Вообще настроение умов туземного населения русской части города Ташкента самое спокойное – мирное.
ЦГА РУз. Ф. И-462. Оп. 1. Д. 355. Л. 1-2 об. Черновик. Машинопись.
Донесение Туркестанского Генерал-Губернатора Военному Министру.
14/19 Марта 1909 г. № 549, г. Ташкент
Копия. Совершенно секретно.
Военному Министру
В течение более чем сорокалетнего владычества нашего в Средней Азии ближайшее и глубокое знакомство как местной Администрации, так и русского пришлого населения с окружающими массами туземцев-мусульман было, в общем, только поверхностное. Повседневные сношения с последними не шли дальше обычного официально-делового или торгово-промышленного характера. Прежняя, веками сложившаяся и обладающая известной стройностью организация туземного населения, основанная на неподвижной догме Корана, оставалась чужда победителям до самого последнего времени. Правда, в течение всего почти сорокалетнего периода управления нами Туркестаном были со стороны прежних Генерал-Губернаторов попытки ближе познакомиться с запросами и идеалами среднеазиатских мусульман, но эти попытки, как навеянные известными событиями, были непрочны и сколько-нибудь осязательных результатов не дали.
Первый устроитель Туркестана, покойный Генерал-Адъютант К. П. фон Кауфман, в своих разнообразных заботах об устройстве и процветании края, первый обратил внимание на необходимость для Администрации знать язык, быт населения, его нравы и историю. Неоднократные, настойчиво подтверждаемые им распоряжения в этом смысле по Туркестанскому краю, хотя и имели успех, но, разумеется, только частичный, ибо лишь сравнительно незначительная часть административных чинов Туркестанского края близко ознакомилась с языком и духовными запросами местных туземцев.
В январе 1884 года, чрез год с небольшим по прибытии в край, б. Генерал-Губернатор, Генерал-Лейтенант Черняев, образовал Особую комиссию для составления проекта правил об устройстве мусульманского духовного управления в Туркестане, заведования вакуфными имуществами и упорядочения учебной части туземных школ. К сожалению, состав этой комиссии исключал всякую возможность разумной разработки поставленных ей вопросов: она была составлена исключительно из одних представителей местного мусульманского духовенства и близко стоящих к нему казиев, этих столпов мусульманской обособленности. Выработав по всем вопросам предложенной ей программы проекты, совершенно не согласные с интересами русского управления Туркестанским краем, комиссия вскоре прекратила свои действия.
Другая попытка в этом роде относится ко времени управления краем Генерал-Лейтенанта Духовского, когда Андижанское восстание 1898 г. после целого ряда лет вполне мирной жизни края поразило своею неожиданностью и заставило с особенной внимательностью присматриваться к туземному населению, его быту и нравам. Для рассмотрения и разрешения вопросов как об устройстве в Туркестанском крае духовного управления мусульман, так и о возможно широком изучении чинами административно-полицейского управления быта, экономического положения и миросозерцания туземцев, Генералом Духовским была образована в 1898 г. Особая комиссия из административных лиц, знающих туземные нравы и обычаи и знакомых с местными наречиями. Но как занятия этой Комиссии, так и циркуляры Генерала Духовского, рекомендовавшие местной Администрации следить за литературой по мусульманству и изучать последнее практически, сколько-нибудь пользы самому делу не принесли, так как все это принималось к руководству и сведению только в то время, когда Генерал Духовской находился в крае.
Спустя семь лет после того б. Туркестанский Генерал-Губернатор Генерал-Лейтенант Суботич, вскоре по прибытии своем в край, счел необходимым вновь возбудить вопрос о необходимости изучения местных языков и быта туземцев чинами Администрации. В начале 1906 года была образована особая комиссия из разных чиновных лиц г. Ташкента для обсуждения более рациональной постановки вопроса об изучении местной Администрацией и другими служилыми людьми края языка тех туземцев, с которыми им более всего приходится иметь дело. Занятия комиссии, как и самый обсуждаемый ею вопрос, вызвали оживленный обмен мнениями на страницах различных краевых газет, причем в полемике по сему принимали участие даже профессора-ориенталисты. Сводка всех газетных статей по сему предмету, изданная по распоряжению Генерала Суботича отдельною книжкою, представляет крайне интересный материал[730]. На основании постановления Комиссии Генералом Суботичем были разрешены к открытию курсы местных языков в наиболее главных городах края; небольшие средства на это были отпущены из местных земских сумм. Ближайшим своим действием, в дополнение ко всему этому, Генерал Суботич полагал сделать представление о необходимости закона «об обязательности знания туземных языков для всех чинов гражданской Администрации Туркестана»[731].
