Сверх того, почитаю справедливым упомянуть здесь о содействии, оказанном мне следующими лицами и учреждениями:
1. Начальник Туркестанского Почтово-телеграфного округа Действительный Статский Советник Петечинский по моей просьбе немедленно усилил личный состав Андижанской Почтово-телеграфной конторы и сверх того, отдал распоряжение, чтобы все почтово-телеграфные учреждения Ферганской области работали круглые сутки. Эти распоряжения и беспрепятственное пользование во всякое время телеграфными аппаратами для переговоров много ускорили и облегчили мою работу. Вообще со стороны Действительного Статского Советника Петечинского я встретил самое широкое и предупредительное содействие. Все чины Андижанской Почтово-телеграфной конторы, на долю которых выпала тяжелая и беспрерывная служба в течение всего моего пребывания в Андижане, исполняли свои обязанности с неослабной энергией и отменным усердием.
2. Ферганский Областной Прокурор Статский Советник Базилевский, как выше упомянуто, по личной инициативе предложил услуги всех состоящих в его ведении чинов Судебного ведомства. Чины эти, получив указания от Военного Прокурора, ревностно производили порученные им следствия и тем весьма значительно облегчили и ускорили труды Следственной части.
3. Администрация Самарканд-Андижанской железной дороги предоставила в распоряжение мое один паровоз с несколькими вагонами для экстренных служебных поездок чинов, находившихся в моем ведении, а также свой телеграф в беспрепятственное мое во всякое время пользование, что также способствовало скорейшему ходу дел.
Доложив вышеизложенное, почитаю возможным перейти к изложению добытых производившимся мною расследованием данных об обстоятельствах мятежа, поднятого ишаном Мухаммад-Али.
Личность ишана. Ишан Мухаммад-Али-Хальфа Мулла Сабыр-Суфиев был человек среднего роста, хорошо развитый физически, несколько бледный, с выразительными, вдумчивыми черными глазами. По его словам, ему было 45 лет, но на вид он казался моложе. Предки его были родом из Кашгара, сам же он родился в кишлаке Мин-Тюбе Маргеланского уезда, где постоянно и проживал. Одиннадцать лет тому назад он совершил хадж в Мекку, после чего его влияние на народ стало особенно прочным, хотя и до того, судя по некоторым сведениям, было велико и началось уже давно. Недалеко от кишлака Мин-Тюбе жители указывают в пустынной местности на небольшой горке близ проездной дороги на дерево, посаженное выращенное ишаном Мадали (сокращенное Мухаммад-Али) для приюта путников в знойное время. Сюда в течение нескольких лет ишан носил издалека ведрами воду, поил ею страждущих от жажды и поливал дерево, дававшее по мере роста все больше и больше благодетельной тени, в которой путешественники находили отрадный отдых. По-видимому, с этого и началась известность ишана, создавшая ему славу вначале благочестивого, а потом святого человека. По мере возрастания этой славы росло и благосостояние ишана, которое, путем доброхотных приношений его почитателей, стало давно уже настолько значительным, что он мог принимать у себя и кормить массу народа, как постоянно у него жившего, так и временно его посещавшего. Число тех и других доходило иногда до тысячи, а ежедневно собиралось по несколько сот человек. В обширной усадьбе ишана находились громадные котлы для варки пищи, вместительность которых вполне соответствовала указанному числу посетителей. При ишане постоянно было до 30 суфиев, 40 шакирдов и несколько человек, давших различные обеты, по-видимому, нечто вроде аскетов. Приближенные люди и ученики своими рассказами о святости ишана привлекали к нему народ, среди которого твердо держалась вера в творимые чудеса; так, например, говорили, что он варит плов без огня. Как люди делались приверженцами ишана, можно видеть из показания одного киргиза, данного на следствии. Он показал, что три года тому назад, наслышавшись о святости и чудесах ишана, пошел вместе с несколькими знакомыми киргизами в Мин-Тюбе и «подал руку» (вступил в число учеников) ишану, причем внес в его пользу пять тиллей, а от него получил черную тюбетейку и благословение. После того киргиз этот стал бывать у ишана каждый год раза по два, по три и оставался дней по шести, а наконец и окончательно поселился в его усадьбе. Значение ишана было настолько велико, что он три года тому назад начал назначать в ближайшие к Мин-Тюбе местности раисов. Эти воскрешенные им цензоры нравов были вооружены, как и в ханские времена, плетями и били ими народ за неисполнение требований шариата. Таким образом, рядом с нашей властью жили и действовали ставленники ишана. Насколько вообще он пользовался уважением и доверием населения, можно судить по документу, найденному в его мечети и скрепленному печатями: одного народного Судьи, кандидата его, двух волостных Управителей, семи сельских старшин и трех влиятельных жителей Кулинской волости. Документ этот, свидетельствуя в начале о падении народной нравственности, в конце гласит: «Ввиду вышеизложенных обстоятельств мы, нижеприложившие печати, для направления всех на путь истинный, для разъяснения и растолкования повеления Божьего каждому и всем, назначаем ишана Мухаммад-Али-Хальфа Мулла Сабыр-Суфиева, с тем чтобы с лицами, кто не послушается его, он пусть с ними поступит по шариату, т.е. прикажет ли ему шариат сечь или заключить куда-либо или еще что-либо другое. Свое уполномочие он (ишан) может передать и другим лицам. Пусть все веруют в Бога и Его пророка. 1312 г., месяц Суфар».
