В лаборатории Лары Николаевны шла подготовка к предстоящему совещанию (узнал все Сережа), делались специальные демонстрационные плакаты, как и всегда в подобных случаях, броско, ярко, с участием художников-дизайнеров из отдела оформления технической документации.
Зато в лаборатории Пекки Оттовича не делалось в этом плане ничего. Пекка Оттович занял иную позицию.
— У тебя сохранился набросок блок-схемы, который ты показывал мне? — спросил он Олега. — Вот и отлично. Достаточно.
Он считал, что все силы сейчас надо направить на то, чтобы как можно скорее выдать задание в макетную мастерскую.
— Ну, Юра, на тебя вся Европа смотрит! — сказал Пекка Оттович Белогрудкину. — Дерзай!
А просто так он никогда ничего не говорит. Инну с Дашей передали теперь Белогрудкину, в спешном порядке они готовили нужные схемы. Ежедневно Пекка Оттович заходил проверить, в каком состоянии находятся дела. Держа в губах неприкуренную сигарету, стоял и смотрел, как они чертят. Он даже Сережу Маврина «посадил на схемы».
Честно говоря, Буркаев не понимал, чем вызвана такая спешка. Пекка Оттович попросил Белогрудкина поговорить с механиками, чтобы те, не дожидаясь, пока окончательно будут готовы все схемы, уже сейчас начинали работу с эскизов. Он и сам ходил к ним. То обещали сделать все, что только в их силах. Ведь не так часто с просьбой приходит начальник лаборатории.
Спешка со схемами для «макетки» была такая, что Инне и Даше приходилось задерживаться по вечерам. В результате сегодня Инна часа на полтора позднее обычного вышла из института. Она решила пойти на метро, хотя пользовалась им редко. Уже спускаясь в подземный переход, машинально оглянулась и напротив, на одной из дверей Дома культуры, увидела афишу: «Вечер отдыха для тех, кому за тридцать».
«Ха! Забавно! — усмехнулась она. — «Кому за тридцать»!.. Когда же этот вечер?.. Сегодня, в девятнадцать часов».
Она стояла, рассматривая афишу, и подумала, что никогда еще не была на вечерах. Вспомнила, как ее приятельницы по техникуму бегали на танцульки. Для них это был праздник. Веселые, щебетливые, придерживая локтем завернутые в газету туфельки, они стайкой летели в «Промку» или в «Мраморный». Сколько она видела нот таких весело бегущих девчонок. Но у нее никогда не возникало ни зависти, ни просто любопытства пойти и посмотреть, что же там. «Стадные побуждения», — всегда с усмешкой думала она.
Но сейчас ей стало любопытно. Уж не это ли имела и «иду Даша, называя ее несчастной?
Мимо Инны прошли две женщины примерно ее возраста. Они шли, взявшись под руку. Вот еще одна парочка. Проследовал одинокий мужчина.
Инна купила билет и прошла в фойе. Стараясь не смотреть по сторонам, видела всех. Подумала, что, наверное, неприлично женщине идти на танцы одной. Так же, как вечером — в ресторан. И тут же сказала себе: «А! Условности!»
Женщины (как их лучше назвать? Может быть — партнерши?) прихорашивались возле зеркала, поправляя прически. Задрав голову, прошествовал мужчина. «Индюк» — окрестила его Инна.
Лишь раздалась музыка, Инну пригласили танцевать. Перед ней остановился «кавалер». Он был на голову ниже ее, чрезвычайно смущался, держал руки так, как держат футболисты, когда по их воротам пробивают штрафной удар. Лицо пунцово-красное, в капельках пота. Глаза голубенькие, с наивным детским выражением.
— Здравствуйте. А меня зовут Коля, — сказал он, склонив голову набок. — Коля Шумков.
— Здравствуйте, — ответила она. — А меня зовут Инна.
Он продолжал молча стоять, с мольбой глядя на нее.
— Пойдемте танцевать, — предложила она.
— Ага. — сказал он. — Я и хотел это предложить.
— Вот и прекрасно!
— А меня зовут Коля.
— А меня — Инна.
— Очень приятно. Я вас еще приглашу на танец, можно?
— Пожалуйста. Меня зовут Инна.
— Меня — Коля.
Уж такой он был стеснительный. Пот градом катил у него по лицу, и он не успевал вытираться платком.
На следующий танец ее пригласил Индюк.
Он нацеленно проследовал через зал и, став напротив, щелкнул каблуками, уронив голову подбородком на грудь.
— Прошу!
И тотчас повел ее умело, профессионально, изредка подергивая, чтобы она слушалась и повиновалась. На поворотах он фасонно отводил ногу, вырисовывая замысловатый вензель. При этом напевал.
— «Я посылаю вам портрет, я о любви вас не молю…»
— Не отвлекайтесь, — сказала Инна. — Танцуйте спокойно.
Он, хмыкнув, глянул на нее.
— Неврастеничка?
— Вполне естественно.
— Лечиться надо.
— Я и лечусь.
— Я сразу понял, что вы за штучка.
— Для меня вы тоже не составили загадки.
«Какие все дураки! Боже мой!» Она поспешно сбежала в гардероб.
«Вот и Буркаев такой же…»
Но при чем здесь Буркаев?
И, вроде бы делая сама себе вызов, спросила с ехидством: «Что, старушка? Может, ты в него влюбилась?»
