– Да. Могу себе представить. – Цзяцзя замолчала, взяла чашку с чаем и поставила себе на ладонь, надеясь, что мать гида не станет расспрашивать о муже. – Я хочу кое-что спросить у Деда, – продолжила она. – Я знаю, что он говорит мало. Но я все равно хотела бы спросить.
Мать гида посмотрела на сына, потом на Деда. Старик кивнул и сунул руку в миску с цампой.
– Человек-рыба на бревне. Хочу узнать о нем побольше, – сказала Цзяцзя, не сводя глаз с Деда.
Дед некоторое время смотрел на шарик теста в своей руке, и Цзяцзя не могла понять, собирается ли он отвечать.
– Он не говорит об этом бревне, – нарушила, наконец, молчание мать.
– Он вообще ни о чем не говорит, – добавил Ти-Эс. – На вашем месте я бы сдался.
По очереди посмотрев на мать и Деда, Цзяцзя пришла к выводу, что оба что-то знают, но не хотят говорить. Дед пил чай и даже не смотрел на Цзяцзя, хотя та не сводила с него глаз. Ти-Эс повернулся к ней с выражением «я же говорил», и Цзяцзя поняла, что больше не сможет ни о чем спросить, по крайней мере сегодня.
После ужина деревня погрузилась в сон. Окна одно за другим тускнели, небо тоже темнело, и наконец Цзяцзя увидела за окном луну и звезды. Она не могла уснуть: ее мучили мысли, а кожа на руках горела от солнечного ожога. Она надела куртку, взяла телефон, чтобы светить им как фонариком, и выскользнула из дома. Путь к ручью запомнился легко – вверх по холму, мимо полей, и пятиминутный переход в направлении горы в форме свиньи. Она слышала невидимых животных, но не могла определить, кто это, и временами подумывала повернуть назад.
Теперь, после всего произошедшего, Цзяцзя не удивилась бы, обнаружив, что бревно двигается само по себе. Она обхватила его руками и снова попыталась поднять, но оно было слишком тяжелым. Тогда Цзяцзя осторожно прикоснулась к нему лбом, почувствовав кожей влажное холодное дерево. Оказавшись с рыбочеловеком наедине, она чувствовала себя так, словно давно его знала. Цзяцзя прислушивалась к журчанию реки, прижимаясь кожей к бревну и чего-то ожидая. Может быть, знака. Все вокруг находилось в движении – вода, деревья, насекомые, – но только не бревно. Бревно оставалось неподвижным и безмолвным. Она не знала, как долго оставалась с ним наедине, совсем потеряла счет времени.
Наконец Цзяцзя решила вернуться в деревню и по пути увидела силуэт человека, ковылявшего по грязной дороге. Ее вдруг охватила паника: надо было взять с собой хотя бы кухонный нож. Мужчина повернулся к ней – видимо, услышал шаги. Она посветила фонариком, надеясь, что это всего лишь Ти-Эс, отправившийся на ее поиски.
Но это был не он. Человек держал под мышкой костыль.
– Жэнь Ци? – произнесла Цзяцзя громким шепотом.
Он прикрыл глаза рукой и крикнул:
– Вы не могли бы выключить этот чертов свет?
Она выключила фонарик и поспешила к нему.
– Это я!
На мгновение он замер, узнавая, а затем снова закричал:
– У Цзяцзя!
Она быстро прикрыла ему рот рукой.
– Ш-ш-ш, – прошептала она. – Хотите перебудить всю деревню? Как вы меня нашли? Я ждала вашего звонка.
– Я искал жену. И не ожидал, что найду вас вместо нее! – весело откликнулся он и похлопал ее по спине.
– Ищете жену здесь посреди ночи? – засмеялась она и потянула его за руку. – Пойдемте. Я вам кое-что покажу.
– О! Вы его нашли?
– Тихо! Вы опять говорите чересчур громко.
Жэнь Ци отправился за Цзяцзя, при этом он забывал переходить на шепот и всякий раз, спотыкаясь, чертыхался.
Вдруг он указал на придорожное растение и воскликнул:
– Похоже на коноплю!
– Я подожду, если вы хотите ее сорвать, – улыбнулась Цзяцзя.
Когда она показала Жэнь Ци деревянную фигуру, то не видела его реакцию и вообразила, что в его глазах появилась усмешка, вызванная ее одержимостью. Он стоял к ней спиной, спокойный как удав, и некоторое время глядел на работу Деда. Но когда она подошла к Жэнь Ци и заглянула ему в лицо, то обнаружила, что ошиблась. В его взгляде не было ни насмешки, ни издевки – вообще ничего. Он смотрел на рыбочеловека, но не обращал на него внимания, как будто шел по оживленному тротуару, а рыбочеловек был просто одним из многих лиц. Она слишком многого ожидала от незнакомца. Зачем ему интересоваться дурацким бревном?
– Моего мужа звали Чэнь Хан, – тихо сказала Цзяцзя. – Он умер внезапно. Правда, странно. Он умер вниз головой в ванне в нашей квартире.
Она тихонько хихикнула и почувствовала, что презирает себя за это. Потом Цзяцзя залезла на скалу и присела на корточки, показывая Жэнь Ци положение тела Чэнь Хана, когда нашла его в ванне. Понимая, как нелепо выглядит ее поза, Цзяцзя быстро выпрямилась и протянула руку, чтобы помочь Жэнь Ци подняться к ней. Потом они присели по обе стороны от бревна.
– Перед смертью муж сделал рисунок существа, которое видел во сне здесь, в этой деревне, – пояснила она. – Человека-рыбы. У того было мужское лицо с большим лбом. Таким большим, что, когда на него смотришь, трудно сфокусировать внимание на других чертах. Но муж нарисовал все лицо, даже морщинки на губах. Кроме головы, все остальное было рыбьим. Правда, тело изображено менее подробно.
