Осветительные ракеты теперь взлетали непрерывно, одна за другой. Если аборигены еще не посчитали, сколько «нечисти» засело на плотине, они вот-вот это сделают и поймут, что нас здесь не так уж много. Подобная ситуация еще сильнее их воодушевит. После чего нам волей-неволей придется открывать ответный огонь из пулемета и гранатомета, чтобы сбить с них героическую спесь. На какое-то время это оттянет срок нашей кончины, но до утра мы все равно не продержимся. Даже откажись враги от штурма, они изведут нас позиционной войной так, как вода точит камень. Только гораздо быстрее, разумеется. И патронов у них на это хватит, можно не сомневаться. А если они готовились к этой битве серьезно, то рано или поздно против нас пойдут в ход бутылки с зажигательной смесью. Или даже тротиловые шашки – раздобыть их в краю, где ведутся горные работы, вряд ли так уж сложно.
Короче говоря, дело принимало весьма скверный оборот. Но разве можно было ожидать чего-то другого от Мастера Игры, даром что он находился сейчас по нашу линию фронта?
– Выхода нет, босс! – прокричал мне Бледный из своего укрытия. – Пора задействовать нашу пакальную артиллерию! Ту, от которой трещит земля! Ну, вы понимаете!
– Да ты в своем уме?! – отозвался я. – Применять это оружие здесь – то же самое, что рубить сук, на котором сидишь!
– А разве у нас есть другие варианты?
Я промолчал. Прикатившие сюда на машинах аборигены с ходу вступили в бой, отчего огонь по нам усилился. А с минуты на минуту, когда к дамбе приблизятся лодки, он станет еще плотнее, и нам вовсе придется несладко. Отступать было некуда, а сдаваться – бессмысленно. Уж лучше и впрямь подставить голову под пули, чем умирать в муках, распятым на кресте после зверских пыток.
С другой стороны, пакальный эффект, о котором говорил Бледный, был мною уже опробован, и я в точности знал, как он работает. Вопрос лишь в том, хватит ли у меня мозгов направить атаку в нужное русло. Так, чтобы мы сами не пали ее жертвами. Что могло запросто случиться, ведь плотина – пожалуй, одно из самых неудачных мест для таких экспериментов.
Продолжая морщиться от брызжущей на меня выбитой пулями бетонной крошки, я перевернулся на спину и достал золотые пакали. «Джокер» и «трефовый король» – те самые, с помощью которых я отбился тогда от русских десантников. Потом посмотрел на озаренную осветительными ракетами дамбу… Да уж, ломать – не строить. Вот только ломать в таких масштабах – это вам не кувалдой напропалую размахивать. Даже небольшие здания сносят строго по науке, а для правильного сноса плотины требуется и вовсе не один месяц расчетов и подготовки.
– Ну же, босс, действуйте! – подбодрил меня следящий за моими манипуляциями Бледный. – Здесь или аборигены прищучат нас, или мы – их! Третьего не дано!
– Ладно, уболтал! – сдался я. – Гулять так гулять, и пошло оно на хрен, завтрашнее похмелье! Только для начала надо бы нам перепрятаться!.. – И, сложив ладони рупором, прокричал: – Эй, «нечистая сила»! Все меня слышат?! Выбирайтесь из щелей и ползите к правому берегу! У кого «Милка»?!
– У меня! – откликнулся аль-Наджиб, которому при распределении вещей Гробика выпал жребий нести его гранатомет.
– Стрельните по правому берегу три гранаты, Демир-паша! – попросил я. – Припугните аборигенов, чтобы они попрятались и дали нам время сменить позиции.
– А как быть с «серым»? – поинтересовался Гробик.
– Оставь его здесь! – ответил я после короткого раздумья. – Вытащим его отсюда, если будет возможность. Ну а не получится – ничего не попишешь! Мастер эту кашу заварил, вот пусть и не обижается, что он сам ею в итоге подавился…
Глава 11
Вряд ли до этого шейху приходилось стрелять из ручного автоматического гранатомета. Но «Milkor» был довольно прост в обращении, и аль-Наджиб справился с ним. Разве только слегка ошибся с прицелом и послал гранаты выше перегородившего дамбу автомобильного заслона, из-за которого «крестоносцы» вели по нам стрельбу. Поэтому взрывы прогремели не на плотине, а уже на берегу, среди деревьев.
Как бы то ни было, такой результат нас тоже вполне устроил. Мы своего достигли: противники были напуганы и забыли о нас на какое-то время. И им было чего испугаться. Неизвестно, скольких из них поранили гранатные осколки – возможно, что и никого, – но когда на них повалились две подрубленные взрывами ели, им хочешь не хочешь пришлось разбегаться. А ели, упав поперек дороги, отрезали врагам путь к отступлению. Что, впрочем, не имело для них значения. Они уже убедились в своем превосходстве над нами и были уверены, что отступать им не придется.
Так это или нет, им и нам вскоре предстояло выяснить. Ну а пока они спасались от падающих деревьев и им было не до нас, мы короткими перебежками сменили позиции и продвинулись к правому берегу.
