Сказители в Туве — высокочтимые люди. Это и хранители и пропагандисты лучших традиций народа, народной мудрости. В старой Туве сказка заполняла досуг путешественников в Монголию и Китай. Сказителей брали на охоту — считалось, что сказка помогает добыть больше пушнины. Крупнейший сказитель Тулуш Баазанай, даже если охотился один, всю ночь, сидя у костра, рассказывал сказки. Он говорил: «Хозяин тайги послушает сказку и за это пошлет мне навстречу какого-нибудь зверя».
Сказка в Туве популярна и в наши дни. Сказки таких сказителей, как Тулуш Баазанай, Ооржак Чанчи-Хоо, Баян Балбыр, Хертек Сортуй-оол, Сат Тевек-Кежеге, Монгуш Агылдыр, Ооржак Маннай, записаны в их исполнении на магнитофонные ленты. Достойные продолжатели традиций старых сказителей — Тюлюш Сарыг-Хаа, Тюлюш Когель, Ооржак Хургул-оол, Салчак Бичен (сказительница) и многие другие.
Д. С. Куулар
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Увлекательнейшая работа над переводами тувинских народных сказок не могла бы успешно завершиться, если бы не серьезная помощь и консультации сотрудников сектора литературы и фольклора Тувинского научно-исследовательского института языка, литературы и истории.
Пользуясь случаем, хочу сердечно поблагодарить научных сотрудников института Д. С. Куулара, А. К. Калзана и М. А. Хадаханэ, сделавших много ценных замечаний по всему сборнику, а также Л. В. Гребнева и Н. Сердобова, любезно предоставивших в мое распоряжение имеющиеся у них записи образцов тувинского фольклора.
Особая благодарность — молодому литератору Оюну Кодур-оолу, который сделал почти все подстрочные переводы сказок.
Марк Ватагин
Богатырские сказки
Это случилось раньше ранних времен, это было древнее прежних времен. Хвост верблюда тогда достигал земли, а рога горного козла упирались тогда в небеса. И жил тогда на северном склоне Арзылан-Тайги * крутолобый силач, богатырь Тевене-Мёге *. Будто озера были глаза его глубоки. Будто хребты шестнадцать складок шли через лоб.
Была у него старая-старая мать. Своего последнего часа она ждала. Был у него могучий рыжий железный конь. Звали его Демир-Шилги *. Уши его, как ножницы, стояли торчком. Стальные его копыта гремели, как гром.
Владел богатырь могучей Арзылан-Тайгой, на склоне которой росло священное дерево. Пес Качига-Калдар * стерег бесчисленный белый скот.
Была у Тевене-Мёге коновязь — железный столб, упиравшийся в небеса.
Были у Тевене-Мёге седло, похожее на горный перевал, распростершийся, будто степь, потник, золотая уздечка, огромная перекидная сума, необъятный белый шатер и обозревающая мир девятисуставная подзорная труба.
Был у Тевене из лосиной кожи крепкий содак. Ни тридцать богатырей из верхнего мира, ни шестьдесят силачей из нижнего мира не смогли бы его разорвать *.
Был у него, как речка изогнутый, черный лук.
Был звенящий бляхами пестрый кисет, в котором лежал красный крупный табак. Была дорогая трубка: из блестящего железа головка, а из сверкающего драгоценного камня — мундштук.
Было волшебное зеркало, которое знало, кто и когда родится, кто и когда умрет.
И была любимая сабля длиной в шестьдесят саженей!
Знал богатырь великое волшебство: в миг он мог оглядеть весь неоглядный мир.
Знал Тевене тысячу разных волшебств, но конь его безупречный знал больше, чем богатырь.
В семи серых птичках хранилась душа Тевене. Мог он несколько раз умереть и несколько раз ожить. Мог он выйти неуязвимым из ста боев. Он мог оставаться живым, даже если сломают все сто восемь его костей. Вот каким был Тевене-Мёге!
А теперь внимательно слушайте. Целый месяц прошел, как богатырь из юрты не выходил. И подумал наш Тевене: «На склонах моей великой Арзылан-Тайги пасется неисчислимый прекрасный скот, стережет его верный пес Качига-Калдар. Не пристало мне будто бабе в юрте сидеть. Не пристало мне, как собаке, дом сторожить!»
Взял он девятисуставную подзорную трубу и черный лук. Потом он кликнул коня своего, Демир-Шилги. Конь в это время гулял, набирался сил. Клич услыхав, с верхнего мира на трех озаренных тучах спустился он и встал на стальные копыта, на четыре стальные ноги.
Тевене положил на его широкую спину седло, похожее на перевал, подтянул тридцать три подпруги, тридцать три подхвостных ремня. Зануздал золотой уздой. А потом вскочил на лихого Демир-Шилги и поехал по склону тайги.
И увидел он, что пес Качига-Калдар старательно скот стережет, что стерлись когти его, что вылезли кости его.
Сел Тевене на камень и задумался о своей судьбе. «День придет, и старая мать умрет. Богатырь рождается у стены, умирает он у скалы. Как в этом мире жить одному? Слово сказать кому?» И он спросил у коня:
— Есть ли где-нибудь девушка, хоть самая захудалая, которая бы в юрту мою юной хозяйкой вошла?
— Хозяин, ты зря говоришь со мной: мой язык шершав, как песок. Иди и с матерью поговори, — ответил Демир-Шилги.
Снова подумал богатырь Тевене: «Не для того мужчина рожден, чтоб одиноким быть. Пойду и у матери старой спрошу, какова же моя судьба».
