[37], хотел попросить вас отпустить Бейше и Турсун на семь дней Юнуса. Утром мы съездим в Каракол, а после того как вернёмся, справим поминки дома.
На следующее утро после поминок, проснувшись Бейше, увидел Турсун сидящей в постели.
– Я не хочу жить, хочу умереть… помоги мне, – сказала она.
– Сейчас помогу, – ответил Бейше и, крепко обняв, повалил в постель.
– Я не шучу.
– Я тоже не шучу, – сказал он, обнимая еще крепче. – Сейчас задушу тебя в объятиях.
– Если бы не ты, мой сын был бы жив, и дочки были бы рядом. Зачем ты уговорил меня бежать? – заплакала она, вырываясь из объятий.
– Потому что люблю тебя, потому что не могу жить без тебя, – сказал он, вытирая ей слёзы. – Если ты умрёшь, кто позаботится о твоих девочках? Ты им нужна. Мы обязательно их найдем. Не убивайся так сильно и не вини себя в смерти Юнуса… Если плохо себя чувствуешь, не вставай, лежи. Я принесу тебе поесть.
Он вышел из комнаты. Мать уже успела вскипятить самовар и пила чай в одиночестве.
– Ты был вчера у Жибек? Что-то дети не приходят.
– Нет, не был. Не было времени, – ответил Бейше. – Турсун плохо. Я отнесу ей поесть в комнату, – с этими словами он сделал чай со сливками, намазал на кусок хлеба соленого масла и ушёл в свою комнату.
Турсун лежала, свернувшись калачиком, и стонала. Бейше подошёл к ней, ничего не говоря, усадил как маленького ребёнка и начал поить горячим чаем.
– Давай, съешь немного хлеба.
– Нет. Тошнит.
– Опиум у тебя закончился?
– Да.
– Может, найти опиум?
– Нет. Не надо.
– Но тебе плохо, я же вижу.
– Нет, не надо.
– Мне надо уйти по делам часа на два. Ты не вставай. Я постараюсь быстрее вернуться.
Как ни старался Бейше быстро управиться с делами, не получилось. Вернулся он ближе к вечеру.
Седеп встретила сына со словами:
– Бейше, Турсун кровью рвёт и без конца по нужде бегает. Сильно мучается. Надо бы лекаря позвать.
Турсун лежала бледная, в холодном поту также свернувшись калачиком.
– Привет, милая! Извини, что пропал надолго. Я схожу к Адилету. У него можно раздобыть опиум.
Турсун молчала. Он уже собрался уходить, когда она слабым голосом остановила его.
– Не надо. Моё состояние сейчас – это божье наказание. Я заслужила это… Пусть мне будет больно! Пусть болят все кости и мышцы на теле! Я заслужила… нестерпимую боль. Как я могу, потеряв сына ходить, разговаривать, смеяться? Я не знаю, какой будет исход… может, умру, так даже лучше.
Адилет, друг Бейше, посоветовал, то, что слышал от людей, столкнувшихся с подобной проблемой: «Давай побольше жидкости и несколько раз в день отвар тысячелистника для очищения печени». Он отдал свои заготовки тысячелистника.
Целых десять дней состояние Турсун оставалось критичным. Бейше не отходил от неё ни на минуту. Она всё время стонала, а иногда плакала от боли. В такие моменты Бейше ложился рядом, массировал и согревал места, где больше всего болело. Временами ему казалось, что она вот-вот испустит дух. Она отказывалась от пищи и даже воды. Бейше насильно вливал в рот воду и отвар.
Постепенно боли начали ослабевать. Теперь она могла короткое время поспать, когда боль отступала. Бейше заставлял её принимать еду, правда, не всегда успешно.
Глава VIII. Воссоединение
Дорога от Каракола до Ташкента была не такая тяжёлая, как в прошлом году из Китая, если исключить жару. Повозкой в основном управляла двенадцатилетняя Амина. Иногда она передавала вожжи Фатиме. Обычно она «прицеплялась» к впереди идущей повозке, чтобы не сбиться с дороги, но когда сомневалась, поднимала отца, который ехал в основном лёжа. Он всё ещё не важно себя чувствовал и хотел отлежаться и набраться сил до приезда в Ташкент.
Останавливались только тогда, когда чувствовали, что лошадь устала, или там, где имелась трава для нее. Если травы было много, девочки косили её серпом и складывали в мешок, запасая корм для лошади на ночь. Они научились сами распрягать и запрягать лошадь.
Через три недели путники благополучно добрались до Ташкента. Юсуф должен был найти сводного брата Алишера. На поиски места, где он жил, ушло почти полдня.
Брат Алишера, Таир, был приветливым молодым человеком, который с готовностью помог им найти маленький аккуратный домик с террасой, тенистым виноградником на участке и высоким глиняным забором вокруг, сдававшийся в аренду. Дом находился в самом центре города. Устроившись, Юсуф начал думать над тем, чем здесь заняться. Несколько дней ушло на обследование рынков. План относительно открытия чайханы был им отклонён, так как подобных заведений было много, и конкурировать с опытными чайханщиками было сложно. Он решил на первых порах заняться выпечкой и реализацией лепёшек. К счастью, недалеко от дома продавалась готовая тандырная с двумя печами. Он уговорил мужчин, работавших здесь, остаться, повысив им плату. Затем он продал свою четырёхколёсную повозку и купил небольшую новую двухколёсную арбу. Юсуф вспомнил свою передвижную лавку в Пекине, которую возил с места на место, продавая овощи. Тогда он, совсем юный, целыми днями бегал по городу, толкая впереди себя лавку на колёсах и продавая овощи, к вечеру гудели пятки ног и ныли руки. Таким же образом он решил теперь продавать лепёшки, но усталости, рассчитывал он, должно быть меньше, если работать, сидя на арбе.
