– Мне пора, – пробормотала она и вышла из-за стола.
Она промчалась мимо квадратных столов, мимо стрелок, указывавших направление к туалету, мимо круглых столов и стойки администратора. Она ни разу не оглянулась на отца, но видела его, оставшегося в одиночестве, и пожилую пару, сидевшую рядом с ним и наблюдавшую за, возможно, самым увлекательным событием их дня.
Кто-то задел ее плечо и рассыпался в извинениях. Цзяцзя подняла голову, увидела Сяо Фан и, пытаясь понять, что она думает, сосредоточилась на лице особы, которую ее отец назвал «хорошей женщиной».
– Цзяцзя! Ты ищешь туалет? – спросила Сяо Фан.
С тех пор, как они ходили на рыбалку много лет назад, она тоже постарела.
– Вы случайно не видели у отца бронзового дракона? Примерно такого.
И Цзяцзя, расставив руки, показала размер дракона: с большую кофейную чашку. Прежде чем Сяо Фан успела ответить, Цзяцзя поняла, что больше не может смотреть ей в лицо. Женщина, стоявшая перед ней, напоминала о матери, которой давно не стало. Цзяцзя снова опустила голову и стала спускаться по эскалатору.
Вернувшись в квартиру бабушки, Цзяцзя забралась под одеяло и представила себе, как отец и Сяо Фан сидят за круглым столом в углу ресторана шанхайской кухни и едят тарелку тушеной свиной грудинки, похожие и как бы взаимозаменяемые, подобно родителям Лео. Они находились на противоположном берегу глубокой реки, которую Цзяцзя не могла пересечь, на острове, где ей не оставалось места. Слезы накатывали волнами, горло сжимала удушающая боль, и Цзяцзя прижимала левую руку с все еще надетым нефритовым браслетом ко рту, чтобы заглушить любые звуки, которые могла издать.
Глава 9
Цзяцзя внезапно проснулась: от страха перед старением у нее перехватило дыхание. Она наклонилась над раковиной и пальцами растянула кожу на щеках. Отражение показало несколько темных пятен. Она улыбнулась, изучая тонкие морщинки в уголках глаз, и на мгновение ей показалось, что они тянутся, как виноградные лозы. Цзяцзя бросилась в ближайший торговый центр и потратила больше тысячи юаней на антивозрастную косметику – крем, сыворотку и маску для лица. Она хотела купить еще и маску для глаз, но, в конце концов, передумала.
Цзяцзя вернулась в квартиру и пронеслась мимо гостиной, где бабушка кормила рыбок-хирургов и рыбок-клоунов. Аквариум был намного выше старухи, которая, чтобы дотянуться рукой до края, стояла на низкой пластиковой табуретке. Цзяцзя подумала было помочь, но вместо этого прошла в ванную, умылась, толстым слоем, как масло, нанесла маску на кожу, израсходовав полфлакона, опустилась на сиденье унитаза и стала ждать.
После ужасной встречи Цзяцзя всю ночь держала телефон рядом с подушкой, включив громкость, и ждала, когда отец позвонит и возьмет свои слова обратно, как будто был шанс, что он солгал о новом браке. Но он так и не позвонил. Как это для него типично, не подумать о ней, решила Цзяцзя. Карточка из галереи, которую дала ей Цин, все еще лежала нетронутая на прикроватном столике рядом с рисунком человека-рыбы. Ничто – ни галерея, ни продажа картин, ни живопись – не казалось важным. Короче, она подвела подругу, которая так старалась найти галерею, готовую сотрудничать. Но Цзяцзя так устала. Все, к чему она прикасалась, похоже, от нее отскакивало.
Ровно через пятнадцать минут она смыла маску и вернулась в свою комнату.
– Не смывать слишком долго – самая главная ошибка, которую делают многие, – предупредила продавщица. – Она практически извлекает влагу из кожи.
Цзяцзя нанесла на лицо остальные средства и почувствовала себя немного лучше. Затем она принялась изучать картины с человеком-рыбой, вынимая одну за другой из картонной коробки и рассматривая. Это вряд ли можно считать произведениями искусства, решила она, вынесла картины на улицу и запихнула в мусорный бак. Цзяцзя оставила только одну, которую решила сохранить. Объективно самую плохую из всех, но в ней были честность и простота. Пожалуй, картина больше всего напоминала набросок Чэнь Хана. Ничего похожего на работу маслом – ни фона, ни слоев краски, только тело рыбы в середине холста, намеченное сероватыми мазками, похожими на разбавленные чернила. Даже контуры не были очерчены точно, будто рыба каким-то образом одновременно появлялась и исчезала.
Цзяцзя поставила картину на мольберт и села на кровать, пытаясь представить себе лицо рыбы. Она больше не могла продвигаться, по крайней мере сейчас. Этак она никуда не придет. Казалось, история с рыбочеловеком началась давным-давно, раньше всего, что она могла вспомнить. Что-то столкнуло ее с обычного пути, и это что-то теперь требовало завершения. Чтобы заполнить пустой овал на холсте, требовалось самой увидеть рыбочеловека. На мгновение Цзяцзя показалось, что овал расширяется, словно дыра, которая, если ее не трогать, в конце концов поглотит все полотно. Чем дольше она смотрела на него, тем больше убеждалась, что должна закончить картину. Но новость о женитьбе отца вертелась в голове и не давала сосредоточиться. Она должна была покинуть эту душную пожелтевшую комнату. Цзяцзя вспомнила, как Чэнь Хан уезжал, когда ему это требовалось, и подумала, не поехать ли в Тибет и ей.
