м животным, а скорее являются символом траура по безвременно ушедшему главе клана. И мы сейчас, по сути дела, не на празднике, а на поминках.
Вейж поднялся со стула и поклонился остановившемуся мужчине. Следом за ним встал и поклонился Бохай, остальные последовали его примеру. За каждым столом происходило одно и то же.
Кланяясь, я заметил деталь, которая сразу почему-то не бросилась в глаза. Рядом с мужчиной вышагивал белый тигр и внимательно смотрел, как мне показалось, прямо на меня.
– Прошу вас, садитесь, – произнёс мужчина тихим голосом, который, тем не менее, достиг ушей каждого. – Я рад приветствовать вас, достойных представителей своих школ, на ежегодном турнире. Моё имя – Нианзу, в эти тяжёлые дни я исполняю обязанности главы клана. Вы у меня в гостях, и я хочу, чтобы вы чувствовали себя наилучшим образом.
Когда я сел и вновь посмотрел на Нианзу, тигра не было. Мой взгляд заметался по залу – тщетно. Зверь будто испарился.
– Все вы знаете, в какое нелёгкое время нам с вами довелось встретиться, – говорил Нианзу, сложив руки перед собой; бойцы, каждому из которых было лет по двадцать-двадцать пять, копировали его позу. – Мы все скорбим, и скорбь наша продлится вечно.
Тут я уже мысленно закатил глаза. Впрочем, надо отдать Нианзу должное – он говорил без пафоса, но и не создавал впечатления, будто заученно шпарит по писанному. Идеальный тон подобрал.
– Будущее пока сокрыто в тумане, – продолжал он. – И этот турнир поможет нам разогнать туман. Вы наверняка слышали, что турнир мог и не состояться. Обычно это – радостное событие, повод для веселья. Многие были за то, чтобы отменить турнир в этом году, но всё же его решили провести в память о господине Донгэе.
Бойцы, застывшие за спиной Нианзу, дружно склонили головы.
– Принимая участие в турнире, вы не только защищаете честь своей школы, не только стремитесь обрести свободу и занять место среди наших солдат. Вы должны задать сами себе вопрос: достойны ли вы участвовать в турнире, устроенном в память о таком великом человеке. А ответ вы получите в ближайшие дни. Впрочем, довольно разговоров. Вы приехали сюда не для того, чтобы слушать. Бои начнутся завтра, а сегодня я предлагаю вам посмотреть на то, с чем придётся столкнуться во время проведения турнира.
Нианзу, склонив голову, отошёл в сторону. Бойцы проследовали за ним и расположились вдоль стены, пристально следя, чтобы никто не посмел приблизиться к их господину.
Двери в зал снова распахнулись, и в полной тишине вошёл длинноволосый парень лет двадцати с небольшим. Он был в чёрных штанах и в чёрной же безрукавке. Ноги обуты в таби – невысокие матерчатые сапоги на прорезиненной подошве, с отделённым большим пальцем. Мускулистые руки забиты татуировками, на них извивались змеи и скалили зубы какие-то неведомые твари.
– Донг, – коротко представил его Нианзу. Как будто это имя объясняло всё и даже раскрывало часть биографии.
Донг резко поклонился, выпрямился. Продемонстрировал несколько движений из тайцзицюаня – размялся. Так и не сказав ни слова, он повернулся к стене, где замерли Нианзу с телохранителями, и вскинул руку. Палец Донга указал на одного из бойцов.
Прежде чем тот отлепился от стены, мне показалось, что его лицо исказилось от страха.
Глава 13. Показательное выступление
Донг и клановый боец встали друг против друга. Боец быстро справился с эмоциями. Я даже на расстоянии чувствовал, как он взял под контроль дыхание, мысли.
Не было ни гонга, ни какого-нибудь другого сигнала к началу. Боец просто пришёл в движение — первым. Выполнил изящный стремительный пируэт и ударил ногой. Донг легко, почти не двигаясь, блокировал удар рукой.
Боец, похоже, чего-то подобного ожидал. Первый удар был лишь вступлением – красивой, но не основной частью. Он вдруг начал двигаться, будто к нему подвели электроток — быстро, рвано, так, что в глазах замельтешило. Удары посыпались на Донга, как из ведра.
Донг выглядел крепким, но всё же отнюдь не был скалой из мышц. Он был накачан ровно до того предела, за которым скорость и ловкость начинают отступать под гнетом силы. Атаки бойца должны были заставить его если не упасть, то, по крайней мере, отшатнуться. Но Донг стоял, как вкопанный, и только лениво отводил удары от лица и паха.
Это продолжалось секунд десять. Донг позволил бойцу войти во вкус. И когда тот закричал, подбадривая себя, и провёл «вертушку», Донг перехватил его ногу.
Бэй рядом со мной вздрогнул, услышав хруст. Боец закричал. Он прыгал на одной ноге, а вторая прогнулась в колене, только не в ту сторону.
Донг, не отпуская бойца, ударил его ногой в челюсть.
Я не верил глазам и ушам. Вновь раздался хруст, и боец замолчал. Голова его болталась, как у сломанной куклы. Он обмяк и повалился на пол. Донг так же, как в самом начале, церемонно поклонился нам и вышел из зала.
– Ого, — прошептал Бэй. Его колотила дрожь. – Это что вообще было?
Нианзу медленно подошёл к трупу, но не удостоил его и взглядом. Он повернулся к нам.