Такой бизнес Юсуфу был приятнее, чем чайхана в Караколе. За месяц он выручал гораздо больше денег. Он выбрал районы, которые расположились подальше от рынков. Трижды в день объезжал узкие улочки в этих местах и продавал лепёшки, при этом старался делать объезды в одно и то же время, так что люди со временем привыкли и ждали его. Лепёшки начали заказывать чайханы и всякие государственные конторы, которых было много в Ташкенте. Работникам этих заведений некогда было ходить на рынок, они выстраивались в очередь и брали сразу по несколько горячих и аппетитных лепёшек.
Девочки тоже привыкали к новой обстановке. Они вовсю хозяйничали дома, так что и не чувствовалось отсутствие матери. Амина рукодельничала. Она даже сшила два одеяла, как показывала бабушка, только вместо шерсти набила их ватой, которую по её просьбе купил отец.
Тринадцатилетняя Амина была рослой и выглядела чуть старше своих лет, поэтому соседи рекомендовали Амине не выходить на улицу без паранджи. Хотя многие девушки уже освободились от неё, но в этом районе всё ещё было опасно ходить с открытым лицом. Были случаи, когда девушку без паранджи избивали мужчины, поэтому она предпочитала не выходить на улицу. Если что-то нужно было купить, посылала худенькую и маленького роста Фатиму.
Однажды на улице Фатима встретила нескольких девочек своего возраста с книгами, прижатыми к груди, и взрослую девушку, которая шла вместе с ними. Фатима остановилась и с таким интересом уставилась на них, что заметившая её девушка спросила: «Девочка, ты где живешь?». Фатима показала на свой дом.
– Ты учишься?
– Нет.
– Тебе надо учиться, – сказала девушка повелительным тоном.
– Да, я очень хочу учиться, – не растерялась Фатима.
– У тебя есть родители? Я могу сейчас с ними поговорить?
– Отец на работе, но дома есть сестра.
– Пойдем, я поговорю с ней. Девочки, вы подождите меня здесь, – сказала она ученицам. Увидев Амину и узнав, сколько ей лет, она обещала зайти к ним вечером и поговорить с отцом.
Девочки с нетерпением ждали возвращения отца. Амина заволновалась, когда девушка, представившаяся учительницей, сообщила, что она обучает девочек от семи до семнадцати лет и хотела уговорить отца разрешить ей ходить в школу.
Учительница пришла вечером чуть раньше Юсуфа.
Юсуф встретил гостью с удивлением. С тех пор, как они здесь, никто не заглядывал к ним. Эта была молодая, слегка полноватая, невысокого роста девушка. У неё были выразительные, нетипичные для азиатов зелёные глаза, густые ресницы и очень светлая кожа с едва заметными веснушками на круглом лице. На ней была белая рубашка, юбка до пола, а на голове – вязанный крючком белый берет. Напыщенное и серьезное лицо девушки развеселило Юсуфа, подняло ему настроение.
– Добро пожаловать! Что вас привело к нам?
– Меня зовут Саодат. Я учительница. Обучаю девочек в мактабе[38], недалеко отсюда, в здании бывшего медресе, – представилась она, и продолжила. – Вы, наверное, в курсе, что Коммунистическая партия Советского Союза и лично товарищ Сталин заботятся о трудовом народе. На XIII съезде товарищ Сталин поставил задачу повысить уровень грамотности населения, уровень науки и образования. Только так мы можем поддержать мировой пролетариат, бороться с проклятыми империалистами и победить ненавистную буржуазию, поэтому стране нужны не только грамотные юноши, но и девушки! Я призываю вас отпустить вашу дочку учиться в нашу школу. Уже восемь родителей дали согласие обучать своих дочек.
Юсуф молча выслушал заученные протараторенные слова девушки и еле сдержал себя, чтобы не рассмеяться.
– Так вы пришли записать мою дочку в школу?
– Да. Я пришла уговорить вас отпустить её в школу.
– Учить будете вы сами?
– Да.
– А сколько вам лет?
– Девятнадцать.
– Я не против. Могут ходить в ваш мактаб обе мои дочки?
Девушка закивала и засияла от счастья.
– По правде говоря, когда я увидела вас, думала, ни за что не уговорю. Многие, как увидят, что я без паранджи, не пускают домой. К сожалению, они не понимают и не хотят, чтобы их дочери учились. Мальчикам разрешают учиться, а девочек не пускают, поэтому в вашем районе учатся около пятидесяти мальчиков, а девочек всего восемь. Вот с вашими будет десять, – сказала она довольная, прощаясь.
На следующий день утром в условленное время учительница пришла за девочками. Она забирала и провожала каждую ученицу.
Занятия проходили в медресе, в комнате, оформленной в азиатском стиле с расписными орнаментами и превалирующим зелёным цветом на стенах. В комнате стояло несколько продолговатых деревянных столов, за которыми сидели ученицы на скамейках. Уровень знаний у всех был разный. Видимо девочки приступили к учёбе в разное время. К то-то читал быстро, а кто-то по слогам. Саодат преподавала арифметику, географию и узбекский язык. Из предметов еще был русский язык, который преподавала Анна Николаевна. Говорили, что она перебралась в Ташкент чуть раньше революции и вынуждена была остаться здесь. За тринадцать лет она выучила узбекский язык и очень хорошо им владела.