– Это не оруженосец вовсе! Это мерзкий разбойник и низкий мошенник, известный как Дитрих Гангрубер. Он присвоил себе честное имя и имущество высокородного слуги короля Дитриха фон Херцштайна! – громко выкрикнул преподобный отец, показав завидную осведомленность. – Это первое обвинение! Сегодня утром мы поймали в лесу парочку его дружков. Сейчас их приведут, и они подтвердят, кто на самом деле стоит перед нами!
– Онквирс Варте из Гуппертайля, не зли меня! Не испытывай мое терпение! – вдруг выкрикнул граф и стукнул в гневе кулаком по подлокотнику своего кресла. – Да неужто ты подумал, что я поверю словам каких-то босяков лесных, над которыми еще твои костоломы вдоволь потрудились?! Если доказательств нет, то молчи! Не забывай, голословное обвинение называется домыслом, а озвученное вслух – низким наветом и клеветой! За это в Мелингдорме сурово наказывают, и сан духовный ни тебя, ни собратьев твоих от плетей не спасет! Чем можешь подтвердить, что перед нами не Дитрих фон Херцштайн?!
– Перепроверьте его грамоты, они явно фальшивые. Мы сами можем их проверить, иль герольда из другого города позовем! – заявил инквизитор уже без прежней уверенности, видимо почувствовав, что недостаточно подготовился к обвинительной речи.
– Да как ты смеешь?! – пуще прежнего разозлившись, граф Дюар даже привстал на кресле, а его лицо налилось краской. – Мой старший герольд во всей Геркании уважением пользуется. Его заслуги самим королем высоко отмечены, и не раз! Оскорбление верному слуге – оскорбление мне!
– Простите, Ваше Сиятельство! – дрожащим голосом заявил преподобный отец, поспешно пойдя на попятную и не забыв раболепно согнуться в низком поклоне. – У нас и в мыслях не было поставить под сомнение честное имя вашего герольда. Мы снимаем это обвинение, поскольку вы сочли улики недостаточными. Дозволит ли повелитель Мелингдорма огласить следующие?
– Дозволит, – успокоил свой гнев граф, – только прежде холуям своим скажи, чтоб оружие убрали. Если юный оруженосец взаправду колдун и свои мерзкие чары прямо щас применить осмелится, то у меня людей хватит, чтобы его обуздать! Не по нраву мне, когда пришлые оружием сверкают! Я полноправный и единственный хозяин в этих местах!
– Мы нисколько не ставим то под сомнение, Ваше Сиятельство! – опять согнулся в низком поклоне инквизитор, а затем подал солдатам знак убрать оружие.
Дарк почувствовал крохотное облегчение, когда в него перестали целиться из арбалетов, а стоявшие за спиной солдаты вложили в ножны мечи. Однако его положение по-прежнему оставалось серьезным. Возможно, у инквизитора нашлись бы доводы, чтобы подтвердить обвинение в колдовстве. На свете нет безгрешных людей, а уж морронов и подавно.
– Я обвиняю… – преподобный отец заколебался, как стоит назвать подозреваемого, но все же решил не гневить светские власти, а пойти им на уступку, – …высокородного господина Дитриха фон Херцштайна в сговоре с темными силами и в низком убийстве троих высокородных господ, с коими он вчера скрестил оружие на состязании оруженосцев. Они были зверски убиты, а их тела изуродованы и сброшены мерзавцем в ров.
– Свидетели есть? Кто-нибудь это видел? – спросил граф, явно уставший от голословности обвинений.
– Ваше Сиятельство, колдуны хитры, они могут становиться невидимыми человеческому глазу. Но, посудите сами, только ему… – инквизитор указал на Дарка пальцем, – …была выгодна их смерть!
– Что скажешь, юноша? – обратился к моррону граф. – Да и встань-ка с колен. Пока что я не услышал ничего, что заставило бы тебя протирать коленки.
– Ваше Сиятельство, преподобные отцы, я невиновен! – ответил Дарк, умело изобразив на лице недоумение со слабым налетом непонимания и возмущения. – Зачем мне было убивать соперников после поединков, когда победа уже осталась за мной?!
– Колдуны хитры, лицемерны и находчивы! – не скрывая злости, заявил инквизитор. – На теле безвинно убиенных жертв были вырезаны ножом магические знаки! Коварный колдун вначале изловил господ и подчинил их своей воле при помощи богомерзких чар, а затем, когда они, не устояв перед дурманом колдовства, проиграли поединки, он убил их, зарезал, чтобы скрыть следы ворожбы.
– Крепостной ров не самое удачное место, чтобы скрывать следы и прятать тела, – со вздохом усталости изрек граф Дюар. – Все, что бросается в ров, рано или поздно всплывает, а, как мне рассказали вассалы, злодей даже груза к ногам убитых не привязал. Не спорю, вам видней, преподобный, насколько слуги преисподней хитры и коварны, но дураков-то среди них, поди, нет… У Святой Инквизиции есть иные доказательства вины фон Херцштайна?
– Благородные барон ванг Теугорлиц и фон Кервиц, имевшие несчастье судить поединки колдуна, этой ночью бесследно пропали. Наверняка они стали свидетелями колдовских ритуалов, проводимых обманщиком! Но они мертвы, коварно убиты и не могут свидетельствовать!.. – уверенно произнес преподобный отец и уже набрал в рот побольше воздуха, чтобы рассыпать перед вельможей бисер своего красноречия, однако его сиятельство не дал ему такой возможности.
