— Врываться в ванную, когда девушка одета совершенно не имеет смысла. А вообще я зашел сказать, что Вира и Веда в доме Ассен, учатся рассчитывать вероятности. Твоя вредная рыжая сестра попросила передать, чтобы ты не спешила с местью тому, кого считаешь предателем.
Я кивнула. Кеннет. Больше некому. И месть… да, я бы мстила. Отняла бы то, что дороже всего. Силу? Клан? Друзей? Не знаю, я бы нашла способ преподать урок. Но не убила бы, нет. Он ведь ошибся. За ошибкой следует последствие, урок, а не смерть. Вернее смерть тоже может стать последствием, но он ведь не собирался меня убить, значит и урок должен быть менее… Разрушительным. И Веда просила не спешить, потому буду придерживаться нейтралитета. Поэтому. А не потому что не хочется верить в предательство. Хотя не хочется верить, да, стоит признать. Он же клялся. А клятвы сложно нарушать. Не невозможно, нет, я-то знаю, что невозможное всего лишь навсего требует больше усилий и платы — порой очень щедрой платы — временем, силами или собственным рассудком, но сложно, потому что слова тоже имеют силу, а уж с магией..
Дамиан коснулся губами моего лба, бесшумно поднялся и вышел из ванной, тихо прикрыв за собой дверь.
В ванной я лежала, пока вода не остыла. А потом подогрела и уже нормально помылась, с наслаждением растирая кожу мочалкой докрасна, намыливая волосы до пушистой белой шапки пены, а потом смывая с себя все горячей водой, потому что холод, внутренний, спрятанный очень глубоко, никуда не уходил, ныл, раздражал, как заноза в пальце — не больно вроде, но бесит, и, если вовремя не вытащить, начнется заражение. А заражение — это уже опасно.
После ванной хотелось лечь спать, но я не могла. Вместо этого наскоро высушила волосы, завязала в пучок, надела платье, которое для меня раздобыла служанка, и, открыв окно, вылетела из особняка верхом на метле, на лету накидывая на себя чары невидимости. Холод внутри недовольно заворочался, и я поняла, что делаю все правильно. Тянула из метелки магию, быстро восстанавливая резерв, летела над домами, что стояли по одной линии, будто братья-близнецы, хотя на самом деле совершенно разные. Тут недалеко был дом Ядвиги, уже почти отстроенный заново, белый, трехэтажный, сейчас совершенно пустой.
Я улыбнулась своей удаче, подлетела почти вплотную, легко расплетая защитные заклятия Верховной и мысленно прикидывая, смогла бы я победить ее в открытом бою или нет. Возможно, стоит просто вызвать ее на поединок, оспорить право сильнейшей, забрать ее Ковен и присоединить к моему? Сто лет никто не видел Ядвигу в бою, не знаю, насколько она сильная. Говорили, что она настолько могущественная, что способна расправиться с сотней сильных магов за пару секунд, одним взглядом. Может, и могла бы. Но если так, то мы бы не подчинялись королю и его магам. Зачем? Она бы захватила власть, села на трон и правила бы по нашим, ведьминским правилам. Если не правит, значит, слухи врут. Насколько они лживы? Нет, лезть в открытое противостояние сейчас глупо. Я вполне могу оказаться слабее. А на кону слишком много.
Дом я не разрушала, нет, просто хотела устроить иллюзию, будто он взорвался. Но не стала. Зависла над садом, всматриваясь в сеть защиты и пытаясь понять, зачем защищать сад лучше чем дом. Нет, дом тоже был защищен неплохо. Неплохо, но не более того. А сад… Сад представлял собой нечто вроде сейфа. Почему я не заметила этого в прошлый раз? Может, была слишком пьяна? Впрочем, я совершенно точно была слишком пьяна.
Щеки привычно загорелись румянцем при воспоминании о моем феерическом появлении в комнате Нэта.
Тряхнула головой и повернулась к дому. Взмах рукой, плавное движение влево, будто рисую волну, короткое: "Анахесе" на выдохе — и весь запас энергии в проклятие.
Развернула метлу и полетела обратно, нащупывая холод. Исчез. Слава Лилит, исчез!
А сад… В сад я обязательно загляну, но не сейчас, а когда будет кому прикрыть спину.
С обещанием скорого визита в дом Верховной я долетела до особняка Шиассен, переоделась в какую-то рубашку и легла спать.
Ночью, кажется, кто-то заходил, гладил по волосам. Я не проснулась, даже когда меня поцеловали в плечо и шепнули, чтобы я ничего не боялась, потому что теперь все позади. Хотелось сказать, что ничего не позади, а очень даже впереди. Но было лень, откровенно говоря. Поэтому я просто улыбнулась и окончательно погрузилась в сон, спокойный и безмятежный.
Леди Шиассен оказалась немного полноватой женщиной лет пятидесяти на вид, без капли магии в крови и с совершенно потрясающей улыбкой — мягкой, обволакивающей, теплой. И эта ее улыбка горела на тонких губах ровно десять ударов сердца. Потом угасла, потому что взгляд ее беспорядочно заметался по лицу, а затем остановился на глазах. И в ее собственных глазах, темно-карих, застыли слезы, которые она не могла пролить прилюдно. Я даже испытала уважение к этой женщине, когда она улыбнулась, почти так же как прежде, и, надо полагать, ни муж, ни сын не заметили этих изменений в ней.
