шиант и маддахш или лекарям, конечно, не приведено. Однако составители всех публикуемых отчетов признают «сильное влияние мулл, ишанов и маддахов на толпу», которая охотно слушает своих гостей, участвует в ритуалах, просит за них помолиться, излечить от недугов и охотно жертвует средства в их пользу.
Итак, подозрительность чиновников в отношении ритуальных коммуникаций, свободно и без обоюдных проблем практикуемых до Андижанского восстания, вдруг обрела тотальные формы, даже иногда превращаясь в театрализованный фарс. Так, например, кроме упомянутых «бродячих мулл» объектом слежки (как это видно из секретного резюме к упомянутой переписке полковника Путинцева) становились юродивые (в документе – «джинны»), от которых тоже почему-то ожидалась «антиправительственная пропаганда».
Переписка бюрократов со всей очевидностью показала крайне слабую осведомленность чиновников[759] в сути и традициях запрещаемых ими ритуалов. Во-первых, их рассуждения и заключения основаны на христианской (православной) традиции, которую они пытаются наложить на незнакомые им явления из повседневной религиозной и культурной жизни. Во-вторых, большинство из них действуют обычными для имперского чиновника методами – легче запретить, чем пытаться понять незнакомое явление. Парадокс, однако, состоял в том, что названные традиции «проповедничества» как раз были (и во многом остаются теперь) серьезным противовесом против «фундаментализации» ислама и всегда оставались предметом критики как пуристов из консервативных кругов богословов (особенно ханбалитов и позже ваххабитов), так и реформаторов.
Едва ли можно сказать, что давние традиции «духовных кормлений» Степи обходились без шарлатанов, лжесуфиев, лжелекарей и т.п. Возможно также, что забота колониальных чиновников оградить простолюдинов от поборов тоже была вполне искренней. Однако описанные традиции сложились задолго до вторжения
Российской империи, а их запрет едва ли мог быть эффективным. Как раз ограничение доступа представителей потомственных кланов тех же маддахов к своей постоянной аудитории, порождали массу шарлатанов на местах, способствуя профанации самой традиции «духовного кормления» той части общины, которая привыкла к подобного рода традиционным ритуальным собраниям и коммуникациям.
Б. М. Бабаджанов
Отношение Канцелярии Туркестанского Генерал-Губернатора Военному Губернатору Сыр-Дарьинской области. 10 Января 1892 г. № 22
Секретно
Господину Военному Губернатору Сыр-Дарьинской области. Начальник Закаспийский области уведомив меня, что ввиду нежелательного влияния мулл на туземное население вверенной Его Превосходительству области им установлен бдительный надзор за приезжающими в область муллами, обратился с просьбою об оказании с моей стороны содействия возможному затруднению пропуска мулл из Туркестанского края в Закаспийкую область.
Предварительно удовлетворения просьбы Генерал-Лейтенанта Куропаткина имею честь просить Ваше Превосходительство уведомить меня, какие меры полагали бы возможным принять для исполнения желания Начальника Закаспийской области.
Генерал-Лейтенант (подпись).
Управляющий Канцелярией (подпись).
Резолюция: На заключение Начальнику города. Гродеков. 7.02.1892.
Секретно
Настоящее предписание, согласно резолюции г. Военного Губернатора, препровождается кг. Начальнику гор. Ташкента на заключение, с просьбою о последующем донести Его Превосходительству в надписи на сим же. Февраля 19-го дня 1892 гг. Ташкент.
Советник (подпись).
ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 31093. Л. 2-2 об. Подлинник. Машинопись.
Донесение Начальника г. Ташкента Военному Губернатору Сыр-Дарьинской области
Секретно
С предоставлением настоящей переписки имею честь донести Его Превосходительству Господину Военному Губернатору Сыр-Дарьинской области, что тождественный вопрос уже возбуждался во вверенной Его Превосходительству области в 1885 году, в видах охранения кочевого населения от вредного влияния мулл – сартов и татар, пропагандирующих между кочевниками фанатическую нетерпимость к иноверцам и при том эксплуатирующих доверчивость киргиз, собирая на подарки скотом и деньгами, а мнимое врачевание болезней талисманами и просто, как дань уважения к святости этих мнимых потомков пророка. Какие меры решено было предпринять для ослабления влияния мулл – мне неизвестно, так как мнения требовались Областным Правлением только от уездных Начальников, но очевидно, что для ослабления влияния «ишанов» на умы населения Закаспийской области должны быть приняты те же меры, какие признаны по отношению к нашему кочевому населению.
