нас стране.
Разведчиков для Афганистана могло бы быть достаточно пять или шесть, два функционировали бы со стороны Закаспийской области и трое или четверо со стороны Бухары.
Ввиду того, что в Хорасане есть наши Представители Министерства Иностранных Дел и противочумные отряды, на обязанности коих лежит доставление разведочных сведений о стране со стороны Персии из Туркестана, можно бы ограничиться двумя разведчиками: один функционировал бы из Кара-Кала, а другой из Чикишляра.
Таким образом, бюро получало бы сведения о настроении умов и положении вещей как от перечисленных разведчиков, так и от всех представителей нашего Министерства Иностранных Дел в Бухаре и Персии и чинов противочумных отрядов из Астрабада, Гумбети-Кабуса, Мешхеда, Кочана, Турбети-Хойдари, Турбети-Шайхи-Джама, Бирджада и Сеистана. Район, обнимаемый такой разведочной сетью, простирался бы от берегов Каспийского моря до границ Китая и Индии и от Сыр-Дарьи до Белуджистана. Ради свежести собираемых сведений и быстроты их получения они могли бы быть посылаемы в Ташкент с мест их собирания без переводов на русский язык, в оригиналах. Здесь в Центральном бюро шла бы сортировка и перевод этих сведений, для чего, разумеется, на службе в бюро должны быть исключительно люди, знающие восточные языки: турецкий (с его наречиями: азербайджанским, туркменским и «джагатайским») и персидский (таджикское и собственно персидское наречия)[691]. Для освещения и подкрепления добываемых сведений необходимо, конечно, следить за текущими сведениями из жизни исламского мира, получающимся благодаря непосредственному знакомству с мусульманской прессой. Для этого должны в бюро выписываться наиболее распространенные периодические издания Турции, Персии, Поволжья и Кавказа на турецком и персидском языках[692]. Составленные на основании донесений разведчиков и сообщений восточных газет ежемесячные обзоры положения окружающих нас мусульманских народностей давали бы более или менее полную картину состояния умов на настроения современного исламизма. Во всякую минуту можно бы было в бюро получить сведения и разъяснения по тому или другому наблюдательному вопросу, во всякое время благодаря имеющимся под руками материалам возможно бы было дать самые последние сведения из жизни сопредельных с нами среднеазиатских государств.
Причем сведения касающиеся административно-гражданского управления краем, передавались бы для доклада Генерал-Губернатору Управляющим Канцелярией, а сведения военного характера поступали бы Начальнику штаба округа для доклада командующему войсками. Ввиду этого половина лиц, занимающихся в бюро, должны быть военными, а половина – гражданскими (сообразно тому, как это показано в штатах представляемой при сем примерной сметы расходов на бюро). Этим достигалась бы планомерность широких разведок и вообще ознакомление с теперешними умственными течениями и религиозно-политическими запросами Русского Туркестана, Бухары, Хивы, Афганистана и Персии.
Подобное общение с населением названных стран делало бы нас господами положения Средней Азии, и мы бы были избавлены от возможности повторения печальных опытов в виде Андижанского восстания 1898 года или последней нашей войны с Японией, неудачный исход которой талантливый французский корреспондент Людовик Нодо прекрасно охарактеризовал метким заглавием изданной им книги «Они не знали», т.е. русские не знали правды о положении Японии.
Конечно, сумма, потребная на организацию такого бюро, может показаться достаточно внушительной (30 т. рублей), как это видно из представляемого расчета. Но если принять в соображение то обстоятельство, что Военное Министерство могло бы обратить ныне ассигнуемые Штабу 2-го Туркестанского армейского Корпуса и Окружному штабу тысячные суммы на разведки, что из секретных сумм, отпускаемых в распоряжение Генерал-Губернатора, могло быть уделено[693] до 2 т. рублей и что, наконец, ввиду проектируемого упразднения должности состоящего при Генерал-Губернаторе дипломатического чиновника, получилась бы экономия в 5 750 рублей, то общая сумма дополнительного ассигнования из ресурсов Государственного Казначейства на эту надобность могла бы быть не более 6—7 т. рублей.
В общегосударственном бюджете, конечно, это величина крайне незначительная, между тем ее огромное значение для нашего положения в крае едва ли может быть учтено даже приблизительно. На эти сравнительно незначительные деньги мы можем предотвратить те неисчислимые неприятности и крупные убытки, примеры которых мы видим в ныне совершающихся событиях в Индии. Нет ничего удивительного, если «пробуждение» туземцев Индии повлечет за собою таковые же волнения и в наших среднеазиатских владениях, где неподготовленность к ним местной Администрации слишком очевидна, чтобы о ней распространяться.