– Мои рыцари не убиты, а посланы мной ко двору в Маль-Форн с важным поручением, – признался граф Дюар сквозь слезы, выступившие на его глазах от смеха. – Преподобный Онквирс Варте из Гуппертайля, я непременно сообщу Его Святейшеству, какой ты болван!
Смех правителя мгновенно был подхвачен его окружением, как близким, так и простыми солдатами. Лишь простолюдины на трибунах пребывали в растерянности и молчали. В их головах не укладывалось, как можно смеяться над грозными инквизиторами, неусыпными блюстителями Истинной Веры и врагами богомерзких отродий. Дарк был уверен, что его вину не смогут доказать, но не думал, что оправдаться удастся так легко. Имевшая связи в рядах духовенства Форквут натравила на него служителей Инквизиции, но, по понятным причинам, не рассказала обвинителям о многих интересных фактах, например о том, что Дарк – не человек. Умолчала вампирша и о магической природе доспехов моррона. Для Аламеза оставалось загадкой, на что же кровососущая красавица рассчитывала, но прозвучавшие буквально через минуту слова инквизитора дали на то исчерпывающий ответ.
– Ваше Сиятельство, – заискивающе произнес глава отряда инквизиции, когда смех, причиной которого был именно он, поутих. – Я и мои собратья сожалеем, что из-за нехватки времени не смогли собрать должных доказательств обвинений, но не собираетесь же вы только поэтому отпускать на свободу врага рода человеческого, богомерзкого колдуна? Согласитесь, вся череда событий вокруг этого оруженосца свидетельствует…
– Нет, не собираюсь, – покачал головой граф, с лица которого до сих пор не сошла улыбка. – Вы совершенно правы, колдун где-то здесь, поблизости… бродит пока на свободе! Так не бездействуйте, ищите его, выслеживайте и хватайте! Займитесь, преподобный, службой, а не цепляйтесь к верным слугам короля со своими домыслами! Вина юного фон Херцштайна лишь в том, что ему выпало несчастье оказаться не в то время и не в том месте… Но за это не казнят, это может случиться с каждым…
– Ваше Сиятельство, позвольте забрать подозреваемого для дознания, – пытался спасти положение служитель инквизиции, но граф был непреклонен.
– Нет, не позволю! Нечего воину короля без дела руки да ноги ломать! Коль новые пытки испытать на ком-нить нужно, так более достойную особу найдите! Вон у меня в подвале ворюга – помощник казначея сидит, повешения дожидается, могу его позаимствовать. А хорошего бойца калечить не дам!
– Ваше Сиятельство, поверьте мне, борющемуся со скверной вот уже более двадцати лет, – упорствовал инквизитор, понимавший, что если пойдет на попятную, то распростится с высоким саном и завидной должностью. – Тот, кто именуется себя Дитрихом фон Херцштайном, на самом деле кровожадный колдун, прислужник сатаны! Если вы сочли мои доводы неубедительными, то молю вас, дайте свершиться Суду Небес! Пусть всемогущие силы Добра и Света подскажут не мне и не вам, какое решение принять, а вложат меч возмездия в руки герканского рыцарства, убедят славных воинов, на чью сторону встать!
«Суд Небес, так вот на что Форквут надеялась! Хитра, зараза! И, к сожалению, ее замысел может удасться! – с горечью подумал Аламез. – Суд Небес – самый лучший выход из сложившейся ситуации, как для инквизитора, так и для графа, но только не для меня! Не думаю, что многие рыцари встанут на мою сторону и будут рисковать положением да добрым именем ради какого-то оруженосца. Святая Инквизиция никогда не забывает тех, кто встал у нее поперек пути! Она не только сурово карает безбожников, но и жестоко наказывает тех, кто помешал осуществлению ее планов. С графом святые отцы тягаться не могут, а вот на рыцарях легко выместят зло».
– Ваше Сиятельство, молю вас, – видя, что граф призадумался, стал развивать успех инквизитор. – Дайте свершиться небесному правосудию! Прикажите благородным рыцарям преклонить колени и погрузиться в молитву. Небеса подскажут им, кто перед нами: высокородный Дитрих фон Херцштайн или присвоивший его имя негодяй; доблестный воин и честный слуга короля или мерзкий обманщик, жаждущий крови истинно верующих?!
– Да будет так! – кивнул граф Дюар после долгого раздумья. – Турнир все равно осквернен колдовскими чарами и не может быть продолжен. Рыцари соберутся здесь, на месте ристалища, и покажут нам правду мечами. Обвиненного оруженосца держать под стражей, но вреда не чинить. Кто до него хоть пальцем дотронется, лишится головы! Кто слово недоброе скажет, распрощается с языком!
Произнеся недолгую речь, повелитель Мелингдорма величественно поднялся с кресла и покинул ложу. Народ зашумел, но по большей части не потому, что был недоволен решением господина, а просто потому, что не понимал сути происходящего. В последний раз Суд Небес, о котором многие простолюдины и слыхом не слыхивали, вершился в графстве Дюар лет тридцать назад. Во всей округе почти не осталось живых очевидцев того, как Небеса простирают над головами людей свою длань и изъявляют волю через звон скрещиваемых мечей. Лишь рыцари знали, что им следует делать, и Дарк имел кое-какое представление о старом, почти позабытом обычае. Благородные воители должны за час принять решение, а затем подтвердить его уже не на турнирном, а на ратном поле. От Аламеза же более ничего не зависело, моррону оставалось лишь уповать на то, что всемогущие Небеса проявят к нему благосклонность и подтвердят откровениями во время молитв его невиновность.