— Вот часть того, с чем вам придётся столкнуться на турнире, – буднично сказал он. – Мы отберём лучших из лучших. Ешьте. Пейте. То, ради чего вы родились, начнётся завтра. А теперь — прошу меня извинить. – Господин Нианзу поклонился. – Меня ждут дела, которые невозможно отложить.
Он пошёл к выходу, и бойцы двинулись за ним, растянувшись, будто чёрные крылья за спиной белой птицы. Им пришлось сложиться, чтобы пройти в дверь.
А мы остались за столами. Посреди зала остался труп. Никто не спешил его уносить. Очевидно, будущих бойцов клана подобные мелочи не должны были смущать.
– Как ты там говорил? – первым нарушил молчание Бэй. — Нас обучали точно так же, как их?
На меня он не смотрел, однако каждому было ясно, к кому обращены слова. И что я мог сказать сейчас? Чем утешить? Ляпнуть, что бой был постановочным? Но труп-то – вот он, иди, щупай.
На помощь мне неожиданно пришёл Вейж.
– Какие ошибки допустил проигравший? -- спросил он.
Все взгляды переместились к нему.
– Я жду ответа, – сказал Вейж своим обычным – спокойным, «учительским» тоном. – Я насчитал четыре ошибки, которых не должен допустить ни один из моих учеников, не рискуя навлечь позор на мою голову. Сколько ошибок увидели вы? Бэй?
Бэй встрепенулся.
– А, ну... Последний удар. Слишком сильный. Так бьют наверняка, а он бил наудачу.
– Даже не наудачу, – поправил его Вейж. – Он точно знал, что этот удар легко блокируется, что после блока легко контратаковать. И всё же нанёс его в отчаянии. Верно, Бэй. Ронг?
– Он и первый удар тоже по-дурацки сделал, – задумчиво изрёк Ронг, видимо, постепенно стряхивая с себя шок от увиденного и проникаясь анализом.
Вейж поморщился:
– Да, это был тот же самый удар. Донг не убил его сразу лишь потому, что ему было велено показать шоу. Ещё? Три ошибки! Фу?
Фу почесал лоб, хмыкнул. На него смотрели, и сказать что-то было необходимо.
– Раскрылся сразу, – пробубнил он. – Выдал все свои коронки.
– Молодец, – кивнул Вейж. – Всё это из-за отчаяния, паники. Некоторые люди думают, что легче перебежать по канату, протянутому над пропастью, с закрытыми глазами и громким криком. Однако канатоходцы идут медленно и внимательно смотрят перед собой. Кто ещё что заметил? Бохай?
– Боец знал, против кого выходит, и никак не использовал это знание, – немедленно ответил Бохай.
– Верно! – Вейж даже пристукнул по столу ладонью. – И если вам на турнире встретится Донг, вы будете знать, с кем имеете дело.
Я обернулся. За всеми столами происходило примерно одно и то же. Учителя пытались ободрить своих ребят. У одних получалось лучше, у других – хуже. Учителя, в основном, были немолодыми, но старше Вейжа я не увидел никого. И палок никто больше не носил. Видимо, это был не учительский атрибут, а педагогическая находка самого Вейжа.
– Лей! – Я повернулся, встретил взгляд Вейжа. – Тебе есть, что сказать?
– Парень допустил две ошибки, – сказал я. – Две главные, и они повлекли за собой все остальные. – Я выдержал паузу. – Он испугался. И показал свой страх противнику.
Закрыв глаза, Вейж кивнул. Заговорил о страхе, о самоконтроле. Я не слушал. Рассеянно взял палочки, начал ковырять то, что лежало у меня на тарелке.
Главного я не сказал. И не был уверен, что это пришло в голову Вейжу. Доказательствами я, конечно, не располагал, но чутьё подсказывало мне, что бой этот всё-таки был подставным.
Да, парень испугался и не сумел этого скрыть. Однако уже встав в стойку, он был спокоен, он полностью себя контролировал. И весь тот цирк, что потом устроил, никак не вязался с его спокойствием. Просто он должен был быть частью шоу, и разыграл то, что от него требовалось.
Вот о чём говорил Нианзу: клан отберёт лучших. В слабых он не заинтересован. И если на турнир выпустят клановых бойцов, это означает лишь то, что клан Чжоу устраивает чистку рядов. Не в добрый час мы решились предложить клану свои услуги...
Выводы были интересные. Получалось, что бойцы служат клану не за страх, а за совесть. Преданность абсолютная. Сказали: «Умри», и боец умирает. Так? Или же всё куда более просто и куда менее романтично?
Я легко мог представить себе, как за минуту до того, как войти в зал, Нианзу обращается к намеченному жертвой бойцу и говорит: «У тебя красивая жена и чудесный малыш. Вот будет неприятно, если с ними что-то случится. Ты, наверное, места себе не найдёшь. Лично я бы предпочёл умереть сам, чем оплакивать смерть тех, кто мне дорог». И вот боец входит в зал. Слова Нианзу крутятся у него в голове, но пока не очень понятно, к чему бы это. До тех пор, пока палец Донга не указывает на него.
Скорее всего так и было, потому что страх – страх я видел. А вот волнения – нет. Ни на одном лице. Все всё знали заранее, кроме этого бедолаги. Вот тебе, Лей, и наглядное доказательство, что ты был прав изначально, не желая никого к себе приближать. Победить в турнире, выпросить освобождение для Ниу... Наверняка мне пойдут навстречу. Как отказать бойцовскому псу, который сам предлагает надеть на него ошейник и пристегнуть поводок?