Со своей стороны я считаю необходимым добавить, что, по моему мнению, всякие крутые мероприятия, вроде высылки мулл административным порядком и т.п., вряд ли принесут пользу, так как проповедь ишанов во всяком случае имеет религиозной оттенок и открытое преследование этого зла может лишь усилить влияние фанатических проповедников, придав им ореол мученичества за веру. Поэтому для воспрепятствования ишанам не только проникать в соседнюю Закаспийскую область, а и вести свою пропаганду в пределах Туркестанского Генерал-Губернаторства, я полагал бы необходимым обратить на этот важный вопрос внимание всех должностных лиц Администрации, с тем чтобы, во-первых, каждый уездный Начальник, сообразно с местными условиями, изыскал бы меры против пропаганды мулл, во-вторых, привел бы в известность число проживающих в районах его уезда и периодически посещающих население уезда мулл и, затем, учредил бы за всеми подобными лицами, а также за так называемыми «джиннами» (юродивыми) секретный надзор чрез подведомственных уездному Начальнику должностных лиц туземной Администрации, с возложением и на этих последних ответственности, в случае обнаружения в волости пропаганды, с многолюдными сборищами и поборами с темного люда, в пользу фанатических проповедников.
При сознании каждым административным лицом необходимости упорной борьбы с фанатической пропагандой мулл и ишанов, как в интересах упрочения в Крае русского влияния, так как и в видах ограждения неразвитой части населения от разорения путем поборов: скотом, деньгами, вещами и, наконец, личным заработком последователей (мурид) в пользу странствующих проповедников, здравый смысл подскажет каждому те приемы, какие в данном случае могут быть применены для достижения намеченной цели.
Привести в известность проживающих в уезде или городе ишанов не составит особого труда, так как число их, напр., в стотысячном населении гор. Ташкента не превышает 50 человек. В большинстве случаев достоинство ишана преемственно передается по наследству в известном роде, в некоторых же случаях новые ишаны получают права проповеди посредством рукоположения (подачи руки) от кого-либо из верных, известных ишанов, с выдачей вновь посвященному особого свидетельства[760]. По этим свидетельствам можно последовательно проследить всю цепь передачи мнимой благодати.
Далее, известное воздействие на умы народа оказывают представители разных монашествующих орденов (суфии, календ ер[761]) и, наконец, еще известная часть уже не имеющих за собой никакого права на проповедь – ишанов, которые присваивают себе мнимую святость единственно в корыстных видах.
Насколько посвященные ишаны, люди, большею частью образованные по-мусульмански и проникнутые фанатизмом, могут оказывать сильное влияние на умы своих последователей, настолько ишаны низшего порядка разоряют народ, поэтому необходимо всеми силами стараться ослабить воздействие на народ и тех и других.
Администрация края, приводя в известность всех проживающих в каждой данной местности мнимых проповедников[762], должна оказать известное давление на непосвященных ишанов, рекомендовав им изменить занятие на менее прибыльное, но верное, за посвященными же ишанами установить бдительной надзор на месте и, главное,
не разрешать им отлучек из места постоянного их жительства, применяя к ним во всей строгости паспортные правила и требуя каждый раз объяснения цели поездкиНаходясь всегда под секретными надзором полиции, ишаны встретят серьезные затруднения в своей пропаганде, в особенности если каждая остановка проповедующего ишана в каждом попутном городе будет известна и ему, в случае требования полиции, придется объяснить, для какой цели он останавливался в этой местности на продолжительное время.
В 1877 году был случай, что Ташкентские сарты Миан Салих Миан Гутаров, его сын Миан Салих Миан Салихов и уста Сарымсак Ашурбаев, получив разрешение отправиться на поклонение в Мекку, несколько месяцев странствовали близ Кульджи и Борохудкира (?), собирая с киргиз пожертвования и вымогая еще больше подарков за ставление кочевникам новых мулл. Лица эти обратили на себя внимание отчасти благодаря пометкам на их открытых листах, по которым ясно видно было, что цель их поездки ничего общего с хаджем в Мекку не имеет, а что они не постеснялись сделать несколько тысяч верст крюку уже прямо-таки с целью поживы. Лица эти как неблагонадежные по распоряжению г. Туркестанского Генерал-Губернатора были арестованы, …в тюрьме до окончания войны с турками. Этот случай показывает, что в борьбе с ишанизмом в настоящее время немалую услугу может оказать точная прописка паспортов поднадзорных проповедников. Затрудняя им передвижение по району своей паствы и непрестанно напоминая, что за ними следят. Такое упорное преследование у многих отобьет охоту проповедовать, тем более что сам народ – в лучшей, более развитой его части, относится к проделкам ишанов и жадности их к приобретению материальных выгод иронически и серьезного почтения ишанам не оказывает, а расплачивается с ними за их молитвы, лишь бы не идти вразрез с установившимся обычаем, так что строгости против ишанов, в виде предупредительных, а не карательных мер, разумеется, встретят в народе сочувствие, и можно ожидать, что сами туземцы пойдут навстречу мероприятиям Администрации, сообщая под рукой о прибытии и пропаганде ишанов, обирающих темный народ. Такое заключение можно сделать уже потому, что часто приходится слышать между туземцами насмешливые отзывы, что такой-то ишан выехал на охоту за муридами, другими словами, – на выгодный промысел обирания доверчивой черни. Нередко народ своим же ишанам придает насмешливые прозвища – здесь была ишан по прозван «Гусфандуз»