Тогда он схватил меня за лицо своей грубой рукой и заставил посмотреть на себя.
— Пусть ненадолго, Елена, но ты усвоишь мои законы!
— Елена? А почему не Айлин? — с ухмылкой спросила я по-арабски.
— Предательница и лгунья! Ты недостойна этого имени, жалкая европейка! И не смей больше говорить на этом языке!
— Говоришь со мной так, будто я грязное ничтожество, но, в сравнении с тобой, я чиста, как ангел!
По глазам было видно, как ему не терпится от меня избавиться, а руки, казалось, подрагивали от желания свернуть мне шею. Однако всё, что Рашид мог позволить себе сейчас, — ударить меня по лицу. В этом ударе отразилась его беспомощность: он не был хозяином момента. Я же, проигнорировав мгновенно проходящую боль, ощутила полную власть над своим врагом и дерзко засмеялась, глядя ему в лицо.
В гневном замешательстве Рашид выбежал из комнаты, но вернулся спустя несколько минут.
— Ешь! — он поставил передо мной поднос с едой. — Мой сын должен родиться здоровым, и я всё для этого сделаю! Завтра я привезу из города врача.
Ещё никогда прежде мясо и овощи не казались такими вкусными, и это было не только из-за голода: я наслаждалась тем, что больше не нужно сдерживать своих эмоций, а мой враг, хоть и временно, оказался в моей власти.
На следующий день, как и обещал Рашид, ко мне пришёл врач — женщина лет тридцати.
— Вам придётся выйти, — сказала она. — Я не могу осматривать женщину в присутствии мужчины, — пояснила врач, видя, что Рашид не собирается выполнять её просьбу.
Рашид вышел из комнаты, недовольно хлопнув дверью.
Осмотр проходил по всем правилам, как если бы всё происходило в больнице. Эта женщина напомнила мне Фатиму — такая же серьёзная, но добрая и справедливая.
— Ребёнок в порядке? — по-арабски спросила я.
— Да, но без УЗИ сложно сказать наверняка. Ваш муж должен привезти вас в больницу для более точного обследования.
— Он этого не сделает.
— Что ж, тогда я не смогу дать полный прогноз, но по первичному осмотру могу сказать, что с вами и ребёнком всё хорошо, — она спрятала в сумку аппарат для давления.
— Хорошо, но это ненадолго… — с грустью протянула я тихим шёпотом.
— Почему вы так говорите? — женское любопытство взяло верх.
По лицу женщины стало ясно: она понятия не имеет, в чьём доме находится и кто такой Рашид. Я бросила осторожный взгляд в сторону двери и придвинулась к ней поближе.
— Когда этот ребёнок родится, меня убьют, а его будет воспитывать этот страшный человек.
Женщина оцепенела.
— Я не арабка. Меня похитили больше года назад. Сейчас вы уйдёте, и эта дверь закроется для меня навсегда.
Пауза между нами затянулась. Было трудно предположить, о чём она думает: лгу я или говорю правду?
— Не знаю, чем вам помочь… Я просто женщина и ничего не могу сделать. — Она резко встала, желая уйти от возможных проблем.
— Подождите, умоляю! — приходилось говорить шёпотом. — У меня нет ничего, чем я могу хотя бы защититься, он всё забрал. Ребёнок скоро родится, и тогда мне перережут горло. Времени совсем не осталось!
Я взяла женщину за руку, дабы стереть между нами границу, делавшую нас чужими.
— Аллах не просто послал вас сюда! Ведь вы врач, а я в беде. Вы не можете так просто уйти!
— Но как мне помочь вам?
Ей стало страшно от услышанного и потому захотелось уйти, покинуть этот дом как можно скорее. Вот только я вцепилась в её руку, словно в спасательный круг, прекрасно понимая: эта женщина — мой последний шанс. Нельзя было отпускать её!
Скорость мысли равна скорости света. Едва взглянула на сумку с медицинскими инструментами, и ответ нашёлся сам собой.
— Мне нужен острый предмет, какой-нибудь инструмент. У вас есть хоть что-то подобное?
Женщина сосредоточенно задумалась и открыла свою сумку. Её напуганный взгляд стал чуточку смелее, и мне стало ясно: она не уйдёт просто так.
— Возьмите это, но только немедленно спрячьте! — врач вынула из футляра скальпель. — Это мой личный инструмент. Простите, но это всё, чем я могу помочь.
О большем я не смела просить. Немедленно спрятав бесценный подарок под матрац, я кратко поблагодарила женщину, хотя в душе испытывала безмерную радость.
Доктор постучала в дверь, и в комнату вошёл Рашид.
— Я осмотрела вашу жену, всё в порядке. Ребёнок здоров, но его матери необходимо больше воды, фруктов и хорошие эмоции.
Затем она простилась и покинула дом. Это был первый и последний раз, когда мы видели друг друга, но я запомнила её навсегда — сильная женщина, не отказавшая в помощи и сумевшая сохранить самообладание.
Я мысленно торжествовала: удача меня не покинула. Казалось бы, как можно говорить об удаче и даже упоминать о ней, находясь здесь, ведь само это место и осознание крайней безысходности должны лишать душу всякой надежды! Но, тем не менее, я её чувствовала. Тёплая, как солнце, она находилась рядом и никогда меня не покидала.
