— Ты — ночной зверь, — сказал он. — Ночью все звери будут в своих логовах, ты их легко разыщешь. Скажи им всем: завтра, как только займется заря, как только заблестят спины голых камней, пусть все прибегут ко мне.
Летучая мышь летала весь день и всю ночь и оповестила всех-всех зверей. Наутро к хану пришли все его подданные, от белоголовой медведицы до белоголовой мыши. Хан сказал:
— Все звери, которые умеют рыть землю, должны к полудню выкопать яму-пропасть, которая едва не достигнет нижнего мира.
К полудню звери выкопали яму-пропасть, и все собрались вокруг отца-хана. Они бушевали, как море. И хан сказал им свое слово:
— Среди вас, зверей, я должен найти того, кто провинился в ханстве лесов. Если мы не найдем виновного, нам грозит беда. Исчезнут деревья и травы. Не будет здесь леса, который стал нашей матерью. Кругом будет только голая пустыня. В наше ханство придут голод и смерть. Не будет ни предков, ни потомков. Не будет даже вороны, чтобы каркнуть, даже сороки, чтобы вскрикнуть. Завтра утром, когда чуть заблестят спины голых камней, начнем прыгать через яму-пропасть. Кто прав, тот перепрыгнет, а кто виноват, тот упадет вниз.
Звери стали расходиться. Каждый шел и думал: «Кто же виновен? Кто упадет? Неужели я?»
Больше всех опечалился волк. Он шел и говорил:
— Наконец, неумиравший, я умру, негаснувший мой огонь погаснет. Кто виновен больше, чем я? Всех зверей я пожирал. Мне не миновать пропасти. Тот, кто хотел мне отомстить, — вот обрадуется! Когда я в бездну упаду — вот посмеется!
Всю ночь волк не спал — плакал, выл, ждал смерти.
С тех пор волки стали выть по ночам.
А серый заяц, который сидел в кустах и слышал, что говорил волк, отбежал подальше и давай хохотать. Он прямо покатывался со смеху.
— Конечно, — кричал он волку, — ты упадешь в яму-пропасть! Кому и падать, как не тебе! Вот был бы ты, кулугур, честным и безвинным, как я, тогда другое дело!
Заяц хохотал до самого утра, хохотал, пока верхняя губа у него не лопнула.
А утром собрались все звери перед пропастью. Хан-отец говорит:
— Нас много, времени мало. Начнем с волка. Прыгай!
Волк отошел для разбега далеко-далеко. Так побежал, что язык высунул. И перемахнул пропасть.
— Теперь очередь зайца! — сказал хан.
Заяц для разбега ускакал еще дальше. Разбежался и… прыгнул прямо в пропасть. Увидев это, все звери начали признаваться, в чем они виновны. И все перепрыгнули яму-пропасть.
Молодая лиственница, слуга лесного хана, сказала:
— Волк, хоть и виновен был, но признал свою вину. Поэтому он и перепрыгнул яму. А заяц, который ободрал в лесу все молодые деревья, так что они высохли, не признался. Поэтому он и упал.
А заяц смотрел вверх и кричал:
— Умираю! Спасите! Вину свою признаю!
Хан зверей сжалился и вытащил его из ямы за уши.
— Пусть заяц остается жить, — добавила молодая лиственница, — но пусть он будет самым трусливым среди зверей.
И заяц побежал в тайгу. Бежит и косит глаза: не гонится ли кто за ним.
С тех пор стал заяц длинноухим, косоглазым и верхняя губа у него осталась раздвоенной.
Жил когда-то лама. В его монастыре завелись мыши. Они не только припасы ели, но стали даже подтачивать столбы монастыря. Тогда он пригласил к себе кота.
Когда кот пришел, лама созвал всех мышей на хурал и сказал:
— Этот кот будет вашим учителем, наставником. Каждый вечер он будет читать вам судур. Вы все должны ему подчиняться.
Мыши испугались и согласились.
И вот каждый вечер стали они собираться у кота и слушать судур. Когда они расходились, кот ловил последнюю мышь и съедал. С каждым днем мышей становилось все меньше и меньше. Они заметили это. Одна говорит:
— Что это такое? Как начал кот нас учить, нас все меньше и меньше! Куда деваются мыши?
— Может быть, кот мышей поедает? — спросила другая.
— Не может быть, ведь он — наш учитель! — возразила третья.
— Давайте проверим, — сказала четвертая мышь. — Надо украсть у ламы бубенчик и привязать его к хвосту кота.
На другой вечер мыши пришли к коту с бубенчиком. И незаметно привязали его к хвосту своего учителя. После чтения молитв мыши пошли домой. Но за дверьми они не разбежались, а остановились и стали слушать. Сразу же раздался звон бубенчика. Мыши вернулись и увидели, что их сестру, которая выходила последней, кот держал в лапах. Не успели мыши и ахнуть, как кот ее сожрал.
— Вот видите, — сказала старшая мышь, — Это не учитель, это — мангыс. Надо отсюда бежать!
И мыши разбежались в разные стороны.
С тех пор они остерегаются кошек.
Когда-то лиса была черной.
Однажды она вздумала состязаться с налимом: кто из них резвее. Она подошла к реке и закричала:
— Гадкий налим, ты здесь?
— Я здесь, — ответил налим.
— Завтра утром будем состязаться в беге вверх по течению!
— Согласен, — сказал налим.
