Весьма вероятно, кстати, что сам Кианг в Совет не входит. Очень может быть, что к клану Чжоу он вообще не имеет отношения — потому Юн и сказал, что впервые слышит это имя. В клане Чжоу головой и руками Кианга был Нианзу. Вот, кстати, и ответ на вопрос, почему предыдущему главе пришлось так скоропостижно скончаться. Отец Юна отказался сотрудничать. Возможно, вообще не воспринял Кианга всерьёз – иначе наверняка принял бы дополнительные меры безопасности, уж как минимум написал бы завещание, в котором назначил преемника до совершеннолетия сына. Ну и сына хоть мало-мальски ввёл бы в курс дела, чтобы Юн после его смерти не мыкался, как неприкаянный. А Кианг поступил мудро — сделал ставку на человека, чьи шансы стать регентом при несовершеннолетнем сыне главы клана были самыми высокими. Не прогадал – в том смысле, что совет действительно поставил регентом Нианзу. И жестоко обломался – в том смысле, что основную свою задачу, то есть найти и уничтожить меня, Нианзу не выполнил.
Хотя, казалось бы, чего уж проще? Ты — фактически глава клана, тебе дали полный карт-бланш. Если для выполнения задачи ухлопаешь с полсотни других борцов, никто и ухом не поведёт, их ведь уже, считай, списали. В одном углу ринга – могущественный глава клана, избранный духом, а в другом – шестнадцатилетний сопляк. Думаю, что в успехе мероприятия Нианзу не сомневался. Да и никто бы на его месте не сомневался! Откуда Нианзу мог знать, что этот пацан – избранный? Вряд ли Кианг предупредил его о такой возможности. Ну и того, что в игру внезапно вмешается Юн, спутав все карты своей неприкосновенностью, Нианзу никак не мог предвидеть. А в итоге – проиграл. Слил задачу, поставленную человеком, с чьей помощью оказался у руля. Не справился с шестнадцатилетним мальчишкой... Н-да, Нианзу действительно не позавидуешь. Я вдруг понял, что испытываю к нему нечто вроде сочувствия. Другого выхода, кроме как всадить себе в сердце меч, у Нианзу и впрямь не оставалось.
Все эти мысли промелькнули у меня в голове за несколько секунд. Топот в коридоре приближался. А я почувствовал смертельную усталость. Даже больше, чем усталость... Откат таки настиг меня, и теперь ноги подгибались, мышцы сделались ватными Ещё одну битву мне не выиграть. Да что там «выиграть»... Я даже с собой покончить не сумею, прежде чем меня повалят.
Тех, кто ворвался в фойе, я встретил не в боевой стойке — молча, опустив руки, застыл над трупом Нианзу. Даже меч у него из груди вытаскивать не стал – бессмысленно. Против автоматов не поможет.
– Здесь! -- услышал я короткое сообщение того, кто вбежал первым.
Их было шестеро – снова в шлемах и с автоматами.
– К стене! – приказали мне. – Руки за голову!
– Poshyоlna hui, – устало бросил я.
Не расстреляли сразу – значит, получили приказ брать живым. Не знаю уж, кто его отдал. Вот и пусть берут. На пол роняют, все дела. А я чужую работу выполнять не нанимался.
На меня предсказуемо бросились. Скрутили руки и уронили на пол. Я едва не взвыл от боли в раненном плече.
– Обезврежен, – доложил всё тот же боец. Рация у него, видимо, была встроена в шлем.
Угу. Употелся обезвреживать, бедняга. Десяток секунд – и в фойе появился тот, кому докладывали.
Его одежды были похожи на те, что носил Нианзу – что-то вроде традиционного хайфу, шёлкового, богато украшенного вышивкой. Только Нианзу одевался в белое, а одежды этого человека были красными. Я почти не удивился, увидев сидящую у него на плече красную птицу – которую наверняка никто, кроме меня, не видел.
Человек остановился напротив меня. Я мог рассмотреть его туфли из крокодиловой кожи во всех подробностях.
– Кто ты такой?
– Хотите сказать, что не знаете? – усмехнулся я.
Человек сделал знак удерживающему меня бойцу. В ту же секунду у меня в глазах потемнело от боли.
– Только не вздумай врать, – предупредил человек. – Мы будем работать с тобой до тех пор, пока не узнаем правду. И не дадим тебе ни единого шанса совершить самоубийство. Ты будешь жить столько, сколько понадобится.
– Меня зовут Лей, – прорычал я сквозь зубы. – Я борец школы Цюань.
Снова взрыв боли.
– Я же сказал – не врать, – дождавшись, пока стихнет мой крик, спокойно, без эмоций обронил человек. – Я слишком давно живу – для того, чтобы поверить, будто среди борцов какой-то занюханной школы совершенно случайно затесался избранный духом. Отвечай: чей ты шпион? Из какого клана?
– Я не состою ни в каком клане. Не знаю, с чего вы...
Боль. Мой крик – доносящийся, словно посторонний. Как будто это не я кричу.
– Я помогу, – сказал человек. – Цай?.. Чэнь?.. Хуа?.. Цзинь?..
Он перечислял названия кланов, пристально глядя мне в глаза. Видимо, ожидая, на какое из слов я среагирую.
Я терпеливо подождал, пока он закончит.
– Вы напрасно стараетесь. Я не знаю ни одного клана, кроме Чжоу. Да и о нём мне известно лишь то, что я – его собственность. Мне, честно говоря, о себе-то почти ничего не известно. Того, кто мог рассказать мне больше, убил этот человек. – Я указал глазами на Нианзу.
