ась подвергнутой набегам афганцев, которые неоднократно делали нападения на наших киргизов. С тех пор вынуждены были противодействовать подобному положению дел. Вам неоднократно предлагаемо было поставить на вид Ее Великобританского Величества о преобладании наших интересов к северу от Гиндукуша. Это обстоятельство не могло не руководить нами в данном случае. Оно бросается прямо в глаза, равно как преобладание наших интересов Великобритании к югу от упомянутых гор. Впервые здесь пришли в непосредственное соприкосновение сферы влияния Англии и России в Азии. В этом заключается важность Памирского вопроса, и вследствие этого начались о нем переговоры между Лондонским и Императорским правительствами.
Единственная цель, к которой мы стремились во время этих переговоров, это установить прочные и дружественные между обеими Империями в Азии отношения. Нашим единственным желанием было по возможности устранить раз навсегда причину могущих возникнуть в будущем недоразумений между обоими государствами.
Правительство Ее Британского Величества не могло не признать нашего права настаивать на очищении Рошана, Шугнана Эмиром. Со своей стороны мы согласились предоставить афганцам часть Дарваза[824], расположенную на левом берегу Аму-Дарьи[825], с тех пор как река эта признана была по договору 1872—1873 гг. на всем своем протяжении от ее истока из озера Виктория (Зор-Куль) границей Афганистана.
Таким образом, спорный вопрос упростился, ив настоящее время речь может идти лишь о пространстве между озером Виктория и китайской границей и проч…»
В заключение С [татский] С[оветник] Гире пишет:
«Выставляя на вид основное начало этого предложения Вы не откажете [сь] подчеркнуть, что оно вполне отвечает предшествовавшим заявлениям, которыми обменялись оба правительства – России и Великобритании в самом начале наших переговоров по Памирскому вопросу.
Нота Сэра Морьера от 15/27 февраля сего года содержит, как Вы, несомненно, изволите помнить, формальное заявление, что правительство Ее Британского Величества, никогда не имело в виду присоединить какую бы то ни было часть Памиров[826]. С другой стороны, с самого начала переговоров мы не скрывали, что появление какой бы то ни было части британских войск к северу от Гиндукуша было бы принято нами как враждебное против нас действие и проч.»[827].
Когда переговоры по Памирскому вопросу близились уже к концу и английское правительство выразило согласие на наше последнее предложение, Министр Иностранных Дел препроводил всю последнюю переписку по сему вопросу Министру Военному. В ответном письме Министру Иностранных Дел от 3 Марта 1894 года Военный Министр между прочим пишет:
«По этим предметам со стороны вверенного мне Министерства имею честь сообщить следующее:
– Принимая предложение наше о границах Афганистана по р. Пянджу, согласно договору 1873 г. английское правительство выражает готовность приложить все старания убедить Афганского Эмира очистить Шугнан и Рошан[828], но с условием, чтобы в другой части границы, на востоке от озера Виктория (Зор-Куль) принята была Россией линия, удовлетворительная для Афганистана и чтобы Русское Правительство согласилось предоставить Афганистану часть Дарваза, расположенную на левом берегу Аму-Дарьи. Так как условия эти вошли уже в наши предложения и самое выполнение их совершенно обеспечено для английского правительства нашим определенным и положительным заявлением, то необходимо и с нашей стороны потребовать от английского правительства, чтобы оно не ограничивалось одним обещанием уговорить Афганского Эмира очистить означенные местности, а действительно гарантировала нам осуществление этой меры. Как известно, в 1884 году, при первом протесте России против состоявшегося в предыдущем году захвата афганцами Рошана и Шугнана, английское правительство также признавало справедливость этого протеста и выражало готовность войти в сношение по этому поводу с Афганским Эмиром, но затем оно не только не побудило Эмира очистить захваченные округа, но, напротив, стала защищать сомнительные права на них Эмира[829]. Поэтому ныне, мне кажется, необходимо заблаговременно предупредить возможность повторения подобного образа действий и могущее произойти от того усложнение дела. В то же время представляется нелишним поставить на вид как английскому, так и афганскому правительствам, что согласно возобновленному ныне соглашению о границе по Пянджу от самого озера Виктории афганцам придется очистить не только восточные части Шугнана и Рошана, но и северную часть Вахана, лежащую на правом берегу, и передать ее также в район русского влияния. Такое напоминание тем более уместно, что в переговорах с Англией, как прежних, так и нынешних, с ее стороны никогда не упоминалось об этом обстоятельстве, и дальнейшее наше молчание по этому предмету может породить недоразумение при практическом осуществлении условной границы[830].