Он ушел в воду, собрал всех налимов этой реки и сказал:
— Лиса вызвала меня на состязания. Сейчас я вас расставлю вдоль берега. Когда подбежит лиса и спросит: «Гадкий налим, ты здесь?» — высовывайте голову из воды и отвечайте: «Здесь!» Так мы проучим заносчивую лису.
Назавтра, чуть взошло солнце, прибежала лиса к реке и кричит:
— Гадкий налим, ты здесь?
— Я здесь, — ответил налим.
— Ну давай побежали!
— Побежали, — сказал налим.
Лиса пустилась вдоль берега, вверх по реке, а налим нырнул в воду. Во всю прыть бежала лиса, устала, остановилась и кричит:
— Гадкий налим, ты здесь?
Далеко впереди высунулась из воды голова налима и ответила:
— Здесь!
Лиса пустилась еще быстрее, совсем из сил выбилась, язык высунула. А когда прибежала в условленное место, там ее поджидал налим.
— Эх ты, — сказал он с усмешкой. — Я давно тебя жду. Не можешь обогнать гадкого налима! Как же тогда тебя назвать, лиса? И названия такого нету!
От этих слов заносчивая лиса покраснела вся от головы до ног. И осталась навсегда красной.
Раньше у верблюда были ветвистые рога и длинный густой хвост. И был он самым красивым среди животных.
Однажды, когда верблюд пил воду из реки, подбежал к нему марал и говорит:
— Дай мне свои рога, брат. Я иду на праздник, хочу нарядиться. Завтра на этом же месте отдам их тебе. Поверь, брат.
Верблюд поверил и отдал рога. Только он снова начал пить, подбегает конь. Тяжело дышит, но приветливо ржет. И говорит:
— Дай мне свой густой длинный хвост, брат. Я иду на скачки, хочу нарядиться. Завтра верну тебе твой хвост. Поверь, брат.
Верблюд отдал хвост.
Много дней ждал он марала и коня. Все стоял у реки и смотрел вдаль. Пил все реже и реже. Смотрел и смотрел, боялся пропустить коня и марала.
Но ни конь, ни марал не пришли.
И с тех пор стал верблюд смотреть вдаль ожидающим взглядом. И стал редко пить воду.
А марал убежал в тайгу, в степи больше не показывался. С тех пор он ходит с красивыми ветвистыми рогами. Но рога у него не свои, поэтому они каждый год отпадают.
Конь с тех пор бегает с длинным густым хвостом. А с верблюдом встречаться не любит. Избегает его, сторонится.
ПРИМЕЧАНИЯ[4]
Аал — селение; группа юрт, кочующих вместе.
Акый — брат; обращение к старшим мужчинам.
А л б ы с — ведьма, нечистая сила, злой дух в женском облике.
Арака — водка, перегнанная из кислого молока.
А р ж а н — целебная вода; живая вода (фольк.).
Башкы — учитель. Так обращались к ламе.
Божа-хойтпак и бора-быда — самая дешевая, самая бедная еда, Божа — остатки, отходы кислого молока после перегонки араки. Хойт-пак— кислое, снятое молоко. Быда — крупа, крупяной суп, Бора — серый. Бора-быда — серый крупяной суп.
Бурга н, богдо-бурган — бог; изображение бога.
Д о м б у — высокий кувшин в виде усеченного конуса. В домбу подают гостям чай и напитки.
Дужумет — ханский чиновник.
И г и л — смычковый музыкальный инструмент с двумя струнами из конского волоса.
И д и к и — кожаные сапоги на толстой подошве с загнутыми носками.
И п т е к — смесь из кислого и горячего молока (идет в пищу и для приготовления сыра).
Кадак — кусок шелка, платок, подносимый при приветствии.
Кожээ — каменное изваяние.
Когержик — плоская кожаная фляга для араки.
Кулугур — бранное слово, приблизительно: негодяй, лихач, проклятый.
Мангыс — человекоподобное многоголовое чудовище.
Морген — мастер, умелец; мудрец; меткий стрелок.
Олбук — тюфяк; коврик для сидення.
Содак — специальная одежда борцов в национальной борьбе — короткие кожаные трусы и короткая не сходящаяся на груди куртка.
Судур — сутра, ламаистская священная книга.
Тайга — горный хребег.
Хевенек — войлочная куртка (фольк.).
X о м у с — музыкальный инструмент.
Хурал — собрание, совет.
X у р е — ламаистский монастырь.
Чадаган — музыкальный инструмент в виде длинного ящика с 4–8 струнами из жил или конского волоса. Подобен гуслям.
Шивишкин — ханская приживалка-доносчица (фольк.)
Ширэ — низкий столик.
Шулбу, шулбус — ведьма, черт, нечистая сила, чудовище.
Э р л и к и — существа нижнего мира.
1. Богатырь Тевене-Мёге и конь его Демир-Шилги
Опубликована в ТТ IV, «Демир-Шилги аъттыг Тевене меге» («Тевене-Мёге с конем Демир-Шилги»). Рассказал Чанчи-Хоо (Бай-Тайгинский р-н). Записал учитель Мугур-Асынской семилетней школы Саая Мапмырович Самыя.
К стр. 13 Арзылан-Тайга. Арзылан — лев. Тайга — гора, горный хребет, покрытый лесом. Различают северный, лесистый склон тайги и южный, голый склон (Русский язык воспринял это тюркское слово в одном его значении — лес).