В комнате воцарилась тишина. На мгновение единственным звуком стал лай собак за окном, то близкий, то далекий.
– Может показаться, старики всегда были такими, какие есть, – задумчиво произнесла мать гида. – Делают то, что делают, вырезают фигурки и сажают тюльпаны. А на самом деле прошло так много лет. Но кажется, будто они были такими с начала времен.
Женщина глубоко вдохнула, на мгновение замерла и выдохнула. Сгорбленная, с прядями волос, заправленными за уши, она сидела и смотрела вдаль, будто секретарша, возвращающаяся домой из офиса на метро. Затем поднялась с кровати, улыбнувшись тихой улыбкой, которая исчезла так же внезапно, как появилась. Жэнь Ци и Цзяцзя тоже встали.
– Все это полная ерунда, – призналась мать гида, когда они втроем направились к двери. – Но я рада, что все вам рассказала.
– Можно я оставлю фотографию у себя? – спросила Цзяцзя.
– Уверена, Дед не стал бы возражать, – ответила женщина и стала спускаться по лестнице.
Глава 15
Вернувшись в свою комнату и бережно положив фотографию на ладонь, Цзяцзя опустилась коленями на деревянный пол лицом к окну. Горы, нагроможденные одна на другую, казались спящими зверями, и к этому часу их тени, сползшие на долину, успели принять форму кормушки для этих животных. Казалось, будто день никогда не сдвинется с места.
– У Цзяцзя, – обратился к ней Жэнь Ци. – Как по-вашему, почему вы здесь оказались?
Цзяцзя потерла ладонями заледеневшие ступни.
– Я была там, в мире воды, – призналась она.
Жэнь Ци с громким стуком опустился рядом с ней на пол.
– Значит, он существует? – спросил он.
– Кажется, я там была, – сказала Цзяцзя. – Хоть и не знаю, как это получилось.
Жэнь Ци сел по-турецки.
– Тогда почему вы по-прежнему ищете рыбочеловека? Если вы были в мире воды, вы наверняка его видели?
– Я его там не видела. Я только была в воде. Но каждый раз я боялась, что останусь там навсегда. Вода будто знала об этом. Она как бы выплевывала меня.
Жэнь Ци задумался. Несколько раз он открывал рот, собираясь что-то сказать, но передумывал и, наконец, полез в нагрудный карман за сигаретой.
После нескольких нетерпеливых затяжек он сказал:
– Знаете, когда говорила эта женщина, я не мог отделаться от мысли, что и моя жена там, в водяном мире.
Цзяцзя взяла сигарету из его пальцев и затянулась.
– Зачем ей там быть? – спросила она.
– Ее нет уже больше месяца.
Он вытер лоб рукой, взял у Цзяцзя фотографию и принялся внимательно ее рассматривать.
– Это определенно неудачная фотография, – произнес он, провел по снимку рукой, словно сметая пыль, и отдал обратно.
– Вы не знаете, почему пропала ваша жена, и потому думаете, что она в мире воды. Но вы не понимаете, что это такое. Увы, мы объясняем вещи, которые не понимаем, используя другие вещи, которые тоже не понимаем.
– У Цзяцзя, я считаю, все, что с нами происходит, не случайно. Вы верите в судьбу?
Цзяцзя не ответила.
– А я верю, – продолжил Жэнь Ци. – Думаю, сама судьба свела нас здесь вместе, У Цзяцзя. Должна же быть причина, по которой я узнал о мире воды. Я останусь в этой деревне, найду рыбочеловека, посажу тюльпаны, если понадобится, и найду мир воды, а в нем – свою жену.
Он сиял, как потерявшийся мальчик, который внезапно осознал, что нашел путь домой. Цзяцзя понимала его страдания. Он чувствовал муку, которая внове для человека, испытывающего боль. Эта мука пробуждает скорее надежду, чем смирение, и оставляет особо глубокие шрамы. Он был еще так молод.
– Неопределенность, связанная с пропавшей женой, наверное, очень вас тяготит, – вздохнула Цзяцзя.
– Боль есть боль, – спокойно произнес Жэнь Ци. – Ее вызывают разные вещи, но, в конце концов, все мы чувствуем ее одинаково. Воспоминания остаются с тобой, как запах табака на пальцах. Его не смоешь мылом.
Помолчав еще несколько секунд, Жэнь Ци попросил:
– Расскажите мне еще о мире воды.
Цзяцзя призадумалась. Казалось, он спрашивает о чем-то глубоко личном. Так просят раздеться и раздвинуть ноги. Рассказать то, что он хотел услышать, – если бы она вообще могла перевести свои переживания в слова, – для нее было все равно что разбиться, словно яйцо, и позволить жидкости выплеснуться наружу, не оставив ничего себе. Но она не могла отказать этому человеку, не могла замкнуться. В тот момент, когда она, плавая в холодной черной воде, обнаружила, что коснулась его руки, ее раковина уже треснула. Она собралась с мыслями и заговорила.
– Вот что я могу вам рассказать, – осторожно произнесла она. – В мире воды, если я действительно была там, никого нет. В этом мире ты словно распадаешься на части. Тело, эмоции, восприятие и мысли разделяются на составляющие компоненты, как распадается на отдельные страницы разорванная книга. Там есть рыба, серебряная рыба, но это все. Остальное – просто кромешная тьма. Людей там нет. И ты сам больше не человек. Поэтому я могу утверждать, что вашей жены там нет. Но даже если она там, вы ее не увидите. Во всяком случае, такой, какой привыкли видеть. Она тоже не будет вас искать. Это пугающе пустое место, которое в то же время до жути переполнено собственным содержимым. Понимаете, о чем я?
