— Наши дома не так уж далеко друг от друга. Я увидела, что что-то не так и прислушалась. Когда он начал давить, я схватила ящик и выбежала. — Лаветт оглянулась с легкой усмешкой. — Будем надеяться, что он не попросит открыть его. Там мои украшения и духи.
— Мы позаботимся о том, чтобы он этого не сделал. — В голосе Каллена прозвучали нотки восхищения. Казалось, он впервые оценил Лаветт. Эйра знала, как выглядит привязанность на его лице, когда она только начинает зарождаться, потому что она видела ее… хотя даже не понимала в те моменты, что это было, тогда он начинал влюбляться в нее.
Лаветт посмотрела на Эйру, у которой все внутри скрутилось в узел.
— С тобой все в порядке?
Эйра кивнула.
Ноэль наклонилась, спасая Эйру от необходимости общаться с Лаветт.
— Ты расскажешь нам, что произошло, как только все это закончится.
— Конечно. — Эйра намеревалась сделать это с самого начала.
Главные ворота деревни открылись — странное зрелище после стольких дней, проведенных наглухо запертыми. Вошли рыцари Люмерии во главе с Денеей. Служащие бросились им навстречу. Эйра не могла разобрать произносимых слов, поэтому сосредоточила внимание на доме, пытаясь вспомнить, где она спрятала книги Аделы. Они были на дне ее сундука. Она вспоминала о них несколько раз перед сном и всегда клала на место. Конечно, они не станут рыться в ее вещах.…
Служители и рыцари разошлись веером, последние завершали очередную проверку внутри зданий и вокруг них. В то же время к каждой команде участников подошло по одному служителю. Эйра смотрела вперед, ни на чем не фокусируясь. Она хотела быть статуей, бесчувственной, невыразительной, ничем, что могло бы ее выдать.
Служитель спросил, как у них дела, задал еще несколько вопросов, на которые ответил Каллен, и ушел. Без достойного объяснения или обсуждения рыцари удалились, ворота закрылись, и вечер продолжился в том же духе.
Денея поняла, что что-то не так, и прибежала. Она не открыла бы ворота без веской причины. Возможно, этот мужчина действительно был Столпом…
— И это все? — спросила Ноэль. — Целая куча хлопот из-за кучи пустяков.
— Добро пожаловать в бюрократию, — сухо сказала Лаветт. — Теперь я собираюсь лечь спать по-настоящему.
— Ты не хочешь выяснить, ради чего подставила шею? — спросил Дюко.
— Честно говоря… Я думаю, будет лучше, если я не буду знать. — У Лаветт был озабоченный и неодобрительный вид. Она надолго сосредоточилась на Каллене. — Будь осторожен, пожалуйста. Все вы. — Несмотря на то, что она добавила последнее, на самом деле, она обращалась только к нему.
Она заботилась о нем, по крайней мере, немного. У Эйры сжалось сердце. Лаветт заботилась о нем и видела в Эйре не угрозу их роману, а угрозу его благополучию.
Почему-то… это было еще хуже.
— Давайте вернемся внутрь. — Каллен развернулся, возглавляя шествие до общей комнаты. Он, не теряя времени, хлопнул ладонями по столу. — Ответы, сейчас же.
— Грубиян, — пробормотала Элис, доставая сумку из-под дивана и начиная что-то в ней писать.
— Грубияны уходят, не сказав ни слова о том, куда. — Каллен сердито посмотрел на нее.
— Ты не мой отец, господь или спаситель. — Оливин скрестил руки на груди и прислонился к дивану. — Видишь ли, мной особо не покомандуешь.
Каллен закрыл лицо руками и застонал.
— Уже поздно. Я волновался. Пожалуйста, кто-нибудь, просто расскажите нам, что произошло.
Эйра шагнула вперед.
— Это была моя идея.
— Конечно, твоя. — Ноэль не казалась встревоженной, скорее удивленной.
— Разве так не всегда? — Дюко взглянул в сторону Ноэль. Из всех ему всегда было легче найти глазами именно ее.
— Да, всегда, — согласилась Элис.
— Для протокола, я сначала проконсультировалась с Элис, Оливином и Дюко. Я не просто сбежала.
— Образцы хорошего влияния, — саркастически заметила Ноэль.
— Я оказываю восхитительно дурное влияние. — Дюко скрестил руки на груди, выглядя самодовольным.
— У нас есть туннель, ведущий в город. — Эйра попыталась поддержать разговор ради себя самой. — Он здесь, под столом. — Каллен и Ноэль были слишком потрясены, чтобы что-то сказать, поэтому она продолжила, рассказав им все, что произошло. — … и вот мы вернулись, и никто ничего не узнал.
Все молчали, переваривая услышанное. Элис заговорила первой. Она на мгновение отложила ручку.
— Я должна была сказать тебе это раньше, но спасибо за то, что не оставалась на складе, когда он пришел.
Эйра кивнула.
— Я обещала тебе, что не буду сразу пытаться перерезать ему горло только потому, что это первая возможность.
— Не то, чтобы перерезание ему горла принесло бы какую-то пользу, — серьезно сказал Каллен.
— Почему бы и нет? По-моему, это замечательная идея.
— Я склонен согласиться с леди. Есть несколько человек, которые до сих пор были бы живы, если бы Ульварту перерезали горло, и для меня это звучит неплохо, — ядовито сказал Оливин.
