смешно, предлагая себя тебе. Но я на самом деле ужасно хочу тебя, потому что ужасно люблю. Ты не знаешь, сколько раз я стояла неподалеку отсюда и ждала, пока ты пройдешь мимо. Сколько раз я приходила поговорить с тобой, тянулась к звонку на твоей двери, но не нашла мужества позвонить.
Самбо наполнил вином ее бокал и опустошил свой.
– Ты была моей начальницей и моим добрым другом. Как все мужчины в управлении, я думал, что было бы прекрасно уложить тебя в постель, но потом ты вцепилась зубами мне в сердце и разорвала его на куски.
– Ты должен простить меня, Пьетро.
– Нет. Это ты должна найти способ сделать так, чтобы я тебя простил.
– Я его найду, клянусь тебе, но попытайся смотреть на меня иначе.
Пьетро решил укрыться за шуткой:
– Как мне это сделать, если на тебе фартук Изабеллы?
– Позволь мне остаться здесь на эту ночь.
– Думаешь, это хорошая идея?
– Да.
Оба заставили себя перевести разговор на другие темы. Потом они сидели на диване и смотрели телевизор, как супруги, встретившиеся после рабочего дня.
Наконец Тициана встала и ушла в ванную. Самбо выкурил еще две сигареты, глядя из окна на небо.
Когда он лег под простыни, то почувствовал, как запах Тицианы заполняет его сознание.
– В этой кровати уже давно не было женщины, – признался Пьетро. Тициана положила руку ему на грудь – застенчиво и неловко. Он выключил свет и договорил: – Я уже не тот, кем был. И не знаю, чего мне ждать от жизни. Я живу одним днем и жду знака.
Она обхватила ладонями его лицо и поцеловала. Пьетро сдался и позволил жизни нести его по течению к открытиям, которые приготовила ему эта ночь. Может быть, она окажется короче других ночей.
Он проснулся и обнаружил, что Тициана уже ушла. В ванной Пьетро долго смотрел на зубную щетку, оставленную ею. Это был несомненный знак того, что она вернется. Их секс не стал незабываемым: они слишком торопились и не дали себе время на взаимное узнавание. Потом он навязал ей передышку – задремал беспокойным сном, который спас его от болтовни и завершающих ласк после секса.
Она решила, что будет его любить, но Пьетро продолжал считать, что это плохая идея. Размышляя над этим, он решил предать вдову Джанезин и в это утро позавтракать в кафетерии молочного магазина «Латтерия Вивальди».
– Эти двое – немцы, они приходили сюда каждое утро на протяжении двух недель. Насколько я помню, это было в конце февраля, – рассказала ему Сильвана, молодая хозяйка магазина, которая унаследовала свое заведение от отца. – Мужчина пил чай, а женщина поглощала самое меньшее два пончика, запивала их большой чашкой кофе с молоком и, когда расплачивалась, покупала еще пару круассанов, которые просила положить в пакет. Жаль…
– Чего?
– Жаль, что она так собой пренебрегает. У нее очень красивое лицо. Она чувствует себя неуютно и заглушает это чувство обильной едой.
– Понимаю, – сказал Самбо.
Хозяйка смущенно улыбнулась и дотронулась до своих волос, словно желая убедиться, что они попрежнему на месте.
– Нет, вы не можете этого понять. А я могу. Несколько лет назад я сама была в таком же положении. Тогда я весила на сорок килограммов больше, чем сейчас.
– Даже предположить не могу такого, – искренне признался бывший комиссар полиции. – Однако поздравляю вас.
– Я даже не знаю, почему рассказываю вам все это. Просто эта женщина взволновала меня – заставила вспомнить, какой я была раньше.
– Вы правильно сделали: мне может быть полезна любая подробность, – успокоил ее Пьетро. Однако решил направить разговор в сторону более достоверных и полезных сведений. – О чем они говорили? – спросил он. – Вам не приходилось слышать какой-нибудь разговор между ними?
– Я плохо говорю на немецком, знаю только то, что нужно для работы с туристами, – ответила хозяйка. – Но однажды они ссорились, и в разговоре чаще всего звучали слова Musik и что-то вроде Komponisten.
– Вы знаете, где они жили?
– Нет. Но я считала, что они специально приходят именно сюда. Я так решила потому, что однажды, во время дождя, они вошли сюда мокрыми, словно после долгой ходьбы по улице.
«Какая наблюдательная!» – подумал Самбо и спросил: