– Нет-нет. Я не любитель садоводства, – объяснил Жэнь Ци, зевая, как будто властная аура Деда не имела на него никакого влияния.
Дед слегка нахмурился и принялся копать следующую ямку.
Жэнь Ци еще не успел найти жилье, поэтому Цзяцзя предложила ему переночевать в ее комнате. Она попросила у Деда разрешения, и тот одобрительно кивнул. Жэнь Ци достал из рюкзака одеяло, расстелил его поверх трех подушек и устроился у дальней стены.
– Худшие дни дарят лучшие воспоминания, – пробормотал он. – Моя жена всегда так говорила.
Вскоре его дыхание стало глубоким и ровным; Цзяцзя лежала на боку, осторожно положив палец на родимое пятно.
Она очнулась на глубине, в холодной темной воде. Она уже хорошо знала этот подлинный пронизывающий холод. Инстинктивно принялась искать серебристую рыбку, которая в прошлый раз мерцала, как Полярная звезда. Отталкиваясь от воды ногами, она поднималась все ближе к поверхности. Вдруг в отдалении что-то появилось. Рыба стала гораздо больше, чем раньше. Цзяцзя изменила направление и поплыла за ней, работая ногами все сильней, борясь с пронизывающим холодом. Каждый вдох был болезненным и казался последним.
Теперь рыба плыла по-другому – сильнее махала хвостом. Это напомнило рыбочеловека из ее сна. Цзяцзя держала кого-то за руку. Рука была теплой, пухлой, сильной и, казалось, принадлежала Чэнь Хану.
«Поплыли, Чэнь Хан», – подумала Цзяцзя, не сводя глаз с рыбы и опасаясь, что, если отвернется, та снова исчезнет.
Нет уж, на этот раз она ей этого не позволит.
Но так и случилось. Рыба исчезла; держа ее за руку, на коленях рядом с ней на деревянном полу стоял Жэнь Ци. На его лицо падал лунный свет, а ладонь была холодной и шершавой, как наждак.
Глава 14
– Выгляни наружу, – произнес Жэнь Ци.
Он крепко сжал руку Цзяцзя, а затем отпустил.
Цзяцзя посмотрела в окно. Хотя было еще темно, она увидела силуэты, по меньшей мере, десятка людей, собравшихся под окнами дома.
– Надень куртку и пойдем вниз.
Жэнь Ци взял костыль, открыл дверь и принялся спускаться по узкой лестнице.
Цзяцзя чувствовала твердый пол под собой, разреженный воздух Тибетского нагорья, тягу к жизни в каждой своей клетке и бодрый ток крови в жилах. Куда подевалась вода? Неведомое существо тоже исчезло вместе с нею. Видел ли все это Жэнь Ци? Теперь что-то происходило снаружи, в мире, где существовали воздух и земля, где водная стихия имела границы.
Что бы ни происходило на улице, это было очень важно. Пришли даже разбуженные соседи. Может, вернулась жена Жэнь Ци? Он очень быстро присоединился к толпе. Это была бы восхитительная новость, которой можно порадоваться. Но все тело Цзяцзя ныло так, словно у нее порвались сухожилия. Бедняжка не могла представить, как она пожимает руку жены Жэнь Ци и поздравляет его самого с долгожданной встречей. Она снова легла и положила руку на лоб, ожидая, пока ночь улетучится из головы.
Но люди пошли вверх по лестнице, она услышала топот ног по ступеням. Жэнь Ци ткнул костылем в дверь.
– Вы снова заснули? – ворвался в комнату его хриплый голос.
– Что случилось? – спросила Цзяцзя.
Она не двигалась с места и молча ждала, когда Жэнь Ци объявит о возвращении своей любимой, которую стоило стольких трудов отыскать. Она ждала слов извинений в том, что он не может больше сопровождать ее в поисках рыбочеловека. Что он желает ей удачи во всех начинаниях, намерен учиться у прошлого и жить дальше, благодаря судьбу за все.
Но вместо этого Жэнь Ци произнес:
– Старика нет.
Цзяцзя повернула к нему голову.
– Вставайте. – Жэнь Ци порылся в сумке Цзяцзя и бросил ей куртку. – Скорее.
Цзяцзя не поняла, что он хочет сказать. Она никак не могла взять в толк, говорит он о Деде или о ком-то еще, а также имеет в виду, что человек, о котором идет речь, минувшей ночью пропал или скоропостижно скончался. Встать с кровати ее побудило то, что жена Жэнь Ци на данный момент не нашлась.
Жэнь Ци, ожидавший у двери, нетерпеливо смотрел в комнату, где Дед обыкновенно спал вместе с детьми. Остальные стояли неподалеку, шумно обсуждая что-то по-тибетски.
Цзяцзя присоединилась к Жэнь Ци, и они вдвоем прошли мимо гостиной в коридор на другой стороне дома. Ти-Эс заметил их первым.
– Может, мы разговариваем слишком громко? – спросил Ти-Эс и смущенно посмотрел на Жэнь Ци.
– Это мой друг Жэнь Ци, – объяснила Цзяцзя. – Он приехал вчера поздно вечером, и Дед согласился, чтобы он лег в моей комнате.
– Вы видели Деда? – спросил Ти-Эс. Нос у него был красный, глаза влажные. – Он пропал.
– Мы видели его у окраины деревни два или три часа назад. Он еще не вернулся? – спросила Цзяцзя.
– Странно, – отозвался Ти-Эс. – Мама проснулась и ничего не услышала. Это ненормально, подумала она, обычно либо лают собаки, либо завывает ветер, либо храпят мужчины. Здесь никогда не бывает тихо. Тогда она проверила дом и обнаружила, что кровать Деда пуста. Все дети были в комнате и спали. Но Дед пропал, и никто не слышал, как он ушел. Мы обыскали всю деревню.
