Эйра была ошеломлена. Ее охватила такая же дезориентация, как прошлой ночью на балу. Она сосредоточилась на самых странных вещах… например, на том, что его волосы пахли так же, как она помнила, или на ярком пятне крови, которое теперь было на его плече.
— Я испортила твою мантию. — Она указала.
— Оу. Ох! У тебя идет кровь! Мне так жаль, я должен был… садись. Давай тебя подлатаем. — Фриц открыл коробку, а Эйра сделала, как ей сказали.
— Почему Солярис не послал Первопроходца в качестве целителя?
— Ты думаешь, я недостаточно хорош? — Он слегка усмехнулся, не поднимая глаз.
— Дядя, я знаю, что ты можешь делать качественные мази… но даже Элис лучшая целительница, чем ты, если это не магическое заболевание.
Он усмехнулся.
— Ты не ошибаешься. — Фриц перешел на другую сторону. — Но я достаточно знаю о телесных ранах. И, как ты метко выразилась, моя способность лечить магические каналы чародея и все такое прочее… делает меня уникальным активом. Но больше всего на свете я здесь, чтобы увидеть тебя. — Он стоял перед ней с сияющими глазами. Он улыбался, словно ничего не произошло. Словно она снова была просто девочкой, которая неуклюже упала, и ей нужно было подлатать колени. — Я так беспокоился о тебе с тех пор, как ты уехала. И когда я услышал о бале…
— Они рассказали тебе о нем?
— Принцесса Ви сделала это сегодня утром, сразу после того, как я сошел с корабля.
Эйра отвела глаза. Наверное, она была благодарна, что ей не пришлось самой рассказывать ему о том, что произошло. Но это совсем не означало, что она хотела, чтобы он знал. Да и на самом деле она не хотела, чтобы он был здесь.
— Зачем ты приехал? — прошептала Эйра, все еще не глядя на него.
— Я же говорю, я беспокоился о тебе. Должна была быть другая причина или скрытый мотив? Не может быть просто?
Эйра покачала головой.
— Со мной все в порядке. — Казалось, что слова слетели с чьих-то чужих губ. Действительно ли она сказала «все в порядке»? Со смертью Маркуса, больше ничего не было в порядке. Под контролем? Сказав это, она только заставила бы его волноваться еще больше и снова усомниться в ней. Он бы не поверил, что она может быть участницей такой ситуации, как эта. Эйра подозревала, что он приехал, чтобы попытаться контролировать ее.
— Ты не обязана быть «в порядке». — Выражение его лица стало мрачным. Даже нежным. Дядя продолжал казаться искренним в своих опасениях. — Учитывая все, через что ты прошла… — Рука Фрица замерла на середине нанесения мази. — Если бы я имел хоть малейшее представление о том, что здесь произойдет, я бы не позволил тебе уехать.
— Ты пытался, помнишь? — Эйра не смогла сдержать слегка горькой нотки в своем голосе.
Он проигнорировал это.
— Я просто рад видеть тебя сейчас в целости и сохранности.
Эйра почувствовала, что все легкомыслие начало сползать с ее лица.
— Насчет этого… дядя, все не в целости и сохранности.
— Что? — Брови Фрица слегка нахмурились.
— Столпы все еще усердно работают, пытаясь противостоять мне, турниру, принцессе Ви, Меру… всем. Прошлая ночь была только началом. — Эйра видела, как с каждой секундой меркнет его уверенность. Его руки отпустили ее. — Я знаю, что, вероятно, сказали тебе члены королевской семьи… что, должно быть, сказала сама принцесса Ви. Что Ферро был их лидером, и что больше не о чем беспокоиться. — Эйра была рада, что поговорила с принцессой. Она знала, какую ложь будут плести члены королевской семьи. — Но это все фикция. Они не понимают, что на самом деле происходит, и какие опасности ожидают за поворотом.
— Эйра, пожалуйста, только не это… — Теплота покинула его глаза, уступая место разочарованию. Все как всегда. Тем не менее, его искренность дала ей достаточно надежды, чтобы упорствовать. Даже если он прибыл сюда с целью попытаться остановить ее, он все еще был ее дядей. Она должна была попытаться защитить его.
— Дядя! — Эйра схватила его за руки, игнорируя его попытки начать перевязывать ее рану. Порез теперь не имел значения. — Я знаю, ты не хочешь меня слушать. Но если ты питаешь ко мне хоть каплю любви, хоть какую-то, ты приложишь усилия, чтобы услышать меня, хотя бы в этот раз. — Она встретилась с ним ищущим понимания взглядом.
Фриц ничего не сказал, но она почувствовала, как он сдерживает вздох.
— Ты должен быть осторожен. Даже лучше уезжай, если сможешь.
Он продолжал молчать. Достаточно долго, чтобы у Эйры внутри все сжалось. Но потом… он выглядел так, словно удивил не только ее, но и себя.
— Я приехал, потому что беспокоюсь о тебе. Я не собираюсь бросать тебя, особенно если есть опасность.
— Ты мне веришь? — выдохнула она, едва способная поверить в это. Кто-то поверил ей. Наконец-то!
Она забежала вперед.
— Если честно, я не уверен. Эйра, тебе едва исполнилось девятнадцать. Я, оглядываясь назад, помню, каким самоуверенным я был в твоем возрасте, и как мало я на самом деле знал. — Он тихо вздохнул, его взгляд стал отстраненным. — Но я помню, что когда я был в твоем возрасте, на моих плечах лежала тяжесть мира. Я брал на себя задачи, намного превосходящие те, о которых должен был даже думать. Более того, принцесса сказала мне, что у тебя хорошие инстинкты, и я должен прислушаться к ним.