День клонился к закату. Исполнив все предписания врача, Рашид принёс воды и целый поднос различных фруктов: финики, виноград, персики и гуаву. Казалось, после визита врача он смягчился.
Было очевидно, что до утра меня никто не потревожит. Достала из-под матраца скальпель и присела на постель. Рассматривая его, я улыбалась, ясно представляя, как именно им воспользуюсь…
Глава двадцать восьмая
Как много раз такое бывало… Полная решимости и осознания грядущих действий, я с нетерпением ждала ночи, чтобы пустить в ход продуманный план…
Багровый закат постепенно расплывался в сумерках темнеющего неба, напоминая о назначенном часе.
Да, дверь в комнату заперта, и уже не было доброго Юсуфа, который мог её отпереть. Я не умела открывать замки при помощи острых предметов, но, тем не менее, ясно представляла, как именно выберусь отсюда: решётка на окне была закреплена четырьмя шурупами, а наконечник скальпеля очень напоминал отвёртку. Стискивая зубы, пришлось приложить немало усилий, чтобы попытаться выкрутить хотя бы один. Пальцы быстро уставали, а ладони потели.
— Да поддайся же ты!
Сделав ещё одно тщетное усилие, я бросила скальпель на постель и выдохнула, вытирая об одежду вспотевшие ладони. Но так прошла только первая попытка. О том, чтобы сдаться, не было и мысли! Недолгий отдых позволил обдумать действия и понять ошибку. Обернув рукоятку скальпеля носовым платком, я начала пытаться снова. Инструмент перестал выскальзывать из ладони. И вот, наконец, после недолгих усилий первый шуруп поддался. Терпеливо и настойчиво я выкручивала их один за другим, делая недолгие перерывы, чтобы размять покрасневшие пальцы.
Луна глядела в окно — моя молчаливая помощница и единственный друг в чужой обители. Она ярко освещала комнату, не позволяя мраку мешать работе. Я могла видеть всё почти так же ясно, как днём.
Победа была близка! Выкрутив последний шуруп, мне удалось осторожно и тихо снять решётку с окна.
— О Господи… Получилось!
Даже тогда, когда состоялась моя первая выставка в Минске, я не радовалась так, как сейчас.
Ночь усыпила бдительность каждого в этом доме. Воспользовавшись идеей самого первого побега, пришлось всё повторить, только сейчас — с ещё большей уверенностью.
Целеустремлённость сильнее всех страхов и препятствий. Выпрыгнув из окна, в душе я почувствовала приятную дрожь, как перед свершением чего-то великого. Я молилась только о том, чтобы роды не начались раньше срока, ведь такое возможно в стрессовых ситуациях. Однако была уверенность, что все силы добра сейчас на моей стороне.
Свобода смотрела на меня, протягивая руку и умоляя пойти за ней туда, откуда дует ветер, туда, где встаёт солнце… Но я устала бежать в страхе, устала оборачиваться, рискуя быть пойманной. В этот раз я не хотела так просто уходить, зная, что могу положить конец дальнейшим терактам.
Рука крепко сжала скальпель, а ноги уверенно повели к западному входу в дом. Дверь для слуг оказалась открытой. Я не знала расположения большинства комнат, поэтому, следуя по ещё тёмному коридору первого этажа, приходилось лишь догадываться — что находится по обратную сторону дверей. Впрочем, мне было известно, где спит Рашид, вот только мой хладнокровный план не предполагал идти к нему в первую очередь.
Внезапный шорох за ближайшей дверью заставил остановиться. Я прижалась к стене, приготовившись к любому повороту. В такие моменты понимаешь: невозможно просчитать каждый шаг заранее.
Дверь тихо приоткрылась, и в коридор вышла молодая девушка.
— Молчи и не шевелись! — шёпотом приказала я.
Одной рукой пришлось быстро схватить её за лицо, плотно прижав рот ладонью, а другой — поднести скальпель к её горлу.
— Если издашь хоть звук, убью! Поняла? Мне терять нечего!
Девушка закивала головой. Я осторожно убрала руку с её губ.
— Это твоя комната?
— Да, — робко прошептала она, дрожа и посматривая на острый скальпель.
— Там есть кто-нибудь ещё?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Заходи внутрь.
Мой разговорный арабский стал практически так же хорош, как и английский. Пусть с акцентом и некоторыми трудностями, но всё же я говорила и могла понимать других.
— Закрой дверь.
Мой отчаянный и одновременно спокойный вид, а также голос, лишённый малейшего волнения, убедили девушку, что я способна на всё. Действительно, я была морально готова устранить любую угрозу, лишь бы спасти себя, своего ребёнка и тех, кто ещё может пасть от рук этих убийц.
— Где спят твои хозяева и кто сейчас есть в доме? Только не смей лгать, иначе я немедленно отправлю тебя к Аллаху!
— Я всё сделаю, всё скажу! О Аллах, защити меня! — девушка на миг закатила глаза вверх.
— Ты и сама можешь себя защитить. Просто слушайся меня!
Было видно: простая служанка уж точно не собиралась умирать из-за «великой преданности» своим хозяевам.
— Хозяин Рашид спит в комнате наверху, его братья — в комнатах рядом.