Ти-Эс встал руки в боки и повернул голову, чтобы оглядеть гостиную, будто Дед мог внезапно появиться в облаке дыма. Жэнь Ци ненадолго вышел и вернулся с чем-то, зажатым в руке.
– Посмотрите на это, – предложил он Цзяцзя, протянув вперед ладонь.
На ней лежала деревянная фигурка рыбочеловека размером с чайную чашку. На тыльной стороне была вырезана цифра 9.
– Их там целая полка, – добавил он.
Цзяцзя отправилась в спальню. Жэнь Ци, прихрамывая, шел за ней. Действительно, на подоконнике рядом с кроватью Деда стояла целая коллекция людей-рыб. Некоторые были вырезаны из дерева, другие из камня. Слабый свет единственной лампочки окрашивал фигурки в цвет хурмы. В тени рядом с ними лежала стопка фотографий. На верхнем фото был изображен маленький мальчик в свитере с Микки-Маусом, позирующий рядом с ослом. Снимок был сделан на въезде в деревню.
– Похож на меня в молодости, – прокомментировал Жэнь Ци. – Только чуть пощекастее.
Цзяцзя взяла стопку и стала изучать фотографии.
– Дед любил фотографировать, – пояснила мать, подойдя к Цзяцзя со спины. – Однажды он спас путешественника от волков, и в благодарность тот подарил ему фотоаппарат. С тех пор Дед фотографировал всех, кто приезжал в нашу деревню. Камера – его маленькое сокровище. Но он не взял с собой даже ее.
В комнату вошел запыхавшийся брат гида и что-то произнес по-тибетски.
– Он не смог найти Деда в горах, – перевела мать, покачав головой. – Мы обратимся в полицию. Остается надеяться, что волки здесь ни при чем.
Ее голос слегка дрожал.
Фотографии были самых разных размеров, на многих виднелись пятна. Цзяцзя определила, что многие из них были сделаны десятки лет назад, когда и деревня, и путешественники были беднее. На более недавних снимках они чаще всего стояли рядом с машинами, а самые отважные, похоже, добрались на горных велосипедах. Цзяцзя рассматривала бесконечные восторженные улыбки, страстные объятия и поднятые вверх большие пальцы, пока ее взгляд не остановился на самой обычной фотографии: половина армейского зеленого мотоцикла с коляской, мокрая грязь на дороге, размытая черная собака и пара, удаляющаяся от камеры. В правом нижнем углу красными цифрами дата: «19.06.87».
В отличие от других фотографий, на которых объекты съемки позировали перед камерой, эта выглядела неудачной: момент был недостаточно интересным, чтобы его запечатлеть. Возможно, именно поэтому Цзяцзя она показалась особенно притягательной. Женщина была одета в красную кофту. Мужчина держал в одной руке бежевый пиджак, а другой поддерживал женщину под локоть, чтобы та не упала.
– Я помню эту пару, – заметила мать гида и, глядя на фото, прищурилась. – Женщина была беременна. Помнится, они тоже приехали из Пекина… или из Тяньцзиня? В общем, из какого-то города на севере. Они пробыли у нас довольно долго и очень подружились с Дедом.
Мать гида осторожно опустилась на кровать и велела Цзяцзя и Жэнь Ци сесть рядом с ней. Проснувшись посреди ночи, она так и не надела свое тибетское платье и не заплела косу. Вместо этого волосы были завязаны в свободный хвост. На ней были синие спортивные штаны и белый свитер, но на запястье все же висели четки. Соседи вернулись в свои дома, и в комнате наступила тишина. Ти-Эс и его брат тоже ушли – возможно, звонить в полицию.
Мать гида взяла фигурку человека-рыбы.
– Вы хотели узнать об этом существе? – спросила она. – Когда я была маленькая, Дед часто рассказывал, что это проводник в мир, где воздух заменяется водой, а свет тьмой. Он называл его миром воды. Он говорил, что это мир, где нет никаких преград. Он был им одержим и рассказывал о нем всем, особенно немногим путешественникам, которые останавливались в нашей деревне по пути в Лхасу. Он болтал с ними о том, как пытался попасть в мир воды… Хотите чаю с пахтой?
Цзяцзя покачала головой.
«Мир без преград», – повторила про себя Цзяцзя.
– Я так и не смог привыкнуть к вкусу пахты. Даже с тибетской женой, – извинился Жэнь Ци.
– Те, кого вы видите на фотографии, были хорошими людьми, – продолжила мать гида, пробежав пальцами по четкам. – Добрыми. Дед проводил с ними много времени. Женщина научила его делать эти маленькие скульптуры. Но когда они уехали, он вообще перестал разговаривать. Я не знаю, что случилось, однако он перестал говорить о мире воды. Он только продолжал делать фигурки. Даже нумеровал их. Та, которую вы видели у реки, тоже работа Деда. Она была первой. Но я знаю, что он все эти годы пытался проникнуть в тот мир, хотя и молчал об этом. Я могу это утверждать, потому что он продолжал сажать тюльпаны.
– Тюльпаны? – перепросил Жэнь Ци.
– Перед тем как пойти спать, мы видели, как он их сажал, – вспомнила Цзяцзя.
– Тюльпаны никогда не цветут, поэтому их никто не видит, – продолжила мать гида. – Но старик упрям, он сажает их весь год. Даже зимой. По словам Деда, человек-рыба возьмет тюльпаны в обмен на то, чтобы привести его в мир воды. С тех пор как Дед появился в нашей деревне, он весь год сажает тюльпаны. Возможно, он уже ушел в тот, другой мир. Но я проверила: цветы не выросли.