Она села на свое место. Настроение было подавленное. Все говорили на непонятном ей языке, никто не обращал на неё внимания. От этого девочка почувствовала себя одинокой. Сердце ныло. Она была растеряна и только теперь поняла, что теряет самых дорогих для неё людей – родителей, братьев, бабушку, с которыми никогда не расставалась прежде. Поняла, что прошло детство. Вспомнила отца и слова, сказанные на прощание: «Прости меня и не осуждай, дочка. Надеюсь, поймешь меня когда-нибудь потом. Помни, у тебя всегда есть мы, твоя семья. Будь счастлива. Юсуф тебя в обиду не даст». Отец, конечно, не заплакал, как мама, но он все это сказал с дрожью в голосе, и у него были очень грустные глаза.
Караван обогнул озеро с запада и через некоторое время свернул в сторону гор, все больше удаляясь от него.
Слова Мувазы «Прощай, Иссык-Куль! Увижу ли тебя снова?» стали последней каплей для Турсун, она горько заплакала и долго не могла успокоиться.
Глава II. Юсуф
«Бедная моя девочка! Как же помочь тебе?» – думал Юсуф, глядя на распухшие и, раскрасневшиеся от слез глаза и нос Турсун. Он надеялся, что Муваза успокоит её, но она сидела рядом, время от времени посматривая в её сторону, и ничего не говорила. Может быть, решила, что ей нужно выплакаться. Слезы облегчают душу, не раз говорила сестра раньше.
У дунган, как и у других народностей в Азии, не было принято, чтобы мужчины выражали какие-либо чувства к женщине при людях. Придерживаясь этого, Юсуф не мог заговорить с Турсун при сестре. К тому же он почему-то чувствовал себя неловко перед этой девочкой. Подъехав вплотную к сестре, сидевшей в повозке, спросил на дунганском:
– С ней все нормально?
– Успокоится. Любая девушка на её месте плакала бы. С завтрашнего дня начну учить нашу Турсун дунганскому. Может, это отвлечёт её от страданий разлуки с родителями. Ей нужно внимание… а так девочка хорошая, покладистая. Даст бог, будет хорошей женой… Ты говорил, что к нам присоединится человек русского начальника. Где мы с ним встретимся?
– Там, где остановимся на ночевку. Но туда мы прибудем очень поздно.
– Уже темнеет. Кругом горы. Провожатый хорошо знает дорогу? Дорога узкая, боюсь повозка перевернётся.
– Не переживайте. Я попрошу заменить вам извозчика. Дорога только здесь узкая, дальше будет шире и ровнее. Опустите ширму, а то холодает.
Он понимал переживания Мувазы и только для её успокоения предложил заменить извозчика. Проехав вперед, к началу каравана, сделал распоряжение об этом.
Воспоминания нахлынули на Юсуфа. Тяжелая жизнь была у них с Мувазой. Родители умерли, когда Мувазе было около двенадцати лет, как Турсун сейчас, а ему всего два года. Он, конечно, не помнит, но сестра не раз рассказывала, как погибли родители.
Родители жили в Семиречье, около Токмока, когда в 1875 году родился Юсуф. Жили они тогда, как и многие, бедно, и приглашение единственной сестры матери приехать в Китай из желания помочь им родители приняли сразу. Человек, который принёс весточку от сестры, сказал, что знает их, живут они хорошо, и у них есть собственное дело, связанное со строительством. Он объяснил, как найти их в Китае. Месяца через два после этого, в начале лета, продав небольшой участок собственной земли и домик, доставшийся им от родителей отца, они выехали в Китай. Но в дороге с ними случилось несчастье, произошло это, когда до Турпана было еще далеко.
Мать с Юсуфом на руках, Муваза и две женщины-попутчицы ехали в телеге по ущелью, а отец шёл рядом с телегой. Дорога была горной, и в одном месте из-за большого наклона телега внезапно перевернулась и придавила отца, а людей выбросило из телеги. Все, кроме отца, остались живы. Спасло людей то, что телега перевернулась один раз и застряла, ударившись о дерево, которое росло ниже. Может, и отец остался бы жив, если бы не ударился головой о камень. Чуть позже выяснилось, что мать при падении сломала ногу.
Люди, с которыми ехала семья, похоронили отца и через некоторое время двинулись дальше.
Вся остальная часть дороги до Турпана была сплошной мукой как для матери, так и для Мувазы. У матери были сильные боли, нога распухла, а Муваза была занята Юсуфом, который без конца плакал и просился к маме.
В Турпане нашли лекаря, он осмотрел ногу, сказал, что кость сломана в нескольких местах, наложил жгут и дал ей для обезболивания опиум. Мать положили в постель в одной комнате с другим больным. Мувазу с Юсуфом приютила кыргызская семья, снимавшая у богатого уйгура коровник, приспособленный под жилье, куда был перенесён весь скарб, который везли с собой в Китай.
Первые дни мать все время спала. Муваза почти не отходила от неё, кормила жиденькой смесью из жареной в топленом масле муки, которую готовила приютившая их семья.
На третий день у матери поднялся жар, и она начала бредить. Иногда казалось, сознание возвращалось к ней, и она без конца повторяла адрес тёти в Китае, кого найти, что спросить, и говорить, что они не дунгане, а китайцы из Хэбэя. Потом она потеряла сознание. Через несколько дней нога стала почти фиолетового цвета и начала издавать запах гнили.