При этом случае нахожу нелишним снова подтвердить неоднократно высказанное соображение Военного Министерства, что, собственно, нам необходимо было добиться от Англии принятия границы по Пянджу согласно уговору 1873 г. лишь в принципе, для определения в общих чертах нашего района влияния[831].
Но так как граница по Пянджу имеет некоторые важные невыгоды, особенно по отношению к Бухаре, отделяя от нее южную часть Дарваза, не говоря уже о насильственном разделении территории и населения Шугнана, Рошана и Вахана, то для ослабления этих неудобств, по крайней мере относительно подвассальной нам Бухары, по моему мнению, следовало бы снова попытаться склонить Англию к обмену северной части Вахана, подлежащей очищению афганцами, на означенную часть Дарваза и тем избегнуть крайне неприятного для нас обязательства отделить от Бухары, столь нам преданной, принадлежащую ей часть территории и передать ее афганцам, как известно, ненавистным для местных жителей, которые вовсе не желают попасть под афганское иго. Кроме того, вследствие этой меры мы поставлены будем в необходимость, в видах справедливости, предложить Бухарскому Эмиру[832] какое-либо вознаграждение, территориальное или другое, что придумать не так легко, ибо передача Бухаре взамен Дарваза освобожденных частей Шугнана и Рошана едва ли будет удобна как ввиду местных препятствий для сообщений этих округов с Бухарой, так и по известной нерасположенное[833] жителей к Бухарскому владычеству».
В Феврале месяце 1895 года состоялось соглашение с Англией относительно разграничения на Памирах и сфере влияния обеих держав в этой части Средней Азии™. Сущность соглашения изложена в ноте Посла нашего в Лондоне к Великобританскому статс-секретарю по иностранным делам от 27 Февраля (11 Марта) 1895 года. В заключительном пункте этого соглашения поставлено, чтобы границей Афганистана к западу от озера Зор-Куль служила река Пяндж и чтобы сообразно этому, Афганский Эмир очистил все земли, лежащие на правом берегу Пянджа, – т.е. восточные части Шугнана и северную часть Вахана, а Бухарский Эмир земли, лежащие к югу от Аму-Дарьи, т.е. южную часть Дарваза. Правительства русское и английское обязались употребить свое влияние на обоих Эмиров, чтобы очищение этих местностей действительно было приведено во исполнение.
При подобном направлении границы по Пянджу Эмир Бухарский Сеид-Абдул Ахад лишался принадлежавших ему частей Дарвазских бекств на левом берету Пянджа, а части Шугнана и Рошана, лежащие на правом берегу Пянджа, отошли к нам. Возникал вопрос о вознаграждении Эмира.
Еще до заключения с Англией соглашения по Памирскому вопросу в Министерстве Иностранных Дел была составлена по этому поводу записка на основании соображений Политического Агента в Бухаре Статского Советника Лессара.
В записке этой, подвергнутой на воззрение Императора Александра III, между прочим, признавалась необходимость вознаграждения Эмира Бухарского. Способ вознаграждения предлагался двоякий: либо денежный, либо территориальный.
Первый способ представлял большие неудобства. Бекства на южном берегу Пянджа приносили Эмиру ничтожный доход. Не потеря двух или трех тысяч рублей в год была бы тягостна для эмира, а унижение, связанное с утратой, без всякой вины с его стороны, части его владений. Нет сомнения что подобный исход дела произвел бы весьма невыгодное для нас впечатление не только в ханстве, но и в Средней Азии вообще[834].
Совершенно другой характер имело территориальное вознаграждение в форме подчинения отошедших к нам Рошана, Шугнана и Северного Вахана Бухаре. По мнению С[татского] Советника] Лессара[835], оно не представляло никаких неудобств, так как было бы чисто номинальным и выразилось лишь поднесением Эмиру подарков от местных правителей, подобно тому, как это делалось прежде вассалами Бухарского ханства. Действительное управление страны, конечно, осталось бы в руках Начальника русского гарнизона, расположенного где-либо недалеко от Пянджа[836]. Но самолюбие
Эмира было бы удовлетворено, и он охотно бы подчинился бы условиям, которыми решение было бы обставлено.
Ввиду бедности и разоренности населения Рошана и Шугнана, Эмир, без сомнения, удовольствовался бы весьма незначительными подарками. Вообще очень щедрый в подобных обстоятельствах, он богато отдаривал бы местных правителей, что составляло бы для них, быть может, не ничтожную субсидию. Возражения, что между Памирскими округами и Бухарой нет никакой связи, ввиду затруднительности местных сообщений и не расположенности местного населения к Бухарскому владычеству, С [татский] С[оветник] Лессар, признавал неосновательными.