– А его убил ты?
– Нет. Он сам себя заколол.
Обладатель красных одежд покачал головой.
– Из какого бы клана ты ни прибыл, раньше они подбирали шпионов поумнее. Ты ведь понимаешь, что живым отсюда не выйдешь?
– Безусловно. Я сюда, по-хорошему, и входить-то не должен был.
Снова боль.
Интересно, есть предел, за которым я наконец потеряю сознание и избавлю себя от этого идиотского допроса?! Хотя опыт подсказывал, что потеря сознания спасёт ненадолго. Меня заставят прийти в чувство и будут допрашивать дальше – всеми силами пытаясь убедить сознаться в том, о чём я не имею ни малейшего представления.
– Повторяю вопрос, – сказал человек. – Из какого ты клана?
– Из клана Чжоу! – вдруг резко оборвал его запыхавшийся голос. Юн снова опоздал. Но в этот раз хотя бы не фатально. – Отпусти его немедленно, Реншу! Это – мой телохранитель.
– Давно ли, позволь узнать? – с усмешкой спросил человек в красном.
Отпускать меня не спешили.
– Со вчерашнего дня.
– Вот как? И чьё же это решение?
– Моё, разумеется! Я оценил мастерство этого борца ещё в самом начале турнира. Сегодня, став его безусловным победителем, – Юн кивнул на труп Нианзу, – Лей подтвердил право носить высокое звание моего телохранителя.
– Ты собираешься взять в телохранители человека, убившего исполняющего обязанности главы клана, твоего регента? Я правильно понял?
– Я не собираюсь, Реншу. Я уже взял на службу Лея. Это во-первых. Во-вторых, если помнишь, решение о назначении мне регента, так же как и решение о том, кто им станет, принимал не я. Вы меня вообще ни о чём не спрашивали! Просто поставили перед фактом.
– Тебе прекрасно известно, что в своих решениях мы следовали законам клана. Ты ещё слишком молод для того, чтобы управлять.
– О, да! Мой возраст, безусловно – основная помеха. И ваш главный козырь. Вы-то все, как на подбор, взрослые, умные и тщательно следующие каждой букве закона.
– Ты забываешься, Юн. – В голосе Реншу зазвенел металл.
– О, нет! Я как раз в полном уме и твёрдой памяти. В отличие от человека, которого вы назначили моим регентом. – Юн снова кивнул на Нианзу. – Уж ему-то давно не шестнадцать! Он самый опытный в Совете клана, и самый сильный среди избранных. Только сейчас он почему-то лежит здесь – с мечом, который сам всадил себе в грудь, чтобы избежать неслыханного позора. Ваш хвалёный регент проиграл бой моему ровеснику. Обычному борцу.
– Тебе прекрасно известно, что этот парень – избранный, – процедил Реншу. – Ни о какой «обычности» тут даже речь не идёт! Это шпион какого-то из кланов.
Юн покачал головой:
– Перестань, Реншу. Никакой он не шпион. Лей – избранный, да. Но шпионство, при всём моём уважении к Совету, это домыслы людей, привыкших ожидать опасности извне, и не желающих видеть её у себя под носом. После смерти отца я находился в полном смятении, – горько продолжил Юн, – я не знал, что мне делать, и целиком положился на вас. Я безропотно позволил Совету назначить мне регента, позволил передать всю власть ему... И что в итоге? К чему это привело? Из-за попустительства Нианзу погибла большая часть борцов, прибывших на турнир.
– Погибли самые слабые. Клану не нужен шлак.
– О, нет! Гибли не самые слабые. А те, кому уготовил гибель Нианзу. У меня есть доказательства того, что как минимум в двух школах на протяжении всего турнира борцы получали таблетки, обладающие седативным действием! Как бы выступили эти парни, будь они в норме – мы не узнаем никогда.
– Думай, что говоришь, мальчик. – Реншу заговорил угрожающе. Даже интересно, кто же из этих двоих в итоге окажется главнее. – Ты понимаешь, что это очень серьёзное обвинение?
– Безусловно. Отец учил меня отвечать за свои слова. Я всё прекрасно понимаю, оттого и произношу их прилюдно. Скажи, Реншу – хоть кто-нибудь из Совета был в курсе того, какие испытания Нианзу уготовил борцам?
– Разумеется!
– Вот как?
– Разумеется, нет! – психанул Реншу. – У Совета хватает дел, помимо организации турнира.
– Вот! – сказал Юн. – Именно на это Нианзу и рассчитывал. Что никого из вас подобная мелочь не заинтересует, и он будет волен творить, что душе угодно. Результат налицо. Убытки, которые понёс клан, прежде всего, из-за гибели борцов – большинство которых могли бы остаться в живых, будь испытания не такими безрассудными. Из-за гибели боевиков – вы уже считали, сколько человек погибло сегодня в этом здании? – чья стоимость, несомненно, выше, чем стоимость бывших беспризорников. Боец Донг. Учитель Вейж. Учитель школы Шенгли – вы, кстати, уже решили, кто будет выступать вместо него и Вейжа на турнире наставников?.. И, наконец, я пока молчу о репутационных потерях клана. Турнир наблюдали десятки тысяч людей. Особо приглашённые присутствовали на нём лично. И что они увидели?
Реншу угрюмо молчал. Видимо, о «репутационных потерях» уже задумывался.