— Меня зовут Наолен, ты можешь называть меня по имени. — Леди Шиассен скользнула взглядом по моему платью — темно-синему с высоким воротом, облегающим лифом и бесконечным числом блестящих складок на юбке. — Рада, что платье пришлось вам впору. Было довольно трудно найти готовый наряд, подходящий вашим запросам. Мало кто сейчас носит платья такого фасона.
Так вот почему мне его принесли только к ужину. А завтрак и обед я провела в гором одиночестве в выделенных мне комнатах… Не то чтобы меня это сильно заботило, но вчера кто-то говорил, кто мы торопимся на Турнир, а сегодня этот "кто-то" даже не удосужился ко мне зайти, чтобы прведать! Кажется, меня окончательно избаловали вниманием и заботой…
— Я знаю, леди Шиассен. — Улыбнулась, заметив, как расслабилась женщина, услышав более формальное обращение. — Но на моей шее слишком много безобразных шрамов, а это не то, что следует выставлять напоказ.
Лиам проводил меня за стол, усадив рядом, сам он сел по левую руку от отца. Арун помог своей жене сесть справа.
— Шрамы? — недоуменно переспросил глава семейства, когда слуга — высокий юноша, совершенно равнодушный ко всему происходящему за столом — налил вина в его бокал и отошел куда-то в тень ближайшей колонны.
Я задумчиво кивнула, вглядываясь в темно-красное вино, густоватое, со слишком резким запахом.
— Шрамы. — Эхом повторила я. — Но, полагаю, это не та тема, которую допустимо обсуждать за столом. Тем более при леди.
Упомянутая леди насмешливо хмыкнула, едва слышно, но я заметила.
— Леди воспитывала боевого мага. — Протянул лорд Шиассен. — А он в детстве не щадил чувств матушки, щедро делился подробностями новых освоенных навыков и про травмы рассказывать не стеснялся.
— Верно. — Леди грустно улыбнулась. — Однажды он пришел домой с тренировки и с порога заявил, что ему только что залечили открытый перелом. Долго рассказывал, как было больно, но он совершенно не испугался. И вообще мог бы и сам себе рану залечить, но Дамиан велел не геройствовать.
— Да-да, меня с детства тренировал наш суровый лорд-ректор. — Лиам улыбнулся, на секунда отвлекаясь от еды. — А матушке я тогда соврал. Испугался, очень. Но мне нужно было стать сильным, чтобы суметь защитить себя и ее, и всех, кто мне дорог. Я старался, тренировался, не спал ночами, чтобы стать лучшим…
— И у тебя получилось. — Я улыбнулась, глядя на нахмурившегося капитана Триады.
— Эрик сильнее, у него резерв больше. А Кеннет лучше мечом управляется, он вообще в боевых действиях участвовал. И ты тоже сильнее, потому что и Нэта, и Эрика в бою одолела одна.
— Я победила с помощью артефактов. — Покачала головой. — Знаешь, что я поняла за то время, пока была Старшей в Круге?
— Нет, но уверен, что ты поделишься своей мудростью, о великая ведьма! — Шутливо заявил Лиам.
— Не паясничай. — Я хмыкнула. — Для того, чтобы быть хорошим лидером, не нужно уметь все лучше всех. Например, Мара лучше меня в зельеварении. Она в этом вообще лучшая, настолько сильного зельевара сложно найти во всем Эссе, пожалуй. А Ведана гениальный маг-теоретик. Серьезно, она настолько хорошо в этом подкована, что уже сама начала писать научный труд по пространственной магии. И, скажу тебе по секрету, идеи, изложенные в этом труде, перевернут все твое представление о времени и пространстве как о постоянных категориях. И да, что у Мары, что у Веды есть сильные и востребованные таланты. Повелительница разумов и предсказатель, они превосходят меня по талантам, потому что мой до сих пор не проявился. Но Старшая в Круге — я. И мое право никогда не оспаривалось по-настоящему. Нет, были моменты, когда сестрам казалось, будто я не справлюсь с грузом ответственности. Но даже если я не справлялась, даж если допускала ошибки, порой непростительные, они оставались со мной. Почему?
Лиам молчал. Зато не стал молчать его отец, задумчиво заметив:
— Вы знаете, где Мара, но не станете ее выдавать. Возможно, не верите в ее вину. Или верите, но все одно не расскажете Дознавателям. Вы бы не рассказали, пусть она вырезала бы всех детей в Эссаоре.
— Я бы не рассказала никому, даже если бы она вырезала всех младенцев Эсса. — Честно призналась я, глядя в пронзительно-синие глаза лорда Шиассена. — Я бы сама вонзила кинжал в ее сердце. Или нашла бы способ этих младенцев воскресить. Научилась бы отматывать время назад, и там, в прошлом, помешала бы ей. Я бы сделала все, что угодно, чтобы Маре не пришлось страдать, заживо сгорая в огне.
— Почему? — очень тихо спросила леди Шиассен, круглыми глазами глядя на сына.
— Мой круг — моя ответственность. Мой ковен — моя ответственность. Моя семья — моя ответственность. — Спокойно ответила я, поймав взгляд леди и удерживая его, пытаясь убедить, что не обижу Лиама в любом случае, скорее буду защищать. Защищала бы в любом случае, даже не зная правду о нем, о себе, о нас… Он давно стал кем-то большим, чем временный союзник. Я даже точно не могу сказать, когда это произошло. Но ни Кеннет, ни Эрик не смогут стать столь же дороги мне, хотя и у них, к моему большому сожалению, есть своя роль в