– Когда вернёшься? – спросил Юсуф.
Он не расслышал ответ жены и спросил у Амины: «Что она сказала?»
– Кажется, сказала, ужинайте. Может, сказала, после ужина вернётся? – ответила Амина, пожимая плечами.
– Ада, может, уже пойдете спать? – разбудила Амина вздремнувшего после ужина на тёшоке отца, после того как помыла посуду и прибрала на кухне.
– Мама вернулась? – спросил Юсуф.
– Нет еще, – ответила Амина.
Юсуфу стало неспокойно на сердце. Было уже поздно. Он решил сходить в дом тестя за Турсун и был удивлён, когда увидел, что в доме темно. «Неужели легли спать?» – подумал он и, простояв некоторое время, решился постучать в дверь.
– Кто там? – услышал Юсуф недовольный голос Адыла.
– Адыл, это я. Турсун часа два назад ушла к вам и до сих пор не пришла домой.
– Турсун сегодня не приходила к нам, – ответил Адыл, переступая порог дома, затем громко, заглядывая в комнату, спросил. – Жанылай, ты не знаешь, где Турсун?
– Слышала. Она была дома. Собиралась стирать, когда я уходила от вас, – сказала Жанылай. – Говорите, часа два, как ушла? К нам она не приходила.
– А где она может быть так поздно? – спросил Адыл жену.
– Не знаю. Пойду разбужу Садыра.
Трое мужчин направились к озеру. При свете луны обыскали весь берег, затем прошлись вдоль реки в обратную сторону, но нигде её не было. У порога их ждала расстроенная Жанылай. Она сообщила, что обошла вокруг своего дома и дома Юсуфа. «Как сквозь землю провалилась», – сказала Жанылай.
Было уже далеко за полночь, и они собрались расходиться, когда Амина, которая решила постелить постель для отца, обнаружила в родительской комнате записку мамы, адресованную ему. По раскрасневшимся от слёз глазам было видно, что она прочитала записку, прежде чем передала отцу. Юсуф, прочитав, пришёл в негодование.
– Ах, развратница Турсун! Я знал, что этим закончится!
– Что случилось, Юсуф? Скажи нам, не томи, – сказал Адыл встревожившись.
– Сбежала твоя дочь!
– Куда с бежала?
– Замуж! Прокляни её Аллах!
– Я, кажется, знаю, с кем сбежала. Я видел один раз их вместе на берегу озера, но Турсун эже сказала, что случайно встретила его там… Я сейчас же поеду за ней, пока не поздно, – сказал Садыр и решительно вышел из дома.
– Почему она так поступила?! Чего не хватало этой развратнице?! Что будет с детьми? – схватившись за голову причитал Юсуф.
– Опозорила нас твоя дочка! Лучше бы я умер, чем испытать такой позор, – сказал Адыл, обращаясь к жене.
Жанылай молча уставилась в одну точку на стене, не находя слов для утешения внучки и Юсуфа и доводов для оправдания дочери. Слёзы текли по её щекам. Только теперь она поняла причину частых прогулок дочери на берегу озера. Выходит, она, не зная того, потворствовала отношениям дочери с другим человеком, разрушающим её семью.
Садыр вернулся домой под утро. Он сообщил, что друзья Бейше не пустили его в дом. Его не избивали, но останавливали так, что порвали рубашку. Ему показалось, они ожидали, что родственники Турсун приедут за ней, и поэтому дежурили около дома Бейше. «Сейчас соберу своих друзей, и мы поедем за Турсун эже», – сказал он и, переодевшись, несмотря на уговоры родителей, ушёл.
Он собрал человек десять, в основном родственников, для которых честь рода была превыше всего, и возмущенная толпа, громко разговаривая, двинулась в соседнее село Жыланач. У входа в село их ждал Бейше со своей роднёй. Начавшись с перепалки, встреча двух сторон перешла в драку. Как раз в это время появился Самаган, который, приехав домой и узнав от родителей новость, сразу же помчался в Жыланач.
– Стойте, что вы делаете? Немедленно прекратите! – крикнул он толпе.
Люди, увидев большого начальника на коне, остановились.
– Научитесь же решать все вопросы не кулаками, а переговорами, – призвал людей Самаган.
Он отозвал в сторону брата, и расспросил его о Турсун и побеге более подробно.
– Всё! Расходитесь! – громко обратился Самаган к людям, которые только что чуть не побили друг друга. – Бейше, пойдём. Мне нужно поговорить с Турсун эже. Проводи меня к ней.
Молча они дошли до дома Бейше. Поздоровавшись с женщинами, Самаган прошёл в комнату, где Турсун сидела в одиночестве.
– Эжеке, зачем вы это сделали? Родители поручили привезти вас домой, к детям.
– Самаган, мне нет назад пути. Я очень долго думала, мучилась, прежде чем приняла решение. Пойми меня, пожалуйста. Я не могу больше жить с Юсуфом.
– А дети? Вы о них подумали?
– Конечно, хоть я и наркоманка, но чувства матери во мне остались. Я люблю детей. Уговори их не уезжать вместе с Юсуфом. Я их позже заберу.
– Не знаю. По мне лучше, если дети будут или с Юсуфом, или с родителями. Разве здесь им будут рады?
Воцарилась тишина. Турсун плакала, а Самаган думал о том, как бы уговорить сестру вернуться.
– Неужели думаете, что вам здесь будет лучше? Эжеке, вы ошибаетесь. Давайте, я заберу вас, пока не поздно. Можно расстаться с Юсуфом. Живите с детьми в новом своём доме. Я буду помогать вам во всём.
