– Смотри-ка! Какие у тебя роскошные волосы… как у Рапунцель!
Сегодня локоны Мышки струились по плечам длинными волнистыми прядями.
– Наращивание волос. Пять сотен баксов и пять часов в кресле у парикмахера.
– Наверняка на прослушивании все смотрели только на тебя. Как все прошло? – спросила Зоя, присаживаясь. – Ты их потрясла, убила наповал?
– Эти парни скончались задолго до моего появления, – мрачно ответила Мышка. – Роль совершенно не для меня, и эти козлы лишь на миг прервали медитацию, чтобы окинуть меня мутным взором. Во всем виноват мой агент. Он не должен тратить мое время понапрасну, направляя на прослушивания, где нет шансов получить роль. Я готова прибить его.
– Но ведь это он помог тебе получить роль в «Звуках музыки». А тогда был неудачный сезон на Бродвее. Говорят, до окончания нынешнего сезона появятся еще четыре мюзикла?
– О, кое-кто читает «Таймс»?
– С религиозным рвением. – И Зоя раскрыла меню, на обложке которого красовалась Линда Ронштадт. У Мышки было меню с конвертом пластинки Элтона Джона.
– Что тут есть хорошего?
– Да тут все неплохо. И вполне мне по карману, поскольку с февраля я не выступаю. – Чуть помолчав, Мышка продолжила: – Не знаю, Зоя, просто не знаю. Я аккуратно плачу налоги, и при этом выясняется, что основной доход за год составляет заработок официантки. И это был еще хороший год. Знаешь эту графу в налоговой декларации под названием «род деятельности»? Похоже, я попрошу моего консультанта писать там не «актриса», а «официантка» и скоро стану ею окончательно.
– О, Мышка… – Зоя растерялась, не зная, стоит ли ей играть роль оптимистки и пытаться поддержать подругу или просто понять чувства Мышки и посочувствовать ей. – Так ведь уже случалось раньше, правда? У всех бывают тяжелые времена. Посмотри на меня. Сколько недель я переживала творческий кризис, не могла описать даже собственную квартиру? Всякое в жизни бывает.
Мышка подняла взгляд, словно ответ на сложный вопрос был написан на плафонах потолка в стиле модерн.
– Да, но гораздо легче переживать трудные времена, когда тебе двадцать пять и проблемы можно объяснять тем, что твой талант пока не раскрылся. Потом тебя открывают, о тебе пишут пару ярких заметок, но ни у кого нет ролей для тебя. Через какое-то время ты получаешь несколько, но они все второго плана. А вот стукнет тебе тридцать, и люди смотрят на тебя, будто говоря: «Когда, черт побери, ты смекнешь, что если не сделала этого до сих пор, стало быть, это вообще не для тебя?»
– Ты прекрасно знаешь, что талантлива. Ни у кого нет такого голоса. У тебя настоящий голос, и он заставляет людей в зале вставать.
– Это дар Господень, и я знаю, что он благословил меня ради какой-то цели. Но он щедро устилает терниями мой путь. Нет, я не жалуюсь…
– Боже упаси! – Зоя вернулась к меню. – Мы никогда не жалуемся.
Хотя они шутили, Зоя слышала обреченность в голосе Мышки. Она напряженно думала, что сделать для подруги, как помочь ей, наконец обрести то, о чем она мечтает. Роли, которые принесут известность, высокооплачиваемые роли, множество предложений и как следствие всего этого уютный пентхаус в престижном районе. Зоя не сомневалась, что Мышка талантлива. Она родилась с таким выразительным лицом, что могла бы передавать свое эмоциональное состояние посредством флюидов через всю Таймс-сквер в час пик. А голос – богатый, глубокий, с огромным диапазоном. Эту девушку Господь наградил и красотой, и талантами, и добротой душевной.
Но тогда почему ее телефон не разрывается от бесчисленных звонков продюсеров и агентов? Этого Зоя не понимала. В одной из заметок о Мышке говорилось, что «у нее голос стервы-примы в теле дебютантки». Это определение запечатлелось в памяти Зон, и сейчас она размышляла о том, что несоответствие хрупкой фигурки и зрелого чувственного голоса вполне может быть причиной проблем Мышки.
Зоя заказала ореховый суп-пюре и фирменный пирог, а Мышка – курицу с арахисом и соевым творогом. Наслаждаясь горячим и вкусным супом, Зоя подумала, почему она все время ест на обед низкокалорийные булочки, фрукты и готовую пищу из тайской закусочной. Творческий потенциал увеличится от разнообразного питания, к тому же ей придется регулярно выходить из дома, бывать на улицах и наблюдать за жизнью людей.
– Мне надо почаще выбираться из дома, – постановила Зоя.
– Вот именно. Мы с тобой уже несколько недель не встречались в «Вермилионе». Джейд считает, у тебя депрессия. А Мерлин говорит, ты зализываешь раны.
– Возможно, оба правы, хотя меня не так уж долго не было, Мышка.
Зоя откинулась на стуле и поежилась. Официанты, наконец осознавшие, что на улице слишком прохладно, начали закрывать окна. Был один из тех дней, когда не знаешь, как одеться: в куртке слишком тепло, а просто в свитере – холодно.
– Я работала, напряженно и старательно. Знаешь ли ты, что мастера – ранние пташки – исчезли из моей жизни? Теперь вместо них появился совершенно замечательный парень. Тихий и деликатный. Он работает в соответствии с моим расписанием, а иногда даже приносит мне кофе.
