Надо сказать, что у Мустафы были основания для подобного поведения. Будучи в Эдирне, он смог отразить натиск непобедимого Баязид-паши, который явился для того, чтобы покарать самозванца. Встретив войско Баязида-паши в окрестностях Эдирне, Мустафа обратился к султанским воинам, подтвердил свое происхождение шрамами, якобы полученными в сражении при Анкаре, и призвал их переходить на его сторону. Большинство воинов последовало призыву. Баязид-паша попал в плен и был казнен.
Мануил предложил Мураду помощь – он был готов предоставить византийские корабли для доставки османских войск на Галлипольский полуостров, если после разгрома войск Мустафы этот полуостров будет передан Византии. Заодно Мурад должен был отправить в Константинополь двух братьев, из-за которых и разгорелся этот конфликт. Мурад отказался от столь невыгодного предложения и решил проблему при помощи генуэзского подесты[84] Новой Фокеи[85] Джованни Адорно. В придачу к кораблям султан Мурад получил от Адорно двухтысячный отряд. В обмен на помощь Адорно просил финансовые льготы, которые Мурад охотно ему предоставил.
По совету Джунейд-бея Мустафа решил опередить Мурада и высадиться в Анатолии раньше, чем султанские войска прибудут в Галлиполи. В январе 1422 года семнадцатитысячная армия Мустафы переправилась в Анатолию. Султан Мурад решил использовать против Мустафы его излюбленное оружие. Он пообещал беям, вставшим под знамена самозванца, полное прощение и щедрые награды. Мурад был готов простить даже Джунейд-бея Измироглу, который за свое предательство и верное служение Мустафе не заслуживал никакой милости, кроме веревки. Привычные к предательству беи охотно переметнулись на сторону султана Мурада. Мустафа бежал в Румелию, где был схвачен и повешен в городе Эдирне.
Нам пришлось немного забежать вперед, чтобы не прерывать рассказ о самозванце, досаждавшем двум султанам. А теперь мы возвращаемся к султану Мехмеду Первому.
Одновременно с подавлением смуты султан Мехмед продолжал восстанавливать государство. Он отстраивал заново поселения и дороги, развивал управленческий аппарат и всячески способствовал развитию торговли, в которой видел основу экономической стабильности государства. Если обложенные высокими налогами крестьяне имели основания для того, чтобы быть недовольными султанской властью, то торговцы и ремесленники были ею очень довольны, потому что им приходилось отдавать в султанскую казну лишь небольшую часть своих доходов. Отношение Мехмеда к торговле и ремеслам было похоже на посадку орехового дерева, за которым приходится заботливо ухаживать около десяти лет, прежде чем получишь первые плоды, но зато потом орехами будут кормиться семь поколений.
Правление Мехмеда Первого было недолгим. В 1421 году он скончался после падения с лошади во время охоты. Новым султаном стал Мурад, сын Мехмеда Первого и дочери правителя бейлика Зулькадар Эмине-хатун.
Существует версия, согласно которой смерть Мехмеда была подстроена верховным визирем Баязид-пашой. То ли он хотел править государством, прикрываясь, как ширмой, юным султаном Мурадом, то ли планировал впоследствии избавиться и от Мурада и провозгласить султаном себя… Но это всего лишь предположения, которые ничем не подкреплены.
Глава четвертаяМурад Второй и его сын Мехмед Завоеватель
Султан Мурад Второй
Наставником шехзаде Мурада был великий визирь Баязид-паша. Под его руководством Мурад познавал науку правления в качестве Румийского санджак-бея (не надо путать Рум, включавший в себя северную и центральную части Анатолии, с балканской Румелией). После смерти султана Мехмеда Баязид-паша через своего дальнего родственника Хаджи Иваз-пашу, бывшего одним из султанских визирей, скрывал смерть правителя до тех пор, пока в Бурсу для участия в джюлюсе не прибыл шехзаде Мурад. Этот поступок позволил Баязиду-паше сохранить должность великого визиря при новом султане и получить в придачу должность бейлербея Румелии, а после его гибели великим визирем стал Хаджи Иваз-паша. На момент прихода к власти у семнадцатилетнего Мурада было три младших брата – двенадцатилетний Мустафа, восьмилетний Юсуф и семилетний Махмуд. Согласно предсмертному распоряжению Мехмеда Первого, Юсуфа и Махмуда следовало отправить в Константинополь в качестве заложников. Начало этой традиции, крайне унизительной для османских правителей, положил брат Мехмеда, Сулейман, и до поры до времени ее приходилось соблюдать. Верхом унижения было то, что султанам приходилось платить византийскому императору за содержание своих родственников. Надо понимать, что Мурад отказался отправлять братьев в Константинополь не из любви к ним, а из желания иметь претендентов на престол при себе, дабы византийцы не смогли бы использовать их против него. Слишком уж свежа была в памяти история с братьями Мехмеда Первого, а с самозванцем, выдававшим себя за сына Баязида Мустафу, еще не было покончено.