– Самаган, не дай бог тебе испытать то, что я испытывала в двенадцать лет, когда отец меня продал Юсуфу… в обмен на благополучие семьи. Оставьте меня в покое хоть сейчас. Я признаюсь, родня Бейше встретила меня очень плохо, но уверена, здесь я буду счастливее, чем там.
– Хорошо, эжеке, если вы уверены, я попробую успокоить родителей и родственников.
При выходе из дома он услышал, как одна из женщин демонстративно сказала: «А что, он не собирается забрать свою сестру-кукушку?»
– Ада, сделайте мне лук, – повторил Юнус, протягивая отцу палку и шпагат, но отец будто не слышал. Юнус еще раз повторил, уже толкая отца в грудь. Юсуф, наконец, увидел стоящего рядом сына.
– Что, сынок?
– Сделайте мне, пожалуйста, лук, – еще раз повторил Юнус свою просьбу.
– Эта палка слишком толстая и не гибкая для лука, к тому же она сухая. Нужна ветка свежая, гнущаяся, – сказал Юсуф, направляясь с сыном к кустарнику, который разросся в конце ограды.
– Вот эта ветка подойдет. Принеси топор, – попросил он сына, нагибая выбранную ветку барбариса.
Показывая сыну, он отрубил ветку и очистил от колючек, затем достал из кармана брюк перочинный ножик и им сделал надрезы в конце ветки.
– Согни ветку… Молодец! Смотрю, у тебя сил прибавилось. Держи так, а я привяжу шпагат крепко… Вот лук готов. Нужно сделать стрелы. Для стрелы лучше поискать сухую ветку.
После того, как сделали стрелу, Юнус довольный убежал на улицу, чтобы показать свой лук соседскому мальчику.
Юсуф третий день после побега жены не мог определиться, что делать дальше. Он вспомнил давний сон, который приснился ему на следующий день после женитьбы на Турсун. Ему приснилось, что он погряз по пояс в земляной жиже и никак не мог выбраться оттуда. Он опирался обеими руками о твёрдую почву, но прилипшая к телу земля была слишком тяжелая и не отпускала его. Силы таяли, но тут появилась Турсун. Она вначале подала руки и начала помогать ему, но потом, когда ему почти удалось выбраться, она вырвала свои руки и ушла прочь. По чему-то во сне он был седой. Он много раз вспоминал этот сон, и ему казалось, что сон был вещим. Неужели уже тогда бог предсказал мне исход нашей совместной с Турсун жизни? Теперь я седой, не так силён, и Турсун меня смешала с грязью.
Юсуф почти наизусть запомнил записку, оставленную женой. Она написала: «Когда-то вы сказали жеже, что не можете жить без Сюин И, и что она для вас как воздух, и с ней вы счастливы и чувствуете жизнь. Вы меня поймёте. Я встретила мужчину, и он для меня, как Сюин И была для вас. Простите меня, если можете».
«Когда она успела снюхаться с этим человеком, и как долго она изменяла мне? Неужели она отомстила мне за Сюин И? Столько лет жил с ней и так и не узнал её. Не знал, что она может с легкостью предать меня и детей. Может, опиум помутил её рассудок?» – думал он.
«Что я делаю в этом доме? Мне с детьми надо немедленно уехать отсюда. Здесь теперь чужие для меня люди. Видно, у меня тоже разум помутился, раз сижу здесь до сих пор. Меня втоптали в грязь эти люди, а я еще сижу здесь!» – начал ругать себя Юсуф.
– Амина, Фатима! – громко позвал он дочек.
Услышав голос отца, который за три дня не проронил ни слова, обе девочки выбежали из дома.
– Давайте, собирайте вещи, мы едем немедленно в Каракол. Найдите Юнуса, – приказал он девочкам.
– Ада, мы же собирались в Ташкент?
– Да, мы сначала поедем в Каракол, а оттуда в Ташкент.
Они почти отъезжали, когда увидели бегущую со слезами Жанылай и следом за ней Самагана.
– Юсуф, да что же вы делаете? Почему не сказали? За что вы нас наказываете? Не уезжайте, оставайтесь здесь.
– Жанылай, спасибо. Не хочу быть посмешищем для людей, не хочу, чтобы на меня показывали пальцем. Репутация моих девочек испорчена из-за их дурной и непутёвой матери, поэтому мы не должны здесь оставаться далее.
– Не говорите так, Юсуф. Не настраивайте детей против матери.
– А что, я не прав?
Жанылай нечего было ответить ему. Она заглянула в повозку и запричитала.
– Одеяла! Почему оставили одеяла? Амина, я же для тебя их шила. Самаган, принеси одеяла и шырдак. Амина, помоги дяде. Почему в телегу не погрузили? В повозке тесно будет детям.
– Не надо телегу, – пробубнил Юсуф.
В повозку поместилось всего пять одеял. Юнус и Фатима легли на одеяла, а Амина с Юсуфом сели на место извозчика. Они уже отъехали немного, когда прибежал Садыр с лепёшками и вареным мясом. Ему пришлось догонять повозку.
– Жалко, Адыл на работе, может, уговорил бы остаться, – хватаясь за сердце, сказала Жанылай. Самаган отвёл маму домой и уложил в постель.
– Энеке, хватит так горевать, уже ничего не вернёшь назад, – ругал Самаган маму.
– Как умоляла я Адыла не выдавать замуж Турсун за Юсуфа. Не послушал меня… теперь вот пожинаем плоды. Так привыкла к детишкам, боюсь, больше никогда их не увижу.