– Тело рыбы, голова человека, – пробормотал Жэнь Ци, выводя указательным пальцем на поверхности скалы какие-то знаки. – И с большим лбом.
– Меня не было рядом, когда он рисовал это существо. – Она сделала паузу. – Когда я представляю себе Хана, то вижу, как он держит в руке карандаш из гостиничного номера и рисует рыбочеловека. Как я уже говорила, меня рядом не было, но я все хорошо помню. Странно, правда?
– Должен сказать, это более чем странно.
Он достал сигарету.
– Дайте и мне, – попросила Цзяцзя и заглянула в его пачку, выбирая ту, которую ей больше всего хотелось взять.
Она прикурила первая, а затем поднесла пламя зажигалки к его губам. Сначала Жэнь Ци поколебался, но в конце концов глубоко вздохнул, покачал головой и тоже прикурил.
– Я пыталась воссоздать его набросок и маслом, и карандашом, – продолжила Цзяцзя. – Но все мои рыбы оставались безликими. Я не могу нарисовать лицо.
Жэнь Ци вздохнул, и они стали вместе слушать журчание речки. Наконец Цзяцзя вновь заговорила.
– Что вы имели в виду, говоря, что ищете здесь свою жену? – спросила она.
Он вынул изо рта сигарету и ответил:
– Здесь ее дом. Я надеялся, что она вернулась сюда.
Цзяцзя вспомнила точку, показанную им в Лхасе на карте. Он не сообщил тогда названия деревни, но то, что ее случайный знакомый приехал именно в эту, почему-то не казалось ей удивительным. Это казалось правильным. Они были здесь вместе, ища самое важное.
– Завтра порасспрашиваем людей, у которых я остановилась, – предложила Цзяцзя. – Если твоя жена родом отсюда, они должны ее знать.
– Но у меня есть предчувствие. Можно сказать, нутром чую, что сейчас ее здесь нет. Не могу сказать почему, но это место кажется мне чужим. – Жэнь Ци дотронулся до бревна. – Даже холодным.
– Посмотрим утром, – улыбнулась Цзяцзя.
Но Жэнь Ци уставился прямо перед собой.
– Знаете, вы хорошая художница, – сказал он. – Вы молодец, и я не шучу. Я видел, как вы рисуете. Так что же мешает вам нарисовать лицо человека-рыбы? Подумайте об этом. Может, оно просто не предназначено ни для вашей кисти, ни для вашего карандаша.
Цзяцзя щелкнула зажигалкой и уставилась на пламя.
– Меня всегда зачаровывали вещи, связанные с водой, но всякий раз, когда я пыталась их написать, меня постигала неудача. Вероятно, я просто настраиваю себя на провал.
– Неверно. – Жэнь Ци выхватил зажигалку, взял Цзяцзя за плечи и развернул к себе. – Вам просто требуется новое лицо, чтобы написать его на картине, – произнес он, уставив палец в нос Цзяцзя, а затем указав им куда-то вбок. – Не нужно слепо копировать то, что нарисовал ваш муж.
Они снова надолго замолчали. Цзяцзя погрузилась в мысли, чувствуя на своих плечах следы, оставленные его руками.
– Что вы всегда пишете пальцем? – спросила Цзяцзя.
– А, я это даже не осознаю. Возможно, так же, как вы не замечаете, что делаете с зажигалкой, которую постоянно держите в руке.
Он сжал левую руку в кулак, отставив большой палец, и несколько раз его согнул.
– Я часто так делаю?
– Да, бывает, – рассмеялся он. – Даже если у вас в руке нет зажигалки. Хотите выпить?
Он достал из рюкзака бутылку ячменного вина.
Они пили из бутылки по очереди. Алкоголь слегка обжигал горло Цзяцзя, и та чувствовала, что оживает.
– Думаю, это напиток небес, – мечтательно произнес Жэнь Ци. – В нем есть какая-то чистота. Вам не кажется?
Цзяцзя рассмеялась.
– Я серьезно, – обиделся Жэнь Ци.
– По мне, это скорее напиток из ада. Кислый и воняет тухлятиной.
– Что ж, вы хотя бы не возражаете против того, что по вкусу он явно из другого мира.
Подойдя к деревне, они увидели Деда. Тот расхаживал по вспаханному полю с длинной палкой в руках. Когда Цзяцзя и Жэнь Ци приблизились, они увидели, что Дед делает в земле лунки и что-то в них сажает.
– Сейчас почти два часа ночи, что он может сажать? – прошептала Цзяцзя.
– Он стар. Ему не спится.
Шепот Жэнь Ци оказался чересчур громким. Дед обернулся и помахал им рукой, приглашая присоединиться. Не в силах ответить отказом, слегка ошеломленная Цзяцзя пошла к нему, стараясь не наступить на только что сделанные посадки. Жэнь Ци последовал за ней, подволакивая больную ногу. Старик протянул Цзяцзя палку и жестом велел повторять его движения. Она почувствовала, что должна повиноваться, воткнула жердь в землю и поворачивала, пока не получилась ямка глубиной примерно в ладонь. Дед покачал головой, давая понять, что ямка чересчур мелкая. Цзяцзя продолжила работу. Жэнь Ци подбадривал ее. Наконец Дед, положив ладонь на ее руку, велел остановиться. Он достал что-то из кармана и подал знак посадить в лунку.
Это была цветочная луковица. После того как Цзяцзя посадила ее и присыпала землей, Дед предложил Жэнь Ци посадить еще одну.