Пролежав у лекаря около трех недель, она умерла, не приходя в сознание.
Муваза дала лекарю часть денег, которые нашла у мамы, еще какую-то часть потратила на похороны.
Через неделю после похорон она решила ехать в Китай и найти тётю, которую никогда в жизни не видела. Приютившая их семья договорилась с людьми из каравана, направлявшегося в Пекин. Муваза поблагодарила главу семьи, дала деньги, но он категорически отказался. «Когда-нибудь, может, и мне понадобится помощь, и мне встретятся бескорыстные люди. Тогда и сочтется Аллахом мое добро, сделанное для вас. Береги Юсуфа», – сказал он.
Дорогу от Турпана до Пекина преодолели без больших трудностей. Юсуф не капризничал, как будто чувствовал, что наступили трудные времена, и он теперь сирота.
Приехав в Пекин, Муваза поняла, что весь груз, который был у неё, одной с ребенком на руках нести тяжело, поэтому она решила первым делом избавиться от ненужных вещей. Так как место прибытия каравана было очень людным, она разложила тут же на земле вещи, в основном одеяла, кое-что из посуды, одежду отца и мамы для продажи. Коротко проконсультировавшись о возможной цене с мужчиной, который взял её в свою повозку в Турпане, она начала продавать вещи ровно за половину от предполагаемой стоимости, а некоторые вещи еще дешевле. Через час она распродала почти все, за исключением старого маминого платья. Но оно ей пригодилось. В подол платья она завернула Юсуфа, подняла на спину, а концы платья перекинула через плечи и завязала рукава крест-накрест в районе живота. У нее сразу освободились руки от Юсуфа, и она смогла нести оставшиеся вещи в обеих руках. Несколько раз кули[23] в жалких лохмотьях предлагали свои услуги, но она боялась их.
Как наказывала мать в бреду, в первую очередь, надо было найти на рынке, что был на окраине татарского квартала, мясника по имени Жакуп. Расспрашивая прохожих, Муваза через несколько часов нашла рынок и без проблем отыскала там Жакупа.
– Вы Жакуп? Я племянница Хахар, жены Арса. Я приехала из Семиречья. Я ехала с родителями, но по дороге случилось несчастье, и я потеряла родителей. На спине сидит мой братик. Пожалуйста, помогите мне найти моих родственников.
Жакуп, услышав историю, оставил свой прилавок для мяса и подошёл к Мувазе.
– Ай-ай-ай! Сколько страданий на земле! Сколько тебе лет?
– Двенадцать.
– Дай помогу снять братика. Он спит. Ты дошла из Тяньцзиня до рынка пешком?
– Да.
– Как же у тебя хватило сил нести все это, да еще ребёнка?
Муваза промолчала. Действительно, у неё болели спина, ноги и особенно руки.
– Давай сделаем так… Ты посиди здесь, отдохни, пока я не продам остатки мяса, а потом я сам отвезу вас к тёте.
Он положил Юсуфа на свернутое одеяло, которое лежало на скамейке за прилавком.
Муваза присела и начала разглядывать местность вокруг. С самого приезда она была потрясена пыльными пекинскими улицами, множеством шумных экипажей, разгонявших людей громкими криками, и бесчисленным количеством людей, заполнявших улицы, и зданий в городе. Было такое ощущение, что всех жителей города разом выгнали из собственных домов на улицу. Шум и грохот стояли невыносимые.
– Есть кто дома? – громким голосом спросил Жакуп, заглядывая в дверь небольшого домика на окраине Пекина.
Вышла женщина лет сорока и поздоровалась с Жакупом.
– Вот привез вам родственников, – сказал он, показывая на Мувазу с ребёнком на руках.
Женщина была похожа на маму, поэтому Муваза, поставив ребенка на землю, бросилась к ней, обняла её и зарыдала. Внезапно её тело начало дрожать так сильно, как будто кто-то взял её за плечи и начал трясти.
Женщина растерялась. Детей видит первый раз. Ей показалось, что Жакуп перепутал её с кем-то.
– Тетя Хахар, я Муваза, дочка вашей сестрёнки Фатимы.
– А где сама Фатима?
– Мама умерла в дороге к вам, и папа тоже.
– Что?! Да что ты такое говоришь?!
Жакуп коротко рассказал, что он сам узнал от девочки. Хахар была потрясена услышанным. Она обняла племянницу, и вместе они начали причитать во весь голос. Успокоила их женщина из соседнего дома, которая стала свидетелем всей этой сцены. Она завела их в дом. Увидев, что девочку все еще колотит, принесла горячий чай и заставила выпить.
Немного успокоившись, Муваза рассказала всю грустную историю, которая случилась с семьей на долгом пути из Семиречья в Пекин.
По словам же Хахар, она действительно три года назад попросила малознакомого ей человека, который иногда бывал в Семиречье, найти там младшую сестру. Она уже забыла о своей просьбе, поэтому для неё приезд родни оказался полной неожиданностью. Она была очень огорчена, что стала причиной гибели сестры и её мужа.
– Хахар, не вини себя. Так угодно было Всевышнему, – успокаивал Жакуп. – Ты лучше накорми детей. Они два с лишним месяца были в дороге. Отмой малыша, а то он черный, как печник.