Султан Мурад Второй
После казни лже-Мустафы султан Мурад решил покарать византийцев, которые поддерживали самозванца. На тот момент возрожденное государство османов уже стало настолько сильным, что снова могло соперничать с Византией. В июне 1422 года османская армия под командованием бейлербея Румелии Мехмед-бея Михалоглу осадила Константинополь. 24 августа османы попытались штурмовать город, но без мощной артиллерии и поддержке с моря эта затея была обречена на неудачу. Мехмед-бей потерял много воинов, но так и не смог пробиться в город.
Убедившись в том, что султан Мурад не намерен заключать мира ни на каких условиях, византийский император Мануил Второй решил всадить очередной кинжал в спину султану. Действуя через наставника и ближайшего советника шехзаде Мустафы (брата Мурада, а не уже казненного к тому времени самозванца) Шарабдара Ильяс-пашу, Мануил подтолкнул шехзаде к мятежу против старшего брата. Тринадцатилетний Мустафа пошел на поводу у своего советника и в середине 1422 года предъявил претензии на султанский трон. К нему сразу же примкнуло несколько знатных беев, надеявшихся вытащить жирные куски мяса из кипящего котла мятежа.
Мураду пришлось снять осаду Константинополя для того, чтобы восстановить порядок в государстве. По примеру своего отца, султан действовал дипломатично – он обещал прощение всем, кто перейдет на его сторону, а Ильяс-паше, зачинщику и руководителю восстания, пообещал должность бейлербея. Ильяс-паша проявил благоразумие и выдал посланцам Мурада своего воспитанника, который сразу же был удавлен. Этот мятеж окончательно убедил Мурада и тех, кто правил после него, что ради спокойствия государства султан должен обезопасить себя от братьев, которые тоже могут претендовать на трон. Принцип старшинства или же назначения преемника в Османской империи не действовали, султаном становился тот, кого поддерживала высшая знать. При таком раскладе родные братья представляли большую угрозу для султана. Сын Мурада Мехмед возведет предосторожность в ранг закона, о котором будет рассказано в конце этой главы. Юсуфа и Махмуда Мурад приказал ослепить. В 1429 году оба шехзаде умерли в Бурсе (как принято считать – от чумы).
К султану Мураду по наследству перешел один долг, который не успел выплатить его отец, – нужно было покарать коварного Джунейд-бея Измироглу, который был прощен Мехмедом Первым чисто из тактических соображений. Как говорится, когда горит дом, не время сводить счеты с соседями, но доверять Джунейд-бею было нельзя, да и повод для завладения его бейликом представился веский. Желая соблюсти приличия, султан Мурад потребовал от Джунейд-бея предоставить в заложники одного из сыновей, на что ожидаемо последовал отказ, развязавший султану руки. Тот, кто не замышлял недоброго против султана, мог не беспокоиться о судьбе своих родственников, находящихся при султанском дворе. Более того, при дворе они могли обзаводиться полезными связями и имели шанс обратить на себя благосклонное внимание султана. Но отказ в передаче заложников был декларацией враждебных намерений… Разобраться с Джунейд-беем султан Мурад поручил Хамза-бею, брату Баязида-паши, казнённого по настоянию Джунейд-бея в 1422 году. Султан мог быть полностью уверенным в том, что Хамза-бей не вступит в сговор с убийцей своего брата. Потерпев поражение от Хамза-бея, Джунейд-бей укрылся в хорошо укреплённой крепости Ипсили на побережье Эгейского моря, но блокада с моря и суши вынудила его сдаться на милость султана. Разумеется, никакой милости Джунейд-бею оказано не было – ему отрубили голову, а его бейлик Айдын стал частью османских владений, теперь уже навсегда.
В первой половине XV века Венецианская республика продолжала расширять свои материковые владения. После смерти императора Мануила Второго, скончавшегося в 1424 году, даже возник риск установления венецианского протектората над Константинополем, но этого так и не случилось.
Еще при жизни Мануила, в 1423 году, венецианцы приобрели Салоники, возвращенные два десятилетия назад шехзаде Сулейманом, и предложили выплачивать османам ежегодную дань в две тысячи дукатов[86] за признание венецианской принадлежности Салоник и отказ от территориальных притязаний на них, но Мурад на это не пошел. Он был в своем праве. Во-первых, Салоники передал византийцам мятежный шехзаде, не считавшийся султаном (таковым считался Мехмед Первый). Во-вторых, деспот Салоник Андроник Палеолог, продавший византийцам город, с точки зрения османов не считался его законным владельцем, что придавало сделке сомнительный характер. В мае 1423 года двадцатипятитысячная османская армия под командованием военачальника Турахан-бея (получившего прощение сторонника лже-Мустафы) осадила Салоники. До выступления в поход султан Мурад назначил Турахан-бея санджак-беем Фессалии, то есть дал понять, что он намерен вернуть себе всю эту область.
На море преимущество было у венецианцев, поэтому полностью блокировать Салоники османы не могли. Однако и сухопутной блокады хватило для того, чтобы в городе начался голод. Часть жителей бежала прочь, а среди оставшихся было много сторонников сдачи Салоник османам. За время своего владения городом (1387–1403) османы показали себя с хорошей стороны. Они не требовали от жителей обязательного принятия ислама и не обкладывали их высокими налогами.