га как элитное жильё» – такие явления распространились отнюдь не в 1980-х и 1990-х годах. Это достаточно новое для Турции явление.
Евгений Сатановский: Результаты мы себе эти представляем, хотя в данном случае при советской власти тоже были такие объекты, достаточно вспомнить Спитак и спитакское землетрясение конца восьмидесятых.
Иван Стародубцев: Причём, что характерно, Турция ведь страна, чьи строительные подрядчики хорошо известны в мире. Мы не раз с вами говорили о том, какую высокую планку они в мире задали себе и насколько они успешно конкурируют и с китайскими компаниями, и с американскими компаниями, входя числом около пятидесяти в список из двухсот пятидесяти крупнейших строительно-подрядных холдингов мира.
Всё-таки стройка – это очень развитая индустрия в Турции. Но вот видим капиталистическую модель. И, как известно, нет того капиталиста, который за 300 % ренты не был бы готов сделать буквально все что угодно. И, собственно, это наблюдалось на юго-востоке Турции.
А дальше возникает картина для турецкой власти крайне неприятная. Да, есть недобросовестные застройщики. Да, Турция моментально предприняла меры по тому, чтобы этих застройщиков извлечь на свет Б-жий. В каждой прокуратуре юго-восточных провинций открыли по специальному подразделению, которое как раз застройщиками и занялось. Опять же, по последним данным, триста человек арестовано по делам, назовем их так, «застройщиков-убийц».
Но тем не менее широкой огласки над ними судебные процессы, вопреки тому, что можно было бы ожидать, не получили. А не получили, по всей видимости, вот ещё почему… Да, застройщик строит недобросовестно. Но есть же муниципалитеты. Есть же надзорные органы, которые должны за всем этим следить. За тем, к примеру, что строители строят действительно пятиэтажку на том месте, где им разрешили построить пятиэтажку, а не восьми-, девяти– и так далее «этажку», рассчитывая потом с местными властями «урегулировать».
Евгений Сатановский: А то мы не знаем, как это работает по нашей стране, что ли? Вот, кстати, интересно: а турки, которые строили у нас и строят очень много… А они в каком списке? Нет ли у нас много чего построенного теми людьми, которые сейчас числятся «застройщиками-убийцами»? Я не знаю ничего о том, чтобы это было проверено.
Иван Стародубцев: Да, мы говорили с вами об этом, и много. Ничего, что бы свидетельствовало о том, что Россия проводит соответствующие проверки, я, честно говоря, не слышал. Я не знаю, чтобы проверяли по спискам кто, что и где строит.
Хотя, зная, какой иногда турецкий бизнес заходит в Россию, я могу предположить, что подобного рода застройщики в Россию могли вполне и просочиться.
Вот есть турецкие застройщики, которые пользуются очень серьёзной репутацией. Эти строители входят, как правило, в такую организацию, как Союз турецких строительных подрядчиков. У них очень серьёзная история. Как правило, многие десятки лет за ними. Не первое поколение собственников уже идёт. Эти строители уже не за каждый проект берутся. Они крайне избирательны, крайне осторожны в том, что касается качества строительства и собственной репутации.
Но есть в Турции, как, наверное, и везде, такие вот оппортунисты, которые видят, что Россия действительно представляет большую строительную площадку, что это одна девятая часть суши, что наша страна нуждается в дорогах, в инфраструктуре, в промышленном и в жилищном строительстве.
И оппортунисты, завидя возможности нашего рынка, как снег на голову сваливаются в российские регионы. А регионы не особо разбираются, кто серьёзный, а кто несерьёзный. У них нет возможности для проведения углублённой проверки контрагентов. И тут появляются такие все из себя респектабельные турки. Турок? Турок. Турок – значит, строитель. И те, чьи возможности, мягко говоря, сомнительны, вполне могут получать какие-то строительно-подрядные работы в России. А потом мы действительно можем неприятно удивиться, как удивилось 6 февраля даже само турецкое руководство.
Но здесь какая ведь история? Дело в том, что турецкий юго-восток – это регион, где существует немножко свой экономический уклад, там свои игроки, там свои бизнесмены, там есть элементы общинного строя со старейшинами со своей немалой ролью в жизни региона. До столицы Анкары далеко… А местные власти, судя по всему, закрывали на многое глаза. Хотя это были власти, ну по крайней мере в той или иной мере, со стороны действующего руководства страны.
Потом есть такая практика в Турции, которая называется «строительная амнистия». Сразу скажу, не действующая ныне власть эту практику ввела. С 1984 года её в Турции начали применять.
Что такое «строительная амнистия»? Ну приходит контролёр с проектной документацией и с рулеткой, осматривает здание. Выявляет, что нарушены строительные нормы. Но надо же тебя как-то ввести в юридическую плоскость. Ну вот, давай мы тебя «простим» в рамках периодично объявляемой строительной амнистии. И немало оппортунистов строило объекты в Турции заранее с нарушениями в расчёте на то, что будет очередная амнистия. А это значит – сейчас «тяп-ляп» делаю, отбегаюсь от местных проверяющих органов до амнистии, ну а потом меня «простят».