В тот же день она взяла телефон и просмотрела список контактов, желая найти турагента Чэнь Хана, и обрадовалась, что не удалила номер. Мысль уехать на несколько дней придала ей сил.
– Мне нужен тот же маршрут, – сказала она женщине, ответившей на звонок. – Я бы хотела останавливаться в гостиницах, находящихся как можно ближе к тем, где побывал господин Чэнь, но подешевле.
– Я сейчас наведу справки и посмотрю, сможем ли мы это устроить, – пообещала женщина.
Ее тон напомнил Цзяцзя голос диктора в метро. Зажав телефон ухом и плечом, Цзяцзя принялась записывать карандашом на полях старого журнала мод:
День 1: Прибытие в Лхасу.
День 2: Дворец Потала. МонастырьДжоханДжоканг (обойти вокруг три раза).
Дни 3–5: Ньингчи.
Дни 6–7: В доме у гида. МОЖНО УВИДЕТЬ СОН.
День 7 и позже: НУЖНО БУДЕТ ОПРЕДЕЛИТЬСЯ. Зависит от человека-рыбы.
– Мне нужен тот же гид, – добавила Цзяцзя. – Но я не знаю его имени.
– Я проверю, свободен ли он. Не хотите ли посмотреть озеро Намцо? – спросила женщина. – В это время года оно должно быть…
– Нет, спасибо. Сейчас достаточно этого.
В соответствии с расписанием гида поездка Цзяцзя могла состояться только через две недели.
Теперь, когда у нее появился план, она почувствовала себя в силах просмотреть сообщения, не прочитанные с прошлой ночи. Возможно, ее квартиру продали по приличной, справедливой цене. Возможно, нашелся кто-то, до кого еще не дошла весть о смерти Чэнь Хана в ванне, или кто-то, кого это не слишком волновало.
В основном – сообщения оказались рекламные, но одно действительно было от агента, настоятельно просившего немедленно ему позвонить. Госпожа Вань также прислала сообщение, в котором выражала беспокойство за здоровье Цзяцзя.
«Какой бы ни была болезнь, – писала госпожа Вань, – в конце концов все закончится хорошо. У вас хорошая карма».
Пролистав список дальше, Цзяцзя с удивлением заметила среди прочей ерунды имя Лео. Сообщение оказалось коротким.
«Приходи, когда сможешь, – говорилось в нем. – У меня есть для тебя новое вино».
Сначала Цзяцзя позвонила агенту.
– Госпожа У, – начал он, не дав Цзяцзя заговорить. – Вы должны понять, я пытаюсь делать свою работу, но вы отказываетесь сотрудничать. Я просто честно описал ситуацию с квартирой, понимаете? Госпожа У, я стремлюсь сделать для клиентов все возможное.
– Все? – холодно спросила Цзяцзя. – У меня прекрасная квартира в прекрасном районе. И вы говорите, будто никто не хочет там жить? Не верю. Позвоните, когда вам действительно будет что мне сказать.
И она завершила звонок.
Цзяцзя снова просмотрела сообщение Лео и взглянула на часы. Был почти полдень. За окном в воздухе носился тополиный пух. Каждое семечко летало в поисках клочка почвы, который могло бы назвать своим.
Они с Лео не разговаривали с февральской ночи фейерверков, когда было еще холодно. Она вспомнила фейерверки. Как они были прекрасны! Цзяцзя подумала, как выглядела в тот день в оранжевом платье, и тут же забеспокоилась. Как она могла так постареть за такое короткое время? Если бы она предстала перед Лео обнаженной, захотел бы он прикасаться к ней по-прежнему? Цзяцзя сняла одежду и посмотрелась в зеркало. Она похудела, кожа на боках казалась дряблой. Она провела рукой по шее и попыталась полностью сосредоточиться на том, что чувствуют пальцы. Ей захотелось, чтобы ее рука ощутила то же, что чувствуют чьи-то прикасающиеся к ней руки. Кожа на плечах сухая, груди маленькие. Талия стала тоньше, а бедра казались менее стройными, чем раньше. Она придвинула стул к зеркалу и села, широко расставив ноги. Цзяцзя медленно провела указательным пальцем от родимого пятна к лобковым волосам, потом к клитору, нашла утешение в приятном тепле испытанных ощущений и решила, что ее тело все еще желанно.
Она выбрала вечерний наряд и стала ждать, когда солнце начнет клониться к западу.
Цзяцзя пришла, когда Лео провожал только что вошедшую парочку к столику. На ней были серое платье и кожаная куртка того же цвета. Она похудела, подумал Лео. Он не знал, что она придет, и не понимал, как сильно хотел ее увидеть, пока не послал ей приглашение и не стал ждать ответа. Теперь, когда она сидела перед ним на своем обычном табурете, он еще острее осознал, как соскучился. Ее распущенные волосы лежали на спине и, когда она двигалась, касались плеч, словно кисть каллиграфа.
– Прости, что не ответила на сообщение, – извинилась она.
Лео смешал коктейли для посетителей, подал, а затем спустился в подвал и принес предназначенную для Цзяцзя бутылку белого вина, подарок старого друга, приехавшего из Токио.
– Я приберег его для тебя, – произнес он. – Японское вино. В Пекине такого не сыщешь.