Такова в общих чертах схема проектируемого «Центрального разведочного Бюро Туркестанского края», какую Канцелярия имеет честь представить на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства.
Управляющий Канцелярией Полковник Мустафин.
Делопроизводитель А. Семенов.
ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 31. Д. 540. Л. 5-12 об. Подлинник. Машинопись. Извлечения.
Протокол № 1
Комиссии по вопросу «0 разведке вне и внутри Туркестанского края»[694]
В[есьма] секретно.
В четверг, 7 Августа 1908 года состоялось первое заседание означенной Комиссии. На заседании присутствовали Председатель Комиссии Помощник Туркестанского Генерал-Губернатора и Командующего войсками Туркестанского военного Округа Генерал-Лейтенант Кондратович и члены ее: Начальник Штаба Округа Генерал-Лейтенант Рихтер, Окружной Генерал-Квартирмейстер Генерал-Майор Федяй, Управляющий Канцелярией Генерал-Губернатора Полковник Мустафин, Директор Туркестанской Учительской Семинарии Н. П. Остроумов, Полковник Ягелло, Коллежский Асессор А. А. Семенов и Генерального Штаба Капитан Муханов.
Заседание посвящено было выяснению вопроса об умственных течениях среди мусульман и отрицательных сторонах нашего управления туземцами.
С означенной целью были выслушаны доклады Полковника Ягелло от 23 Июля с.г. – «Об умственном движении среди туземцев» и Канцелярии Генерал-Губернатора от 3 Июля с.г. – «Об организации центрального бюро разведки вне и внутри края», а затем мнение Н. П. Остроумова, с 1870 года изучавшего ислам и до сих пор следящего за жизнью мусульман.
1. Общее положение дела.
На основании доложенного, историческая справка об умственном движении среди мусульман, в частности так называемом панисламском движении, представляется следующей: Исходной точкой панисламского движения должна считаться мусульманская доктрина «все мусульмане – братьяДля более легкого и успешного вербования фанатических последователей панисламизма агенты его рисуют в устных проповедях и в печати яркими красками упадок ислама и необходимость восстановления его во всей чистоте первых веков гиджры, запугивая мусульман завоевательными стремлениями европейцев.
В странах с арийской культурой – в Персии, Афганистане и у нас в Средней Азии – ислам слился с религиозно-философским учением суфизма, распространившегося и в других странах и известного также в Средней Азии под имением ишанства, на Кавказе – мюридизма и в Африке, в Турции и Персии – дервишизма. Это учение влило в ислам новую струю в пользу усиления значения духовных наставников (ишанов, пиров, шейхов или муршидов) и полного послушания и обезличения в их руках мюридов, их учеников или последователей.
Ввиду огромного значения ишанов для единоверцев, с одной стороны, и для Русского Правительства – с другой, о них создалась значительная литература. Вообще мнения компетентных лиц сводятся к тому, что ишаны, пользуясь огромными влиянием и действуя незаметно для русской Администрации, фанатизируют толпу, имеют большое влияние на выборы желательных им казиев, волостных правителей и др. должностных лиц и становятся во главе каждого политического движения, как это было в Андижанском восстании.
На подогревание фанатизма среднеазиатских мусульман имеют также большое влияние:
1.
ХаджииОбщина мусульманских паломников была и будет настолько сильна, чтобы по своему усмотрению изменять даже ход политических событий.
Французский ученый Сент-Ил ер утверждает, что сигнал алжирских возмущений конца прошлого столетия вышел из Мекки.
Турция во время последней русско-турецкой войны обращалась за помощью кмеккским паломникам. Было даже командировано особое лицо из Константинополя в Мекку, чтобы переговорить с мусульманскими богомольцами из Индии, Афганистана и Средней Азии и повлиять на них в смысле, благоприятном для британской политики, враждебном России.
Кааба, святыня Мекки, служит во время хаджа центром религиозного возбуждения и содействует политическим переворотам и волнениям в магометанском мире.
Сфера влияния и политического значения Хаджиев простирается далеко за пределы Мекки и отражается на судьбах проходимых ими стран и их местожительств. Титул хаджия окружает мусульманина ореолом святости, а его фанатичное отношение ко всему иноверному служит для его соотечественников образцом веры и образа жизни.
2.
Далили