Однако отъезд Генерал-Лейтенанта Суботича из края не дал возможности осуществить намеченные им мероприятия во всей их полноте, и открытые курсы языков впоследствии принуждены были закрыться. Заменивший Генерала Суботича Генерал-от-Инфантерии Гродеков также обратил внимание на крайне слабое знание местных языков чинами Администрации и, желая сделать это знание прочным, стоящим вне всяких случайностей и личных побуждений, также проектировал издать закон, как и Генерал Суботич, об обязательном знании местных языков состоявшими в крае на государственной службе лицами. Но проект этот, к сожалению, не встретил сочувствия со стороны Военного Министерства[732].
Современное настроение мусульманского мира. За последние 3—4 года произошли в разных странах мира события, потрясшие и захватившие своею неожиданностью народы, до сего времени, казалось бы, чуждые современной истории. Войны, изумительные по своим последствиям, и социально-экономические вопросы, неожиданно выдвинутые на сцену мировой жизни последнего времени, коснулись и косного мира мусульман. В его недрах также стала происходить своего рода эволюция: сначала идеи панисламизма или всемусульманства, затем резче стали проявляться стремления к национализму и, наконец, возникли в последнее время явно революционно-сепаратистские; все это коснулось мусульманства и переживается им в наши дни, все это до глубин народных всколыхнуло инертные до сего времени массы наших мусульман и вызвало среди них явное брожение идей о национальном единении
и личной свободе, а также идей социализма. Это началось со времени последней нашей войны, когда несчастья наших поражений принесли с собою переоценку отношений к нам восточных народов. Но поражения русских принесли несчастье не нам лишь одним: возможность освободиться от гипноза европейских народностей повела к открытой революционной пропаганде сначала в Индии, затем Персии и Турции, причем эмиссары Султана, как духовного главы всех мусульман мира, стали чаще, чем когда-либо, появляться среди наших магометан, принося к ним известия об успехах младотурецкого движения, поощряемого самим халифом и о необходимости тесного[733] единения всех мусульман[734].
Вообще теперь мусульманский мир пришел в состояние непередаваемого одушевления, причем наряду с идеями о социальном и политическом равенстве первенствующею мыслью стало сознание о необходимости во чтобы то ни стало освободиться от порабощения и опеки христианских народностей. Подобными идеями охвачены и у нас в России даже те мусульманские народности, которые незначительны по своей численности, например, поволжские и т.н. Кавказские татары[735]. Без сомнения, подобные идеи, культивируясь на почве так заметно развившегося за последнее время панисламизма, охватывают у нас территорию мусульманства гораздо более обширную, чем это представляется без внимательного изучения этого движения среди мусульман. Несомненно, что желчь известного недовольства, обид и огорчений вследствие непонимания религиозных и бытовых интересов или допускаемого иногда низшей Администрацией произвола, находит благодарную почву среди темных мусульманских масс. В недрах последних, несомненно, блуждают и созревают известные идеи, пропитанные если и не явным сепаратизмом, то, во всяком случае, одухотворенные недовольством существующим положением.
Кавказ в отношении пробуждающегося мусульманства представляет собою в настоящее время тот центр, где под покровом русского господства мирно проживают главные и наиболее активные деятели персидской революции. Тесные и близкие отношения персидских «федаи» (активные исполнители кровавых приговоров революционных комитетов) с кавказскими революционными кружками давно уже установлены с несомненною достоверностью, причем Тифлис является, по-видимому, главным сосредоточением подобных революционных идей. Многие прокламации, распространенные в Персии от имени «Центрального Мусульманского Комитета» (Иджимайун Омиун), помечены Батумом. В начале прошлого года в Энзели был задержан персиянин, провозивший из России детонаторы для бомб; другой перс Шейдаев, долгое время живший в Тифлисе, был арестован в Тегеране по подозрению в экспроприациях на революционные цели у разных сановников, которым он посылал подметные письма. Наконец, приведение в исполнение разных революционных актов на Кавказе заранее было известно в Баку и Тифлисе, например, в № 4 и 7 за прошлый год юмористического журнала, «Молла-Наср-эд-Дин», издаваемого в Тифлисе, в иносказательной форме описывалось с часу на час ожидающееся появление ныне царствующего в Персии Шаха в геенне огненной[736].
Несомненно, живая связь той революционной пропаганды, которая ныне потоком разлилась по всей Персии, не ограничивается одним лишь Кавказом. В значительной части граница Персии соприкасается с Закаспийскою областью, южная часть которой прилегает к Хорасану и Астрабад-Бастамско-му району на протяжении почти 1 000 верст. Непосредственное и разнообразное общение поэтому существует между всеми нашими и персидскими пограничными пунктами. Города: Йезд, Нишапур, древний центр шиитского фанатизма Себзевар, высокочтимый священный Мешхед идр., несомненно, тяготеют к Асхабаду, Кизыл-Арвату и Мерву, и можно с достоверностью поручиться, что в последних также проживают деятели персидской революции