Цзяцзя испытующе посмотрела на собеседника.
– Страшно, – отозвался Жэнь Ци.
– Поначалу это пугает. Но когда забываешь о страхе, то чувствуешь холод. Словно тебя окружает лед, который никогда не растает. Я говорю не об обычном холоде, а о чувстве, будто ты навсегда останешься прежней и больше ничего не изменится. Вы знаете, каково это?
Жэнь Ци несколько раз задумчиво коснулся своего уха.
– Я думал, моя жена всегда будет со мной, – признался он. – Как девушка из моего романа, в которую я влюбился. Я думал, мы навсегда останемся такими, как прежде, будем коротать век в нашей маленькой квартирке, есть одну и ту же кашу на завтрак, воевать с водой в душе, то слишком горячей, то холодной. Но теперь она исчезла, как пыльца, разносимая ветром. И ничто уже не станет прежним. А потому, отвечая на ваш вопрос, скажу: нет, я не думаю, что знаю, каково это.
Цзяцзя чуть кивнула. Небо посветлело, хотя солнца еще не было видно.
– Но к черту все это. Мой план – ее найти. А каков ваш план, У Цзяцзя? – спросил Жэнь Ци.
– Я уезжаю, – ответила Цзяцзя, сама удивленная тем, как быстро приняла решение. – Не думаю, что найду здесь еще какие-нибудь ответы.
Цзяцзя смотрела на постепенно пробуждающийся мир, и на мгновение ей пришло в голову, что ничто в нем не остановилось из-за исчезновения Деда. Волки шли на охоту, муравьи строили муравейники, птицы добывали корм для птенцов. Мать ее гида стояла на крыше ослиного сарая и бросала сено животным.
Цзяцзя прокрутила в голове все произошедшее. Смерть Чэнь Хана привела ее сюда. Здесь она встретила Деда, который знал о мире воды и делал фигуры человека-рыбы, но минувшей ночью исчез. Мать гида дала фотографию. Изображенная на ней пара, должно быть, имела какое-то отношение к Деду и миру воды. Человек-рыба требует тюльпанов, но те еще не зацвели.
Ей нужно было немного поспать. Жэнь Ци, казалось, это почувствовал. Словно животное, случайно забредшее на чужую территорию, он отполз на свою половину комнаты и достал блокнот. Он ничего в нем не написал, только открыл на чистой странице и принялся почесывать подбородок. Цзяцзя свернулась калачиком под одеялом и отвернулась.
Она представила себе тюльпаны. Целое поле. Представила, что сейчас ночь, и луна льет на землю бледный кремовый свет. Распустились тысячи бутонов. Бутоны превращались в белые цветы один за другим, и постепенное раскрытие каждого убаюкивало Цзяцзя, погружая в сон все глубже.
Когда на следующее утро Цзяцзя собрала вещи, Деда все еще не было. С восходом солнца он не пришел обратно. Казалось, в деревне возникло тайное согласие, что, если Дед не появится и на второй день, значит, он не вернется никогда.
Теперь настала очередь и Цзяцзя покинуть деревню. Родственники гида стояли перед домом и, размахивая руками, просили ее навестить их еще раз. Она помахала в ответ и ответила, что постарается. Исчезновение, подумала она, на самом деле не что иное, как отъезд без прощания.
Жэнь Ци настоял на том, чтобы проводить ее до машины. Тяжело дыша, он проковылял мимо поля и поднялся на холм.
– Где вы остановитесь? – спросила Цзяцзя.
– Я спросил, нельзя ли мне заплатить и остаться здесь. Но Ти-Эс знает мою жену, а потому отвел меня к ее родным. Они разрешили на некоторое время остаться у них, – ответил Жэнь Ци. – Раньше я даже не был знаком с ее родителями.
– Они знают, где ваша жена?
– Понятия не имеют. Говорят, она с ними не связывалась. Но не волнуйтесь, я найду и человека-рыбу, и свою жену, а потом сообщу вам об этом.
– Конечно.
– Вы не собираетесь снова прогуляться у реки? – спросил Жэнь Ци.
Цзяцзя покачала головой. Дело было уже не в фигуре человека-рыбы, она была лишь одной из многих причин, приведших ее сюда. Она решила, что когда-нибудь вернется, чтобы все это зарисовать. Возможно, тоже приедет на армейском зеленом мотоцикле, привязав сзади свои полотна. На мгновение она почувствовала, что горы вокруг стали выше.
Ти-Эс ждал ее у въезда в деревню с уже открытым багажником. Перед тем как Цзяцзя села в машину, Жэнь Ци положил руку на ее плечо. Это было теплое, нежное прикосновение, продолжавшееся на секунду дольше, чем она ожидала. Как будто что-то перетекало к ней через его пальцы.
– Счастливо долететь, – попрощался Жэнь Ци.
– До следующей встречи, – отозвалась Цзяцзя.
Слова застревали в горле. Казалось, они прилипали к нему, как мед, льющийся из банки. Она рывком распахнула дверцу машины.
Жэнь Ци поправил костыль под мышкой и спросил:
– Как вы думаете, ваш муж тоже там? В мире воды? В конце концов, именно он показал вам человека-рыбу.
Цзяцзя помолчала. Мимо пробежала ватага детей, возвращавшихся из школы. В ее сознании возник образ Чэнь Хана, стоящего на коленях в ванне и прижавшегося лбом ко дну. Она решительно покачала головой.