— Откуда и куда идешь? — спросили его.
— Мы со старухой живем по Кадын-Хему. Мы хотим женить своего единственного сына.
— Сидя на почетном месте, мы не вершим дела. Сидя у подножия тайги, мы не стреляем зверя. Ты видел сотни красавиц? Выбирай себе любую.
«Удача сопутствует мне, дорога моя совпадает с желанием», — подумал старик и отдал хозяевам дворца кусок золота с голову коня и кусок серебра с голову волка. Он выбрал из сотен красавиц ту, которая была похожа на молодую луну и на ясное утро, и повел ее вниз по Кадын-Хему. «Моя мечта осуществилась!»— думал он и радостный шел домой.
Слушайте дальше. Старик женил сына на красавице. Вчетвером они отпраздновали свадьбу. А через несколько дней старики узнали, что красавица не ночует в юрте сына. Илбичи-Кара пришел к ним и спросил:
— Разве так должно быть, когда люди поженились? Чуть солнце зайдет — жены дома нет. Чуть солнце взойдет — жена тут как тут!
— Что мы можем сказать тебе, сынок? Ведь мы не ученые. А ты обучен китайскому волшебству. Поколдуй, может, сам что-нибудь узнаешь.
Илбичи-Кара тут же превратился в синицу и полетел вверх по Кадын-Хему. Он садился на деревья, насвистывал и вдруг увидел свою жену, которая недавно исчезла. Не касаясь ногами земли, она летела вдоль реки к истоку. Илбичи-Кара, не отставая, полетел следом. Красавица остановилась около кучи золы величиной с юрту, трижды обежала ее… и нырнула в золу в своей золотой одежде! Она тут же выскочила из золы, встряхнулась, обернулась красной лисицей и рысью побежала вверх по реке. У истока был огромный белый холм с пещерой. Сотни красных лисиц играли у холма и искали еду. К ним прибежала и эта лисица. А к утру одна из них отделилась от стаи, прибежала к куче золы, повалялась в ней, встряхнулась, стала красавицей в золотой одежде и полетела вниз по реке. Илбичи-Кара вернулся к белому холму, к пещере и при помощи своих волшебств узнал, что это — стойбище шулбусов. Он превратился в серого ястреба с лошадиной головой и скоро вернулся домой. Около юрты принял свой облик и вошел. Жена его уже сварила чай, положила сахар и лепешки.
— Куда ты ходил? — спросила она.
— Разве есть такое правило, что мужчина, женившись, никуда не может уйти? Я ходил на охоту! А вот ты куда ходишь? Чуть солнце зайдет — исчезаешь, чуть солнце взойдет — появляешься! Ты — красная лиса, которую ночью не видит человеческий глаз!
— Если я — красная лиса, то ты — мухортая собака, выучившаяся китайскому волшебству! — крикнула красавица, ударила мужа, и он превратился в мухортую собаку.
— Авв-авв! — залаял он и больше не мог сказать ни слова.
Лиса набросилась на него, чтобы перегрызть ему горло, по он вывернулся и убежал в темный лес. Не останавливаясь, он переплыл девять рек, перелез через девять перевалов и наконец лег отдохнуть. Утром он посмотрел с перевала вниз и увидел перед собой узкую черную речку — Чинге-Кара-Хем. Он пошел вниз по речке и встретил белоголового старика, который пас тысячу белых овец. Старик кряхтел на крутизне, а овцы его разбегались. Илбичи-Кара подбежал к отаре.
— Из какого мира явилась эта собака! Только пугает овец! — закричал старик и бросил палку.
Собака отскочила в сторону. Но вот овцы скрылись за крутой скалой.
— Хартыга *, заверни овец! — крикнул старик.
Собака побежала за скалу и вернула их. «О, эта собака сбежала от какого-то бая, у которого много овец, — подумал старик. — Она умеет их пасти. Она будет мне помогать. Человеку, у которого нет сына, она будет сыном, человеку, у которого нет дочери, — будет дочерью. Я сегодня удачлив!».
Вечером Илбичи-Кара вместе со стариком пришел в аал.
— Старик, зови собаку! Надо ее накормить, а то убежит! — крикнула старуха. Она налила в чашку помоев и поставила перед собакой. Илбичи-Кара лапой опрокинул чашку.
— Что за странная собака, старик, смотри, она не ест помои!
— Наверное, она жила у богача и привыкла есть то, что едят люди.
Старик положил свою еду на золотую тарелку и дал собаке. Илбичи-Кара сел между стариком и старухой и начал есть. А потом стал класть голову то на руки старика, то на руки старухи.
— Пусть отныне эта золотая тарелка будет собачьей тарелкой, — сказал старик.
Каждый день собака вместе со стариком пасла овец, а вечером загоняла их в загон. Три года она, как сын, помогала старику.
Слушайте дальше. В середине белой степи жил хан Ак-Сагыш *. Каждый год хан женился. Каждый год у него умирала жена. И ни хан, ни ученые люди ничего не могли понять. Ханские пастухи рассказали владыке об умной собаке старика, который живет на Чинге-Кара-Хеме. «Пусть приведут мне эту собаку, — решил хан. — Может быть, она сумеет уберечь мою жену». И послал к старику трех слуг.
— Мы пришли от хана. Мы пришли за Хартыга-собакой, — сказали слуги.
— Когда хан приказывает, не только любимую собаку — голову свою отдашь, — сказал бедный старик.
Глядя на собаку, они со старухой плакали, а глядя на слуг — улыбались.