Это был оправданный риск. Чтобы использовать пакали, нам требовалось уйти с середины дамбы. Куда – не важно, ведь она была блокирована с обеих сторон. Но поскольку для возвращения на левый берег нам предстояло бы снова пересекать водосброс, на мосту через который было бы трудно укрыться от пуль, то и выбора у нас не оказалось. А то, что при этом вражеский заслон стал к нам еще ближе, являлось лишь временным неудобством. Которое, однако, могло стать и фатальной ошибкой, если я замешкаюсь с активацией пакалей.
Тем временем левобережный отряд вторгся на дамбу. Это был смелый поступок, направленный на захват моста, и он мог вполне увенчаться успехом. После чего до окончательной победы над нами «крестоносцам» останется сделать всего один ход: высадить из лодок десант, занять причал и лишить нас последней возможности маневрировать.
Вот только хвалить за это аборигенов я не стал бы даже в том случае, будь мы с ними не врагами, а союзниками. Их командир сделал ставку на решительность и прогадал. А вот выжди он еще хотя бы пару минут, все могло бы обернуться для охотников с левого берега иначе. И они, отделавшись бы разве что испугом, не заплатили бы за ошибку командира своими жизнями.
Момент для контратаки выдался удачным. С правого берега не слышались выстрелы, поскольку тамошних вояк сейчас беспокоили взрывы и падающие деревья. Аборигены с другой стороны реки подбегали к мосту и еще не разобрались, в кого им стрелять. Плавучий десант был уже недалеко, но, прежде чем открыть огонь, ему следовало понять, что вообще здесь творится. Без связи никто не доложил десантникам о том, с каким успехом начался штурм и на каком участке плотины засел враг. И теперь лучи лодочных прожекторов шарили по дамбе, помогая определить, где здесь свои, а где чужие.
В общем, я воспользовался этим кратковременным затишьем и нанес ответный удар. Только целью моей были не враги, а плотина. Тот самый «сук», на котором мы сидели и который я намеревался без зазрения совести срубить.
Дважды стукнул я пакалем о пакаль. Сначала у одного парапета, а затем – у другого, куда я стремительно перебежал сразу, как только в дамбе образовался первый разлом. Второй перечеркнул его крест-накрест. А оба они были пробиты с таким расчетом, чтобы каждый из них прошел сквозь максимально большую толщу бетона. Я разрубал это сооружение не поперек и не вдоль (второе у меня не вышло бы по причине его дугообразной формы), а как бы наискось. Отчего в итоге центральная его часть была отсечена от краев и разрезана еще на две части. Которые, будучи полностью отделенными от плотины, тут же обрушились под чудовищным напором воды.
Треск ломающейся и крошащейся, словно исполинский крекер, дамбы был не сравним с тем шумом, который раздался, когда в возникший пролом хлынули миллионы тонн речной воды. Она моментально расширила его почти вдвое, отчего вместе с нею вниз устремились новые тысячетонные обломки. От их ударов о речное дно остатки плотины и окрестные берега задрожали, как при сильном землетрясении. А неширокая, мелкая речушка, что прежде брала начало у водосброса, буквально на глазах переродилась в бурный полноводный поток. Он тут же с ревом устремился дальше, на юго-запад, и горе тому, кто рискнул бы встать у него на пути. Это было натуральное цунами, запертое в тесное русло ущелья, и никто не смог бы узнать в нем прежнюю спокойную Булл-Ран.
Нужно ли уточнять, что прорвавший плотину катаклизм полностью изменил ход идущего на ней сражения?
Мост через водосбросы и сами они оказались на том фрагменте дамбы, что откололся от нее первым. Все охотники, кому не посчастливилось бежать в авангарде левобережного отряда, также упали с тридцатиметровой высоты на дно ущелья. А затем все до единого были смыты накрывшим их водопадом. Еще несколько их собратьев сорвались в пучину, когда напор воды расширил брешь, обрушив края остатков дамбы. Прочие враги, атаковавшие нас с того направления, вмиг утратили боевой пыл. И, развернувшись, в панике бросились обратно на берег. Некоторые из них при этом даже побросали оружие. Ну а вопили, надо думать, все без исключения, хотя за грохотом и ревом воды мы их уже не слышали.
Следующими под удар стихии попали «крестоносцы», плывущие на лодках. Можно представить, какой ужас их охватил, когда в свете лодочных прожекторов середина дамбы – то есть примерно четвертая ее часть! – вдруг взяла и исчезла! И ладно бы только это! С ее обрушением в воде сразу образовалось мощное течение. Которое неминуемо понесло лодки в сторону новорожденного водопада. Сам он был охотникам не виден, зато они слышали его грохот. И без труда догадались, что их ждет, когда они подплывут к этой гигантской бреши.
Не прошло и полминуты, как порядок, в котором двигалась речная флотилия, сменился хаосом. Чтобы ударный отряд побыстрее высадился на плотину, лодочники старались не растягивать строй и удерживали свои посудины близко одна к другой. При паническом отступлении это лишь усугубило беспорядок и суматоху. Резко развернуть десятки плывущих борт к борту моторных лодок оказалось невыполнимой задачей. Те из них, что двигались на флангах, еще успели при виде опасности уйти вправо или влево и пристать к берегам, однако судьба прочих сложилась куда