«Мне это вовсе не надо. Если ему надо, пусть идет, мне все равно», — подумала Инна, когда Олег подошел к ней и сказал, что им в этот раз по пути. Сегодня отпустили с работы в одиннадцать часов: что-то произошло на электроподстанции, потребовался срочный ремонт. В институте остались работать только те подразделения, которым не требовалась электроэнергия. А всем остальным рабочий день перенесли на субботу.
Пока Олег разменивал монету, Инна успела спуститься на эскалаторе довольно далеко. И Буркаеву пришлось бежать по эскалатору. И даже когда он догнал Инну и стал рядом, она не взглянула на него и не подалась в сторону, хотя и знала, что ему стоять неудобно.
— Я в Нарвский универмаг, — сказал он. — Хочу купить маме электромясорубку. У нее старенькая, ручная.
«Конечно, нельзя купить поближе. Например, в Гостином дворе, обязательно надо тащиться в другой конец города», — подумала Инна, но тут же вспомнила, что электромясорубки сейчас в дефиците. Она ожидала, что Олег попытается завести с ней разговор о чем-нибудь — неважно о чем. Но он стоял и молчал.
«И в этом ты не такой, как все, — подумала Инна. — Буркаев, так и есть — Буркаев. До чего же ты неловок!»
Он молчал и в вагоне. Предложил только:
— Садитесь, — указав на свободное место.
Она села, а он стоял перед ней, придерживаясь за верхний поручень. На станции «Невский проспект» в вагон вошло много народу, стало тесно. Буркаев старался прикрыть ее, чтобы не толкнули, напрягшись, удерживая напирающих сзади. Инна достала из сумочки книгу.
— Что это у вас? — спросил Буркаев.
Инна назвала автора популярных исторических романов.
— Это его новая вещь. Читали?
— Нет. Я его не люблю.
Она удивленно взглянула на Олега. Такое ей, признаться, приходилось слышать впервые. Весь город зачитывался этим автором. На «черном рынке» за книгу просили семьдесят пять рублей.
На эскалаторе Буркаев спросил:
— Вы что-нибудь понимаете в мясорубках? Поможете мне?
Зашли в универмаг, затем в соседний магазин электротоваров. Мясорубок в продаже не оказалось.
Пробираясь через толпу возле дверей, Инна увидела Татьяну Полевину, подругу по прежней работе.
— Ой, сколько лет, сколько зим! — обрадовалась Татьяна. — Как живешь? — Она внимательно посмотрела на Буркаева, которого Инна ей не представила. — А я — в кино. Мне сегодня во вторую смену. Эдуард Иванович на работе, я одна дома. Решила этим воспользоваться.
Она называла мужа почтительно, по имени-отчеству. Он был на десять лет старше ее, деловой, энергичный, Работал на каком-то заводе главным инженером. Инна не любила его. Очень уж высокого мнения о себе, самонадеянный, заносчивый. Татьяна вроде бы выполняла при нем обязанности своеобразного домашнего секретаря. Например, когда Инна звонила ей и спрашивала, чем занята, Татьяна никогда не говорила: «Готовлю обед», а отвечала: «Мне Эдуард Иванович поручил готовить обед».
И сейчас она начала привычно для Инны:
— Ты знаешь, Эдуард Иванович порекомендовал посмотреть этот фильм. Очень хорошая вещь. Я специально приехала сюда! Вы не смотрели?.. Идемте вместе… Идем, а? — ухватила она Инну за руку. — Мы так давно не виделись, хоть поболтаем.
Во время сеанса она часто смотрела на часы, а сразу по окончании вскочила:
— Знаешь, он может позвонить, а меня дома нет. Я побежала! — Извинившись, она уехала, на прощание помахав Инне и Олегу.
Они остались вдвоем.
— Вы на чем поедете? — спросил Буркаев.
— На троллейбусе.
Но проехала она только остановку. Дальше пошла пешком. Надолго задерживалась возле афиш. Говорят, будто мужчины иногда останавливают вот таких беспечно гуляющих женщин, пытаются завести с ними знакомство. Сколько вот так Инна одна ни гуляла, с ней подобного не случалось. Она не боялась одна поздно вечером возвращаться домой. Ха, пусть бы попробовал кто-нибудь привязаться!
Она почувствовала, как кто-то подошел и встал рядом. Оказалось, это Буркаев.
— Я решил прогуляться.
Инна только пожала плечами.
Странная прогулка!.. В противоположную от дома сторону. Неужели он все еще не выкинул из головы своей глупости? Буркаев шел рядом и молчал. И видимо, это молчание его нисколько не тяготило. Возле станции метро он попрощался. Инна молча кивнула в ответ.
Олег в раздумье стоял у края панели. Напротив остановилось такси. В машине рядом с шофером сидел Мамонт Иванович.
— Куда? — спросил он Олега. — По пути… Садись.
Олег с любопытством посмотрел на него. Он еще никогда не видел его таким. В новом костюме, белой рубашке, при галстуке, в светлой фетровой шляпе. На коленях он держал завернутый в прозрачный целлофан букет цветов, белые каллы. Олег привык, что на даче Мамонт Иванович неизменно ходил в клетчатой ковбойке и трикотажных тренировочных брюках, провисавших сзади, словно пустая торба.
— Куда это вы? — спросил Олег.
— На свидание. Надо ребят навестить. А ты куда?
— К приятелю. Не знаю, дома ли.
— Не очень спешишь?