– Приносит тебе кофе? – Мышка иронически ухмыльнулась. – Звучит крайне подозрительно. Скажи еще, что он симпатичный, и тогда я сразу пойму, почему ты так долго не вылезала из дому.
– Он великолепен, – призналась Зоя, сразу вспомнив, как выглядел Скотт сегодня, когда она уходила. Пояс с инструментами, похожий на ковбойский, небрежно обвивал стройные бедра, голубые глаза сверкали под защитными очками, мощные бицепсы выделялись под тонкой футболкой. «Я рад, что вы наконец выбрались из дома, – сказал он Зое, – мне сегодня придется долбить стену, и, боюсь, будет очень грязно». Начав работать, Скотт установил какую-то машину, очищающую воздух, а если было пыльно, всегда включал вентилятор, направляя его в сторону окна. Каждое утро он расстилал тряпки, накрывая пол там, где собирался работать, и каждый вечер собирал их, оставляя квартиру чистой. – Да, Скотт – идеальный рабочий, внимательный, жизнерадостный и… такой приятный на вид.
Мышка заговорщически улыбнулась:
– Ну, это все объясняет. Неудивительно, что ты превратилась в отшельницу. И как долго это у вас продолжается?
– Скотт работает около двух недель, но это вовсе не то, что ты думаешь. Он женат, так что этот вариант отпадает. Но мне действительно нравится наблюдать, как он работает. В этих очках и перчатках, со сварочным аппаратом или строительным пистолетом, с пилой или рулеткой…
Скотт работал с такой точностью, так аккуратно закреплял вещи на своих местах, так тщательно заделывал трещины в потолке, словно складывал детали сложнейшей головоломки.
– В самом деле? – удивилась Мышка. – Ну кто бы Мог подумать, что молоток настолько сексуален? Пожалуй, в следующий раз я повнимательнее присмотрюсь к парням в оранжевых жилетах.
– Да ладно, может, это определенным образом и характеризует мою сексуальную жизнь, точнее, ее отсутствие, но мне нравится смотреть на него. А еще мы разговариваем. Не много, но каждый день болтаем о погоде, или о деятельности мэра, или о том, как взлетели цены на бензин, или о глобальном потеплении. Иногда Скотт рассказывает о детях, а пару раз он уходил пораньше, чтобы посмотреть их школьное представление или сводить к врачу. Он никогда не расспрашивает о моей работе, и это здорово, а я не любопытствую, чем именно он занимается в Настоящий момент и почему Карлос за столько времени почти ничего не сделал. Ведь это не моя квартира.
– А кстати, – Мышка картинно взмахнула вилкой, – как идет работа?
– Вообще-то потихоньку движется. И это странно, поскольку я трачу уйму времени, пялясь на Скотта. Но он мне помогает. В его присутствии я ощущаю прилив энергии.
Зоя откусила большой кусок пирога со шпинатом, вспоминая, как однажды днем сидела за компьютером, а Скотт работал в холле. Она украдкой наблюдала за ним, затем оставила попытки написать что-либо, ибо была не в силах оторваться от удивительно мужественных форм тела, которые выделялись особенно четко, когда Скотт поворачивался, чтобы дотянуться до отвертки или гвоздя. Пушок на его руках отливал золотом в солнечном свете. А кисти рук и ладони…
– У него роскошные руки, – сказала она Мышке, – сильные, но без мозолей и шрамов. У Скотта длинные изящные пальцы, а иногда он еще надевает клевые пластиковые перчатки. – Зоя рассмеялась. – Да, мне определенно нравится наблюдать за ним, и, думаю, ему приятно мое внимание. Скотту наверняка это льстит. Между нами нечто вроде дружеского флирта, вот и все.
– М-м… – Мышка с сомнением приподняла бровь. – Как интересно. Тебе нужно большее. Слушай, если захочешь быстро возбудиться, имей в виду, в следующем квартале строят новый дом. Целая куча парней в касках со всякими инструментами, кранами, металлическими балками, арматурой. Черт побери, со всеми этими прибамбасами они доведут тебя до экстаза, и прилив энергии гарантирован тебе на несколько часов.
Зоя расхохоталась.
– Может, и мне стоит наведаться туда с тобой, – задумчиво продолжила Мышка. – Уже пора, пожалуй.
– А что случилось с Шейном?
Уже несколько лет Мышка встречалась с одним продюсером, парнем с неизменной полуулыбкой, ведущим исключительно ночной образ жизни. Они познакомились, когда Мышка работала в каком-то баре. Сначала просто болтали, потом оказались в одной постели.
– Старуха Шейна заставила его вернуться в семью, к детям. Думаю, для него это лучший выход.
– Жалко.
– Нет, Шейн был сексуален, как все богемные парни, но это ни к чему не вело. Он все время стремился убежать от реального мира, и я всегда знала, что рано или поздно мне это надоест. Ну так вот это «рано или поздно» настало, верно?
– Верно, – подтвердила Зоя. – Пойдем сделаем что-нибудь сногсшибательное, совершим безумный поступок! Запишемся в спортклуб и получим подарочный бесплатный урок йоги, а потом откажемся от членства!
Мышка небрежно перебросила через плечо прядь своих роскошных волос.
– Дорогая, эта прическа не для спортклуба. Она называется «Отправляйся на шоу Дейва Леттермана и начни петь с солистом в середине представления».