Евгений Сатановский: Прощают бесплатно или «как водится»?
Иван Стародубцев: Ну было бы странно, если бы вокруг этого не возникало «отдельных» коррупционных схем.
По-другому это бывает, наверное, в каком-то другом «прекрасном мире будущего». Всё-таки речь идёт не просто о больших, а об очень больших деньгах. А «прощение» надо заслужить – не словом, но «делом»…
В итоге дело «застройщиков-убийц» не получило столь широкой огласки, как можно было бы ожидать, оно не стало частью предвыборного процесса. А вот гнев и боль остались. И они наложились на те экономические трудности, которые испытывает страна последние пять лет, где-то с 2018 года, когда пошло резкое падение турецкой лиры, взмыла в поднебесье инфляция.
А нынешнее турецкое руководство вообще все годы своего правления гордилось низкой, особенно по меркам турецкого прошлого на рубеже столетий, инфляцией. Предметом особой гордости были годы, когда инфляция была менее 10 %.
Всегда турецкое руководство декларировало как цель: «Мы будем обеспечивать однозначную инфляцию!» То есть инфляцию из одной цифры, меньше десяти процентов.
С 2018 года инфляция в Турции, только по официальным данным, вышла на уровень в 50–60 % в год. В 2022 году Турецкое статистическое агентство (TÜİK) насчитало 74 %, хотя, конечно, есть ещё и такой вопрос…
Альтернативные источники говорят о том, что, вообще-то говоря, инфляция – никакие не 74 %. Кто-то насчитал и все 160 %. Начала появляться альтернативная статистика, против которой турецкое руководство борется. Турецким законом даже предусмотрены какие-то наказания для тех, кто публикует альтернативную статистику, расходящуюся с официальными данными. Поэтому для нашего с вами спокойствия можно использовать такое понятие, как «кухонная инфляция». Его я «подслушал» в Турции на одном из ток-шоу, в котором довелось поучаствовать.
«Кухонная инфляция» означает, что вот лично я, а не абстрактный Али-бей, пошёл за продуктами питания в магазин, купил и в авоське принёс на кухню. Сел и посчитал. И моя личная «кухонная инфляция» отвечает на вопрос, во сколько раз мне это больше обошлось сейчас, чем год назад.
Не знаю никаких там усреднённых продуктовых корзин, которые хоть Росстат, хоть Турецкое агентство по статистике используют. Я, как отдельно взятый Иван-бей, могу рассуждать в терминах личной «кухонной инфляции» без претензии на обобщение результата на всех. У меня железно за последний только год средний счет похода в турецкий продуктовый магазин вырос в три раза. В три! Никаких не увидел ни 70 %, ни тем более 50 %. Опять же для себя лично. Может, у других живущих в Турции получается лучше, а я – один такой особенный.
Евгений Сатановский: Всё очень понятно и предметно. Потому что, когда вам экономисты что-то сложно считают, а также финансисты, это всегда очень любопытно. А вот когда вы на рынок идёте или в магазин с вашей зарплатой и потом приносите домой корзинку с продуктами… Тут как-то собственными глазами все видишь.
Иван Стародубцев: И это касается всего. Есть личная «ресторанная инфляция». Ты знаешь, сколько ты в ресторане приличном или в какой-то столовой оставлял раньше, а сколько платишь сейчас. У меня – везде в три раза… Вот везде… Поэтому возникает вилка: есть официальная статистика, а есть «кухонная».
И, вы знаете, я не раз слышал в Турции такое мнение, что за последние годы действительно сложилась беспрецедентная для страны ситуация. Никогда в турецком населении ещё не вызывали столько сомнений данные, которые публикуются местным статистическим агентством. Никогда такой вилки не было между официальными цифрами и «турецкой кухней». Не привыкли. Вот они говорят, что никогда, в самые тяжёлые экономические кризисы в стране, никакие данные таких сомнений, как сейчас, не вызывали.
Если посмотреть результаты свежих опросов общественного мнения… Вот провели опрос, к примеру, доверяете ли вы данным по инфляции, который опубликовало Турецкое статистическое агентство? И там 75 % опрошенных ответили, что нет. Процентов 10 ещё уклонились от ответа. Только оставшиеся 10–15 процентов сказали «верим». Хотя, может быть, среди них есть олигархи, которые ходят в магазин и уже давно не смотрят на ценники. Поэтому они просто не знают и говорят: «Ну всё может быть, не знаем…»
И теперь представьте: землетрясение 6 февраля наложилось ещё на эту «кухонную инфляцию». Люди резко обеднели, а стране срочно потребовались деньги.
А что такое 2023 год для Турции? Вообще-то говоря, в 2011 году нынешнее турецкое руководство, Партия справедливости и развития сформулировали программу «Турция-2023», где подробно и в красках рассказали, как прекрасно Турция будет жить в год 100-летия с момента провозглашения Турецкой Республики. Юбилейный год, а на юбилей принято что-то этакое сделать.