— Она ест то же, что и люди, — сказал старик. Он рассказал, как надо кормить собаку, и отдал ее слугам.
— Что, старик жалел свою собаку? — спросил хан.
— Он сказал: «Когда хан приказывает, не только любимую собаку — голову свою отдашь», — ответили слуги. — Он сказал, что ест она то же, что и люди. — И рассказали, как ее надо кормить.
— У них нет детей, потому они ее так кормили, — сказал хан. — А собака должна есть собачью еду! Налейте ей помоев!
Принесли чашку с помоями. Собака подошла и опрокинула ее лапой. А потом вбежала в ханскую юрту, села между ханом и ханшей и начала есть из золотой тарелки.
— Пусть отныне эта золотая тарелка будет собачьей тарелкой, — сказал хан.
И днем и ночью он держал собаку на привязи. Через несколько дней сказал:
— Отпустите ее и, если побежит к старику на Чинге-Кара-Хеме, отрубите ей голову!
Слуги отпустили собаку, но она никуда не ушла. Она спала на постели, положив голову на подушку, как человек.
Через месяц в полночь раздался гром. Он донесся то ли из верхнего мира, то ли из-за семи перевалов. И вдруг с неба с шумом ринулась на землю огромная золотая утка. Она опустилась около ханской юрты и сразу же сунула свой длинный красный нос сквозь войлок, туда, где спала ханша. Но Хартыга-собака в тот же миг перекусила утке шею. Хан и ханша упали с кровати от крика, который не был похож на крик, от грома, который не был похож на гром. Утром, когда все стихло, хан спокойно вышел из юрты и увидел огромную девятихребтовую золотую утку с красным носом, длиной в девять пядей. Шея ее была перекушена. А рядом без движения лежала Хартыга-собака. «Неужели и она погибла?» — подумал хан и склонился над собакой. Живот ее чуть-чуть двигался. Она дышала. Хан положил собаку на белый олбук, поил белым молоком, лечил белым лекарством. И она ожила.
Жене хана с этих пор ничто не угрожало. «В нашей стране власть принадлежит мухортой собаке на четырех ногах», — думал хан. И ухаживал за собакой, как за сыном.
Вскоре к хану зашла оборванная желтая девушка. В руках у нее был железный посох с тигровой головой. Она целый день внимательно смотрела на собаку, а потом сказала:
— Не может быть собакой тот, кто подавил шулбуса из верхнего мира. Наверное, это сын старика, живущего на Ка-дын-Хеме, наверное, это Илбичи-Кара, который попал в черную книгу шулбусов и поддался их черному указу. Он знает три китайских волшебства, а я — девять! Илбичи-Кара, стань самим собой! — И она ударила мухортую собаку железным посохом с тигровой головой.
Илбичи-Кара стал самим собой. Он и девушка, превратившись в голубей, стали летать друг за другом. Хан Ак-Сагыш сказал:
— Пусть они будут моими детьми.
И они стали жить у хана. Илбичи-Кара все худел и желтел и скоро совсем высох.
— Что с тобой? — спросил хан. — Ты болен?
— Когда вспоминаю мою родину, моих родителей — не чувствую вкуса ни к еде, ни к жизни.
— Нет ничего лучше родителей, — сказал хан. — Если ты скучаешь, завтра же отправляйся к ним.
На другой день хан набил одну часть переметной сумы едой, другую — для равновесия — золотом, поймал небесного цвета коня, дал сыну халат небесного цвета, соболью шапку и проводил его домой.
Илбичи-Кара переплыл девять рек, переехал через девять перевалов и увидел родной Кадын-Хем. Струйка дыма вилась над желтым чумом стариков, другая струйка — над его белой юртой. «Мои родители живы!» — радостно подумал он и заторопил коня. Из белой юрты навстречу ему выскочила красавица.
— Мой муж, который где-то шесть лет пропадал, едет домой с добычей!
И, подбежав, она схватила его коня за повод. Илбичи-Кара вспылил:
— Отцепись, проклятая! Не зря говорят: «Не висни на поводу едущего, не цепляйся за подол идущего?»
— Я не отцеплюсь. Ведь я — твоя жена. Ты привез мне добычу.
— Не жена ты мне! Ты — красная лиса!
— Ах так! Если я — красная лиса, то ты — серая кукушка! — крикнула красавица и ударила его серой палкой.
Илбичи-Кара превратился в серую кукушку. Он взлетел на ветку и посмотрел вниз. Шулбу-красавица отвязала от седла переметную суму, полную еды и золота, и внесла ее в юрту. «Не удалось мне увидеть моих родителей, не удалось поговорить с ними! — подумал бедный Илбичи-Кара. — Пусть хоть пение мое послушают!» — И он семь дней подряд куковал над их чумом. Он так жалобно куковал, что все деревья вздрогнули и почки на них лопнули. Он так горестно куковал, что земля оттаяла и из нее вылезла зеленая травка.
— Все кругом расцвело, как начала петь эта кукушка! — говорили его родители.
Илбичи-Кара перелетел через девять рек, девять перевалов и начал куковать в аале старика, у которого он три года пас овец.
Пока он куковал, расцвели цветы девяти цветов. Он полетел вниз по Чинге-Кара-Хему и сел на дерево, которое стояло над юртой Ак-Сагыш-хана.
— Когда поет эта кукушка, мертвый воскресает, погасший огонь возгорается! — говорили люди и, взявшись за руки, плакали.
— Если кто-нибудь убьет эту прекрасную птицу — голову тому отрублю! — сказал хан.