Заговор. По показанию самого ишана Мадали, его постоянно беспокоила сильная порча нравов в народе. Хотя это замечалось и в последние времена Коканского ханства, что по его, ишана, мнению, и повело по воле Божией к падению этого ханства, но по завоевании края русскими дело пошло гораздо хуже. Порча нравов выразилась в развитии разврата, пьянства и азартных игр, в ослаблении семейных начал и вообще в разнообразных отступлениях от требований шариата. Русская власть, хотя и обращалась с народом мягко, но в то же время отменила закятный сбор, лишила доходов вакуфные учреждения и запретила паломничество в Мекку, не обращая при этом внимания на упадок народной нравственности. Замечая все это, он, ишан, описал такое грустное положение вещей турецкому султану, причем будто бы тот просил его ходатайствовать пред нашим Государем о принятии мер к восстановлению жизни по шариату, «опасаясь, чтобы уклонения от шариата не вызвали гнева Божия на русские власти». Достойно внимания это обращение ишана к повелителю правоверных, сделанное год назад, т.е. тогда именно, когда после побед турок над греками мусульманство повсеместно подняло голову, оживившись надеждами на торжество ислама. В ответ на это письмо, писанное по неграмотности автора приближенным к нему, ныне умершим, лицом, ишан получил чрез одного якобы кашгарца-паломника фирман. Фирман этот, найденный 21-го Мая в Коране ишана у Субханкула Арабаева (близкий к ишану человек) при обыске после поимки, гласит следующее:
Перевод фирмана.
«Во имя Бога, Милостивого, Милосердного.
Хвала Богу, Господу миров. Благословение Божие и мир посланнику Мухаммаду, семейству его и всем сподвижникам его. А затем: священное преемство (ишанство) от хазрета, господина рода человеческого – Мухаммада, – да будет над ним благословение Божие и мир, – перешло кхазрету Абубекру Саддыку[569], – да будет он угоден Богу Всевышнему; от него к хазрету Салману-персу, – да будет он угоден Богу Всевышнему; от него к хазрету Касыму сыну Мухаммада, сына Абубекра Саддыка, – да будет он угоден Богу Всевышнему; от него кхазрету Имаму-Джагфару-Садыку, да будет он угоден Богу Всевышнему; от него к хазрету Султану-Баязиду-Бестами, – да освятится его могила; от него к хазрету, Шейху-Хасану-Хыркани; от него к хазрету Ходже Алию Фармади; от него к хазрету Юсуфу Хамадакскому; от него к хазрету Ходжа Джихану; от него к хазрету Ходжа Абдул Халыку Гадждуанскому; от него к хазрету Ходже Арифу; от него к хазрету Ходже Махмуду Инджир Фягнави; от него к хазрету Алию Рамитанскому; от него к хазрету Бабли Симаси; от него к хазрету Амиру Куляму от него к хазрету Багаульхакк Ваддину Накши-бенди Бухарскому; от него к хазрету Мауляна Ягкубу Чархи; от него к хазрету Ходже Ахрар Вали; от него к хазрету Мауляна Захиду; от него к хазрету Ходжа Дервишу; от него к хазрету Ходже Исфаринскому; от него к хазрету Ходже Амкякинскому; от него кхазрет Имаму Бакы-Биама; от него кхазрету Имаму Раббани, начавшем 2-е тысячелетие (после Мухаммада); от него кхазрету Ходже Мухаммад Сайиду; от него к хазрету Махзум Ишану Абдул Абаду; от него к хазрету Махзуму Ишан Ходже Миян Абиду; от него к хазрету Сеид Муса-хану Дагбидскому; от него к хазрету Хальфа Мухаммад Садыку; от него к хазрету Хальфа Хусейну; от него к хазрету Сеид Абдулле; от него к хазрету Шейху Абдул Гафуру Эфенди; от него к хазрету Хальфа Шейху Мухаммаду Зияутдину Яркендскому; от него кхазрету Мухыббуль-Фухара Вальма Сакину, который есть халиф Милосердного, что не всеми признается и общепризнанный халиф пророка, – из царственного потомства Османа Султана, сына султана, воителя за веру, Султана Абдул Хамид Хана[570], да продлит Бог царство его, власть и величие! От него кхазрету Хальфе Мухаммад Алию Миньтипинскому[571]. Он упомянутый настаивает на том, чтобы было приведено в исполнение священное предание посланника, – да благословит его Бог и помилует, – с искренним сердцем и совершенною преданностью, дабы тарикат не остался без осуществления[572] в действительности»[573].
Одновременно с письмом кашгарец вручил ишану присланный ему султаном с своего плеча старый халат[574]. Ишан твердо верил, что грамота и халат действительно присланы ему от султана, и получение этих священных подарков и полномочий от самого халифа должны были сильно поднять фанатика ишана Мадали в его собственных глазах и действовать на его экзальтированную натуру. Весьма вероятно, что он после этого счел себя призванным спасти народ и с этою целью прежде всего освободить его от русского владычества