Он скорее вернулся домой, к столбу привязал коня — трижды повод вокруг завернул и мертвым узлом завязал. В юрту вбежал, а мать говорит:
— Какой ты веселый, сын! Что видел, что слышал, скорей расскажи, скорей расскажи, сынок!
— Есть ли где-нибудь девушка, хоть самая захудалая, которая бы в юрту мою юной хозяйкой вошла?
— Девять лет я не решалась с тобой об этом заговорить. Ведь у доброго молодца тысяча своих желаний, тысяча разных дум. Мой Тевене, ты у меня один. В верхнем мире, на всех тридцати трех его небесах, достойной тебя, мой сын, красавицы нет. Если в нижний мир за счастьем пойти — достойной и там не найти. Но живет на севере грозный хан Кавынды. Самая младшая из восемнадцати его дочерей так прекрасна, что подобной не отыскать в верхнем мире, на всех его небесах. Зовут красавицу просто: Терге-Кара *. За нее боролись батыры из многих стран. Но слишком силен отец, Кавынды-хан. Ни один, имеющий локти, не смог его одолеть. Ни один, имеющий челюсти, не переспорил его.
Не знаю, сможешь ли ты перед ним устоять.
Тевене ответил:
— Не беспокойся, мать. Видно, мне суждено на севере счастье искать.
— Не беспокойся ты за меня, — ответила мать. — Своего последнего часа я жду давно. Главное — был бы ты цел-невредим. Будь осторожен. Сам за собой следи. Чужая земля немила. Знай: один человек бывает хитрее другого, так же как конь бывает резвее другого коня.
И она накормила сына такой едой, которой надолго насытился Тевене. В суму его положила запас этой еды.
Тевене завернул серых птиц, в которых хранилась его душа, в косу любимой матери и сказал:
— Будет дорога моя хороша — станет крепче узел твоей косы. Если будет тяжелым путь — ослабнет узел твоей косы.
На рассвете нового дня сел Тевене-Мёге на лихого Демир-Шилги и помчался на север, туда, где живет могучий хан Кавынды.
Низкие горы лежали — конь по гребням бежал. Высокие горы вставали — конь по склонам скакал. Но вот он замер, вдаль посмотрел и сказал:
— Хоть и добрый ты богатырь, да мало ума у тебя. Тот, кто отправился в дальний путь, должен смотреть вперед. Там, где сливаются девять рек, где сходятся девять дорог, видишь, черное что-то стоит? Как ты думаешь, это что?
— Наверное, это стоит гора.
— О нет, дорогой Тевене: в несокрушимой каменной юрте охрана хана сидит!
— Если охрану мне не пройти, то нечего к хану идти! — Засмеялся силач, ударил коня и с юртою рядом встал.
Любимую саблю в шестьдесят саженей вытащил богатырь, размахнулся и несокрушимую юрту легко рассек пополам. Старик и старуха вышли из юрты и ласково говорят:
— Люди, которые едут мимо, обычно заходят к нам. Откуда ты приехал, сынок с пламенем в черных глазах? — И трубку ему поднесли.
Вытащил Тевене свою дорогую трубку, протянул старикам и подумал: «Почему они здесь, где нет ни живой души?»
Вдруг его бесподобный конь закричал:
— Что ты куришь, ведь это же черный яд!
Тевене подскочил к коню, схватил из сумки целебной травы и вмиг ее проглотил. И черными струями вытек яд из носа и изо рта.
— Не простые люди живут там, где сливаются девять рек! — сказал Тевене, и эхо, как гром, прогремело в грозных горах.
Вмиг вскочил богатырь на Демир-Шилги, накинул на старика и старуху золотой крепкий аркан и так натянул узду, что удила разорвали щеки коня и дошли до его ушей. Конь рванулся вперед, и уже через миг позади остались девять перевалов и девять рек. Тевене оглянулся назад и увидал, что от старика со старухой остались две головы. Оскалив зубы, смеялись две головы.
И снова конь рванулся вперед. Много рек перелетел. Много перевалов перемахнул и наконец устал. Оглянулся назад Тевене-Мёге, а злых голов уже нет. Они испарились от жара копыт его дорогого коня.
Устал Тевене, и конь устал. Им бы поесть, отдохнуть. Но и травы и воды в этой стране — все испаряло яд. А листья были, как сабли, крепки и остры.
Тевене по тридцатитрехслойной радуге устремился в верхний мир, чтобы из девяти источников выпить аржан-воды. Там он коня своего отпустил: пусть пасется железный конь. Досыта поел, досыта попил и думать стал богатырь. И оказалось, что он почти полгода уже в пути! И сказал богатырь:
— Так не пойдет. Надо ехать только вперед!
При помощи своих волшебств он понял, что старик и старуха — шулбусы, хранители покоя хана Кавынды. «Все-таки меньше одним врагом». И посмотрел вперед. Там, где сливалось девять рек, в небо уперся чум. В нем сидели седая старуха и белоголовый старик. Там, где сходилось девять дорог, стояло девять шатров. Девять желтых красавиц сидели в желтых шатрах. А дальше — море с черной водой, а над морем клубился пар. А дальше, за морем, была земля, где жил Кавынды-хан.
Сел богатырь Тевене-Мёге на Демир-Шилги-коня и с верхнего мира по девятицветной радуге быстро спустился вниз. Вот он, в небо упершийся чум. Тевене соскочил с коня. Из чума выскочили старики и приветливо говорят: