Не вставая с кресла, а подтянув вверх ноги и резко оттолкнувшись подошвами сапог от подлокотников, Тальберт совершил молниеносный прыжок в сторону моррона. В конце полета он нанес резкий удар сверху вниз правым мечом, силы которого наверняка бы хватило, чтобы разрубить низкорослого бойца надвое, несмотря на добротную кирасу и кольчугу на нем. Скорее всего, внезапная атака увенчалась бы успехом, да только Арканс позабыл, с кем имеет дело. Граблу не раз доводилось видеть вампира в бою, и он знал, на что враг способен. Именно подобного начала схватки Зингер и ожидал, поэтому, как только Тальберт рванулся с кресла, моррон сделал пару шажков вправо и на всякий случай прикрыл левый бок щитом. Когда же вампир пролетел мимо, даже вскользь не задев моррона мечом, Грабл поднял высоко вверх левую руку и послал вдогонку кровососу сильный удар кромкой щита, которая, кстати, была окована прочной стальной пластиной. Грабл даже не ожидал, что ему так повезет в самом начале схватки. Удар щита пришелся по основанию черепа врага, и когда кровосос приземлился, то сразу упал на колени и, выронив мечи, обеими руками схватился за голову, тщетно пытаясь унять жуткую боль.
Выведенного из строя бойца можно было бы добить всего лишь одним ударом, да только топор понадобился Граблу совсем для иного дела. Увидев, в какое незавидное положение попал ее единственный подданный, а заодно и возлюбленный, Каталина тут же набросилась на моррона. Зазубренный двуручный меч, неизвестно каким образом оказавшийся в руках белокурой красавицы, залетал по воздуху с умопомрачительной скоростью. Вынужденный отступить к двери Грабл едва успевал отбивать и отводить его мощные и молниеносные атаки, то прикрывая голову да бока щитом, то парируя внушительных размеров клинок широким лезвием топора. Техника боя Каталины была далеко не безупречна, и только это спасало все отступавшего и отступавшего к двери моррона. Если бы бывшая глава альмирского клана вампиров двигалась чуть-чуть медленней, Грабл легко бы расправился с ней, однако скорость была существенным преимуществом. С мечтой о победе моррон распрощался, когда под очередным ударом двуручного меча напополам раскололся щит (в тот миг Грабл пожалел, что не прихватил из кузни Ордиби более надежное, хоть и тяжелое средство защиты), когда же Тальберт пришел в себя и поднялся на ноги, Зингер с сожалением понял, что обречен. Единственное, что он мог сделать, притом не для себя, а для Легиона, так ценою собственной жизни погубить ванг Трелла, который оказался настолько трусливым созданием, что и в бой-то побоялся вступить.
Когда в зале только зазвенело оружие, хозяин дома бросился к окну и, распахнув настежь створки, принялся звать на помощь, однако что-то снаружи напугало белоручку-вельможу. Как ошпаренный кипятком и одновременно облитый с головы до ног смрадными помоями, он отскочил от окна и трусливо забился в дальний угол, где простоял все сражение, зачем-то держа перед собой меч в трясущихся руках. Лишь когда Тальберт оправился и они вдвоем с Каталиной оттеснили убийцу к входной двери, ванг Трелл почувствовал себя в безопасности и опустил оружие. Ему было невдомек, что именно в следующий миг его и настигнет смерть, которую он так боялся.
Положение Грабла было безнадежным – слева его теснил Арканс, быстро орудовавший двумя мечами; справа наседала Форквут, ничуть не утомленная схваткой; силы моррона были на исходе, а в его руках имелся лишь топор, чье древко, к счастью, оказалось настолько крепким, что не сломалось даже под сокрушительными ударами двуручного меча. Под таким дружным натиском сразу двух опасных врагов Грабл не продержался бы более минуты. Он был обречен, поэтому и решился исполнить свой последний долг, долг перед Легионом, а значит, и человечеством. Удачно улучив момент между почти непрерывно следовавшими одна за другой атаками, Грабл быстро присел, резко оттолкнулся ногами от пола и выпрыгнул вверх, на несколько мгновений воспарив над головами врагов. Когда его тело достигло пика прыжка и сила притяжения потянула вниз, моррон метнул топор, вложив в бросок всю свою силу. Грабл даже вывихнул плечо, растянул локтевой сустав и потянул поясницу, но, впрочем, это уже не имело значения, ведь его ногам не суждено было коснуться пола. Он приземлился на лезвие двуручного меча, прошедшего под кирасой и пронзившего кольчугу вместе с телом насквозь. Подобно куропатке, которую живьем насадили на вертел, моррон забился в предсмертных конвульсиях, задергал конечностями и закричал, мучаясь от пожиравшей его тело боли.
Неизвестно, собиралась ли Форквут в память о былых днях вынуть меч и великодушно позволить моррону умереть на полу или желала до конца насладиться его муками, но только вампиршу отвлек крик, душераздирающий крик Арканса, полный отнюдь не боли, а ненависти, досады и отчаяния. Выдернув окровавленный меч из тут же повалившегося на пол тела, Каталина обернулась и сама чуть ли не застонала. Хозяин дома, благородный барон ванг Трелл, на которого парочка кровососов возлагала большие надежды, неподвижно стоял у стены, пригвожденный лезвием топора, поделившим его голову на ровные две половинки.
По лицу умирающего, уже не чувствовавшего боли, но все еще находившегося в сознании моррона пробежала призрачная тень улыбки. Он выполнил долг, пусть даже частично. Он сделал все, что мог; и ему перед смертью было не в чем себя винить. К тому же созерцание напоследок парочки раздосадованных вампирских рож доставляло ему неописуемое наслаждение.