— Да ты что? — Во что играла Ви? Всего несколько часов назад принцесса отказывалась верить Эйре. Если только это было не притворство… но зачем ей это было делать? Надо будет с этим разобраться, но потом. Сейчас с дядей. — Ну, конечно, она так сказала. Потому что я именно такая.
Он усмехнулся.
— Если ты собираешься остаться, то должен быть осторожен. Если ты дашь Столпам шанс, они причинят тебе боль. — Она с трудом сглотнула. — Столпы знают, что я выступаю против них. Они знают про меня, а ты приехал сюда под своим настоящим именем, так что они смогут выяснить, что мы связаны. Они могут причинить тебе вред, чтобы добраться до меня.
— Эйра, я ценю твою заботу, но я могу позаботиться о себе.
— Я знаю, что ты можешь, но это не Солярис. Ты не знаешь здешних нюансов. — Эйра прикусила губу. Даже если он сказал, что хочет верить ей, он не выглядел так, будто воспринимал ее слова достаточно серьезно. — Обещай мне, что будешь держать ухо востро и дашь мне знать, если увидишь что-нибудь подозрительное.
— Если я это сделаю, ты сосредоточишься в турнире на победе для Соляриса?
— Конечно. — Это не было ложью, но и не было всей правдой. Она собиралась попытаться победить, точно так же, как собиралась попытаться убить Ульварта. Эйра была уверена, что сможет сделать и то, и другое.
— Очень хорошо. Я буду, осторожен и настороже.
Тяжелый груз упал с ее плеч, и Эйра почувствовала, что ей впервые стало легче дышать с тех пор, как увидела дядю. Этого было немного, но этот крошечный, ничтожный вотум доверия к ней, подкрепленный его действиями, был всем, в чем она нуждалась. Этого было достаточно, чтобы почти вселить в нее надежду, что, возможно, каким-то образом, когда-нибудь, они восстановят нормальные взаимоотношения. Возможно, он был действительно искренен, беспокоился за нее, и не было никаких других скрытых мотивов.
Фриц вернулся к перевязке ее ран.
— Дядя Грэм здесь?
— Нет, кто-то должен был остаться, чтобы присматривать за Башней Чародеев… И ты знаешь, я бы не доверил ее, кому попало. Поскольку сюда приехало так много людей из нашего руководства, нужны надежные руки, которые будут дома держать бразды правления.
— Он все еще сердит на меня, не так ли? — Даже если бы он дал другие, веские объяснения, Эйра могла бы услышать это в том, как ее дядя говорил о своем супруге.
— Так и есть. — Фриц устало улыбнулся, глядя на ее рану. Без сомнения, он скучает по своей любви в Солярисе. — Ты же знаешь, иногда он может быть упрямым.
— Интересно, и откуда я его взяла, — пробормотала Эйра.
Фриц фыркнул.
— Ты получила упрямство с разных сторон. Оно сидит корнем в фамилии Чарим. Грэм же через многое прошел. Он видел то, чего никогда не должен был видеть ни один мужчина, и выжил, чтобы увидеть мир и процветание. Он становится слишком чувствительным, когда что-то нарушает то спокойствие, за которое он так упорно боролся. Некоторые раны нельзя залечить простой мазью. Таким ранам требуется гораздо больше времени, чем плоти и костям, чтобы затянуться… если вообще они заживают.
Эйра знала, что дядя потерял руку на войне с Безумным королем. Но всегда казалось, что это произошло на далеких страницах учебников истории, хотя, на самом деле, это было всего двадцать четыре года назад. Соларин все еще восстанавливался от полученных шрамов, и сердца людей, которые пережили это, уже никогда не будут прежними.
— Теперь я понимаю, — тихо сказала она. Ее дядя приподнял брови, отклоняясь от ее раны. — Не в полной мере. Я знаю, как много дядя пережил… — Эйра вцепилась в кровать. — Но я уже не та девочка, которой была раньше. Теперь я знаю, насколько хрупок мир, и что за это приходится платить цену, которую большинство не готово платить. Как все это может быстро рухнуть и никогда больше не стать прежним, никогда.
Ее жизнь в Башне — учеба и беззаботность. Маркус. Ее представление о Меру, взятое из прочитанных книг — совершенней не придумаешь. Она — юная девушка до ямы.
Ничто из этого не вернется и никогда не будет прежним.
— Возможно, тебе стоит поговорить с твоим дядей, когда ты вернешься, — мягко сказал Фриц. Его взгляд был задумчивым. — Я думаю, вам будет о чем побеседовать.
Эйра кивнула.
— Я сделаю все, что в моих силах. — Она встретилась с ним взглядом. — Хотя я не уверена, готова ли я к разговору по душам, я все еще уязвлена тем, как вы все относились ко мне. — Слова были спокойными, простыми. Эйра удивила даже саму себя тем, как легко она смогла противостоять боли.
Его глаза немного расширились, но удивленное выражение быстро исчезло. Он кивнул.
— Нам всем надо будет постараться.
Фриц встал и начал убирать коробку с мазью и зельями. Эйра попыталась заставить себя расслабиться. Она так много еще хотела сказать. Слова придут к ней в ту же секунду, как они расстанутся, она просто знала это. Но сейчас ничего не шло.