– Пожалуй, так, – кивнул Бледный. – Разве что о поцелуе прекрасного принца запамятовал… Думаете, стоит попробовать?
– Возможно, возможно… Только не нам с тобой этим заниматься. Среди нас есть лишь один настоящий принц, но сейчас он здесь отсутствует.
– Вы имеете в виду нашего Аладдина из Омана?
– Его, естественно, кого же еще?.. Хотя все это, скорее всего, полная хрень. Забыл, что ли, по каким правилам идет игра? Пакали – лишь они помогут нам установить связь с сознанием Ширы.
– Соединить ту реальность и нашу неким мостом?
– Можно сказать и так… Постой-ка! – Я недоуменно уставился на майора. – Ты случайно упомянул мост или это намек на наш второй зеркальный пакаль?
– Я всего лишь вспомнил, о чем говорила тогда Крамер, – пожал плечами Бледный. – О технологии предсказания пакальных эффектов с помощью художественных образов. Тех, что возникают при взгляде на рисунки пакалей, которые вы намерены соединить. По-моему, в этой теории есть рациональное зерно, вам не кажется?
– Определенно есть, – подтвердил я. – И то, что «серый» забеспокоился, когда я решил столкнуть пакаль, на котором он изображен, с пакалями побежденных нами чудовищ, также об этом свидетельствует. Хотя, конечно, данная теория подтверждается не всегда.
– А что, если это напрямую зависит от ваших сомнений и от ясности образа, который вы представляете? – предположил майор. – То есть, чем больше вы сомневаетесь в нем, тем меньше у вас шансов вызвать эффект, на какой вы рассчитываете. И наоборот: уверенность в том, что эффект получится именно такой, а не другой, в конечном итоге определяет его характер.
– Ну хорошо, куда ты подевал артефакты? – поинтересовался я, решив, что пора переходить от слов к делу. – Давай их сюда. Проверим эту идею на практике, пока есть спокойная минутка и на нас опять не натравили ураган или чего похуже.
Бледный принес весь набор артефактов. Но для решения текущей задачи я планировал использовать только два. «Червовой даме», которую Шира сама выбрала накануне своим символом, предстояло снова олицетворять ее образ. А зеркальный «каменный мост» должен был стать тем мостом, что соединит мой разум с разумом отрезанной от нашей реальности коматозницы.
Был еще один пакаль, который вписывался в эту концепцию образов. Если Крамер застряла внутри такого же белого куба, в котором побывал я, по вине «серого», то включение в обойму пакалей «джокера» выглядело бы оправданно. Однако я решил не усложнять игру. Уравнение для ментальной связи с Широй казалось законченным и без третьего, дополнительного члена. Который, в свою очередь, лишь добавлял мне сомнений и неуверенности. А это, по версии Бледного, могло пагубно отразиться на процедуре, ведь чем убедительнее я ее воображу, тем успешнее она пройдет в действительности.
– Не будем ходить вокруг да около, – заключил я. После чего забыл о «джокере» и взял в руки только «червы» да «мост». – Как говорится, «тронул – ходи»!
– Так говорят в шахматах, а не в покере, – поправил меня Бледный. И, глядя на мои приготовления, предложил: – А может, вы позволите сделать это мне, босс? Негоже вам одному раз за разом в кому впадать. А вдруг это опасно? Давайте нырять туда хотя бы поочередно, что ли.
– Мысль интересная, но неуместная, – возразил я. – Я уже был в том ментальном измерении, а ты еще нет. Да и с Мастером лучше толковать мне, поскольку мы с ним за минувшие сутки уже дважды общались.
– Ладно, как скажете, – не стал настаивать майор. – Только, когда опять в тех дебрях окажетесь, все время помните: пока вы там находитесь, нам приходится таскать ваши тела с места на место на своем горбу. Так что постарайтесь не задерживаться, о’кей?..
Задерживаться в коме, пускай даже искусственной, – последнее, что мне сегодня хотелось бы. Но тут уже как повезет. Сначала надо в это самое ментальное измерение попасть. Причем попасть в ту его точку, куда я стремлюсь – к застрявшей там Шире, а не куда-то еще. Ну а как нам с ней – или мне одному – вернуться в привычную реальность, я теоретически представляю, потому что уже оттуда выбирался…
Признаюсь, в глубине души я бы обрадовался, если бы это соударение пакалей оказалось холостым. Я ведь нормальный человек и рисковать собственной жизнью, даже ради спасения товарищей, меня совершенно не тянет. Но, видимо, образ в моей голове нарисовался именно такой, какой требовалось, и артефакты сработали без осечки. Разве что забросило меня не в привычный белый куб, а в другое место. Чего, в общем-то, и следовало ожидать – не могут же коматозникам сниться одинаковые сны? По крайней мере, я ни о чем подобном никогда не читал.
То, что я оказался не в своем сне, было очевидно. Тюрьма, в которую я сейчас угодил, была не той тюрьмой, в которой я провел последние три года и которая часто снилась мне после моего побега. Возможно, толкователи снов не сочли бы подобные различия существенными, но я знал, что не ошибаюсь. Потому что эта тюрьма была в точности такой, какой нам ее описывала Шира – злостная грабительница, некогда посаженная российским судом за решетку на целых двенадцать лет. А поскольку мне это незнакомое место вряд ли могло присниться, значит, я, перефразируя ирландского поэта Йейтса, наверняка топтал сейчас не свои, а чужие грезы.
Или это были вовсе не грезы, а настоящая тюрьма, куда меня забросило прямиком из Америки?