– Ты во всем виноват! Это ж надо было так подставиться, да еще в самом начале боя! Сколько раз тебе говорила, я не кисейная барышня, сама могу за себя постоять! – гневно прокричала Каталина, обвиняя в неудаче верного ей Арканса и не готовая признать, что точно так же сама виновата в смерти барона.
Тальберт открыл было рот, собираясь что-то ответить в свое оправдание, но ему было не суждено ни успокоить расстроенную госпожу, ни привести доводы в защиту неудачного начала боя. Массивные створки двери с грохотом распахнулись, чуть не слетев при этом с петель, и в зал влетело окровавленное тело мертвого охранника, лишенное части правой руки и головы. Ванг Трелл не зря испугался, когда выглянул в окно, недаром прекратил звать стражу на помощь. Вельможа увидел, что во дворе его поместья тоже шел бой; увидел, как гибли его слуги под натиском куда более сильного и опасного врага, чем низкорослый убийца, пожаловавший в его кабинет.
Разбрызгивая кровь, тело обезглавленного солдата пролетело добрую половину зала, после чего, ударившись об пол, не остановилось, а заскользило дальше, пока не встретило на своем пути преграду – решетку камина. Тот, кто отправил окровавленный снаряд в полет, явно обладал чудовищной силой и не боялся столь вызывающе заявить о своем прибытии. Мгновенно окончив распрю и позабыв о все еще не отошедшем в мир иной морроне, вампиры взялись за оружие и приготовились достойно встретить врага, кем бы он ни оказался.
Незваный гость все же краем уха да слышал о хороших манерах. Заблаговременно оповестив хозяев дома о намерении нанести визит, он не заставил их долго томиться в ожидании. Не прошло и нескольких мгновений, как на пороге появилось существо, скорее напоминавшее исчадие ада, нежели походившее на благородного рыцаря. Его вид так устрашал, что даже чего только не повидавшим на своем долгом веку вампирам не удалось сохранить хладнокровие и спокойствие. У Форквут, крепко сжимавшей меч, вдруг затряслись руки, а привычный к виду крови и изувеченной плоти Арканс инстинктивно отпрянул назад и чертыхнулся, послав бранное проклятие святым Небесам.
В зал вошел почти двухметровый великан, с ног до головы закованный в стальные доспехи. В правой руке он держал, как игрушку, огромный двуручный меч, а в левой – отрубленную голову солдата, с которой еще капала кровь. Грозное орудие убийства от кончика до рукояти было покрыто кровью и кусками свежего мяса, не лишенного кожи и фрагментов костей. Грудь широкоплечего воина тяжко вздымалась. На покореженной от ударов, так же, как и меч, покрытой толстым слоем загустевшей, липкой крови броне виднелись многочисленные отметины мечей да булав. Державшаяся лишь на одном наплечном и одном поясном ремешках кираса в двух местах была пробита выстрелами из арбалета. В отверстиях еще торчали основательно углубившиеся в богатырскую грудь болты. Видимо, воин не стал их удалять, чтобы не истечь кровью. В стыках между латами и в забрале шлема торчали обломки стрел, однако грозный боец двигался легко, совершенно не обращая внимания на ранения.
– Кровососы!.. Мерзкие пиявки!.. Смерть вам, твари! – громогласно и с неподдельной ненавистью прорычал принявший ванну из вражеской крови рыцарь, а затем, так и не удосужившись оповестить о цели свого визита, приступил к привычному для него делу, то есть к беспощадной резне.
Несмотря на отменную реакцию, помноженную на вампирские способности и завидное бойцовское мастерство, Тальберт едва успел отбить рукой несущуюся прямо ему в лицо мертвую голову. Необычный снаряд не причинил вампиру вреда, но отвлек внимание и отнял несколько ценных мгновений. Не успел Арканс и глазом моргнуть, как перед ним выросла грозная фигура в окровавленных доспехах. Только чудом он успел принять на скрещенные основания обоих мечей сокрушительный, рубящий удар двуручного меча, идущий точно сверху вниз. Прочная сталь клинков выдержала столкновение с тяжелым мечом, руки Тальберта тоже не дрогнули и удержали вырывающиеся из ладоней рукояти, однако это был не конец рыцарской атаки, а только ее начало. Не без труда отбив меч врага, Арканс совершил вошедший в привычку прием, весьма эффективный в бою с противником, владеющим двуручным оружием. Он крепко сжал перекрестья своих мечей, а затем резко крутанул их в сторону и вниз, собираясь таким способом вырвать зажатое и неповоротливое оружие из вражеских рук. Однако вампир не учел, что, нанося мощный удар, рыцарь держал двуручный меч лишь в одной руке, а не в обеих. Не исключено, что Тальберт просто не заметил этого нюанса, поскольку его внимание отвлекла «летающая голова». Частенько за рассеянность в бою приходится сурово расплачиваться. Тальберт понял, в чем состояла его роковая ошибка, только когда в его висок с силой врезалась стальная перчатка. Удар рыцарского кулака подкосил вампира, затылку которого совсем недавно и так крепко досталось от щита моррона. Как тюк с мукой, Тальберт повалился на пол, но надо отдать ему должное, будучи настоящим воителем, все же разок попытался подняться… правда, неудачно. Окованный стальной пластиной носок рыцарского сапога, врезавшийся в живот кровососа, помешал ему продолжить бой.