— Я тоже, — добавил Дюко с такой же суровостью.
— Я знаю, у всех нас есть личная месть. Но подумайте… вы убьете его, и что потом? — спросил Каллен.
— Потом он будет мертв. Навсегда. Он больше никому не сможет навредить, — сказала Эйра. Она не понимала, как Каллен не понимал этого.
— И ты думаешь, это все? — Каллен встретился с ней взглядом. — Столпы — это идея. Ими руководит мужчина, да. Но люди живут и умирают за Столпов, не из-за Ульварта, а ради Ульварта. Они делают это ради того, что он представляет. Из всего, что вы сказали, из того, что мы видели на балу — люди готовы поверить, что здесь действительно замешаны божественные силы. Что он Избранный, выбранный их богиней, которому суждено привести Меру в золотой век. И мы все знаем, насколько важна вера в Ярген для народа Меру.
— Вот именно. Итак, если мы убьем Ульварта, мы покажем им всем, что он все это время был всего лишь человеком. Никакая божественная сила не спасла его от моих смертных рук. — Эйра прислонилась к столу, глядя на него сверху вниз.
— Нет. Ты сделаешь из него мученика, — возразил Каллен, слишком похожий на Денею, на вкус Эйры. — Ты видела, к чему привело подавление ложного Пламени Ярген. Люди ничуть не меньше стали верить в пламя, хотя ты его погасила. Это только дало им нового злодея для выражения их гнева — тебя. — В конце концов, его горло сжалось от того, что, как она могла только предположить, было беспокойством.
Эйра искоса взглянула на него.
— Люди будут думать по-другому, когда будет свергнут лидер.
— Будут ли они? Или они увидят, как ты убиваешь посланника их богини? — Каллен был неумолим после молчания Эйры. Никто не пришел ей на помощь. Что означало… Каллен был прав. — А что помешает другому человеку занять место Ульварта? Мы боремся не с человеком, которого можно убить, и не со зданием, которое можно демонтировать. Мы боремся против движения.
— Движения страны, которая даже не является нашим домом. — Ноэль вздохнула и села на диван, разжигая огонь в камине. Дюко положил руку ей на плечо. Она наклонилась к нему, смотря на огонь.
— Он придет за всеми, если вы дадите ему шанс, — торжественно сказал Дюко. — Я видел, на что он способен… Этот человек — воплощение ненависти. И он не заботится ни о ком, кроме самого себя.
— Он сожжет мир и назовет это «священным огнем», — пробормотал Оливин.
— Вот почему… — Эйра подняла глаза на Каллена и, не двигаясь, выдержала его взгляд. Печаль таилась в его глазах. Он знал, что она собирается сказать, еще до того, как она это произнесла. Она чувствовала, что он знает. Видела по выражению его лица. Он знал… потому что знал ее, больше и лучше, чем кто-либо другой. Он мог видеть ее насквозь. Прятаться от всех остальных было второй ее натурой, но от него это было отклонением. — Когда придет время, я не собираюсь щадить его. Я не смогу.
— Я не хочу, чтобы ты это делала. — Голос Каллена звучал достаточно искренне. — Я просто говорю, что с ним нужно покончить правильным образом — ты должна показать, что он не более чем мужчина для тех, кто может решить последовать за ним. Не Избранный. Не Защитник Ярген. Извращенный, жалкий человек, который не стоит своей плоти и крови. Если ты просто убьешь его «ночью», он возродится вдвое сильнее. Так что, если ты хочешь сразить его, Эйра, ты должна сделать это только тогда, когда разрушишь все, за что он когда-либо выступал. Убить его будет недостаточно, ты должна полностью уничтожить его.
Эйра медленно вздохнула и отодвинулась от стола. Эти слова запали ей в душу. Неприятные, как и их взгляды, но такие же правдивые. Такие же весомые.
Он был прав.
Она знала, что это так, потому что из всех, Каллен был единственным, кто понимал силу общественного восприятия. Каллен играл в эту игру и знал, как в ней выигрывать.
— Я могу это сделать, — сказала она, наконец.
— Можешь? — Это спросил Оливин. Он был неподвижен, как статуя. Его стальные глаза холодно оценивали ее. — Ты думаешь, у тебя есть все необходимое, чтобы полностью уничтожить его? Потому что, когда все будет сказано и сделано, это будет не только он. На твоих руках будет много разной крови.
Эйра уставилась на свои руки, вспоминая ощущение крови Ферро, текущей сквозь пальцы. Как сын, так отец. Никто другой не мог убить Ферро той ночью. Никто другой не запачкал своих рук.
— Если не я, то кто? — прошептала она слова, которые хранила в памяти с момента бала. — Я принесу эту жертву, когда придет время. Я сделаю то, что должно быть сделано, чтобы этого не пришлось делать никому другому.
У Оливина был усталый, но впечатленный взгляд. Поза Дюко выдавала то же самое, Ноэль была подстать ему. Глаза Элис сияли. Каллен выглядел совершенно опустошенным.
— Со мной все будет в порядке, как только все закончится, — солгала она. Она знала, что это ложь, но все равно сказала это ради них. — Так что давайте не терять бдительность… и делать все, что потребуется в промежутке между этим моментом и следующим.