А вот это вряд ли. Как в любом другом мире грез, здесь хватало фантасмагорических деталей, по которым можно было безошибочно определить: все происходящее вокруг нереально. Или, вернее, нереально для моей родной реальности. В игре же с «серыми» грезы могли являть собой вполне реальный, только чужеродный для меня мир… Но, думаю, сейчас не время разбираться в подобных нюансах. Моей главной задачей было отыскать Ширу и выдернуть ее из призрачного мира. А его изучение в мои планы не входило. Я не психиатр, чтобы копаться в чужих видениях, даже когда мне представилась уникальная возможность проникнуть в них напрямую.
На первый взгляд, тюрьма была пуста. Но отовсюду до меня долетали приглушенные стенами звуки: брань, вопли, неврастенический смех, рыдания, просто неразборчивые голоса, лязг засовов, скрежет ржавых петель, дребезжание решеток, гулкие шаги солдат по бетонному полу…
Впрочем, хорошо, что я пока не видел здешних обитателей. Для начала мне хватило и тех странностей, которые вытворяли стены.
Большую часть времени они выглядели вполне обычно, но периодически с ними творилась всякая чертовщина. Они то кренились, норовя обрушить на меня потолок, то вспучивались пузырями, то начинали сминаться, словно лист бумаги, то в них возникали зияющие дыры, за которыми царил беспросветный мрак. Иногда по стенам, как по воде, пробегала рябь, а иногда и настоящие волны. Всякий раз, когда это происходило, я вздрагивал и не знал, как себя вести. Однако вскоре понял, что все эти метаморфозы не влияют на устойчивость здания, в котором я находился. И что его стены способны лишь пугать меня, но не более. И все равно, приближаться к ним после этого я не рискнул – мало ли что они отчебучат в следующий раз.
Досадно, что Шира не встретилась мне сразу, но я на быстрое везение и не рассчитывал. Пакали, с помощью которых я сюда угодил, находились при мне, и я, стоя посреди коридора, держал их сложенными. Это обнадеживало. Никогда точно не знаешь, что произойдет в момент соединения артефактов. Но когда они уже вместе, это в корне меняет дело. Теперь, рассоединившись, они могли лишь выключить активированный эффект, без каких-либо побочных фокусов. Так, по крайней мере, всегда происходило в привычной реальности, хотя здесь не стоило исключать сюрпризы.
Все, что было при мне во время активации пакалей – одежда, карманные вещи, оружие, – я захватил сюда с собой. Стянув пакали резинкой, чтобы между ними не пропал контакт, я прислушался. Мне предстояло обнаружить среди шумов тот, который можно было принять за ориентир. Увы, голос Ширы среди них отсутствовал. Либо я попросту не мог его опознать, поскольку мне еще не доводилось слышать, как наша спутница вопит или рыдает. Можно было попробовать докричаться до нее самому, но я пока воздержался от этого. Если Крамер находится рядом, я отыщу ее без лишнего шума, который может привлечь к нам других обитателей этого мрачного места. Пусть даже они окажутся миролюбивыми и не причинят нам зла – в чем я сомневался, – общаться с ними у меня все равно отсутствовала охота.
Часы у меня на руке продолжали идти. Насколько точно, уже не определить, но явного ускорения или замедления хода стрелок я не обнаружил. И потому, начав поиски, машинально засек время, чтобы хоть как-то ориентироваться в этом странном мире.
Спустя пять минут я все еще не нашел Ширу, зато выяснил две важные подробности.
Первая – тюрьма оказалась значительно больше, чем я ее себе представлял по рассказам Крамер. В действительности таких огромных тюрем в России точно не было. Да и в мире, пожалуй, тоже. Многоуровневый лабиринт бесконечных коридоров, по которым было бы удобнее передвигаться на велосипеде, нежели пешком. Количество здешних камер и вовсе не поддавалось счету. Хорошо еще, что двери в них были решетчатыми и мне не приходилось открывать каждую из них для осмотра.
Как ни хотелось мне сохранить тишину, я волей-неволей был вынужден начать звать Ширу, чтобы не разминуться с ней на очередной коридорной развилке. После чего мне открылась вторая неприятная подробность. Призраки, что до сей поры оставались невидимыми, тут же возникли передо мной, стоило только мне поднять шум. Это были полупрозрачные белесые фигуры, но не размытые, какими их часто показывают в кино, а отчетливо различимые. И выглядели они не порождениями ада, а обычными людьми, коим пристало обитать в тюремных стенах. При желании на них можно было рассмотреть уйму мелких деталей, вроде родинок на лицах или пуговиц на одежде. Но у меня такого желания не возникло, ведь появление на сцене новых действующих лиц не предвещало мне ничего хорошего.
Тюрьма, в которой сидела Шира, была женская, и призраки были все до единого женского пола; разумеется, я судил об этом лишь по их внешнему виду. Может быть, поэтому они отреагировали на мое появление с таким энтузиазмом. Первыми на меня накинулись охранницы с дубинками – мужеподобные дебелые бабищи, у которых не то что зэчка, но и зэк вряд ли забалует. Это выглядело логично: вертухаи заметили постороннего и, не мешкая, устремились к нему. Но когда вслед за ними сквозь стены и решетки в коридор вырвались призраки заключенных, это уже не лезло ни в какие ворота. Прежде, судя по доносившимся до меня звукам, охрана и арестанты не питали друг к другу симпатий. Но стоило мне себя выдать, как вмиг они забыли о распрях. И в едином порыве атаковали меня со всей присущей нечисти злобой.