— Как тебя зовут, отвечай, кулугур! Откуда ты и зачем пришел?
Кучуту-Мерген рассердился, подлетел к нему, стащил с седла и сильно прижал к земле.
— Отпусти меня, умираю! — с мольбой закричал богатырь. Кучуту-Мерген отпустил и имя его спросил.
— Я — живущий на Арзылан-Тайге Дем-Тээли, сын Тевене-Мёге. А ты?
— А я — живущий на Арзылан-Тайге сын Дем-Тээли и Узун-Назын, Кучуту-Мерген с Хулер-Хурен-конем!
Дем-Тээли выслушал сына и понял, как коварны и злы были красавицы Майдыр-Хува и Чанчин-Хува. Он так рассердился, так зубами заскрежетал, что чуть их не раскрошил! И он поскакал к своим семи табунам, поймал семь самых резных коней, привязал к ним красавиц Майдыр-Хува и Чанчин-Хува и пустил их в степь. А потом перекочевал на родную Арзылан-Тайгу. Около золотого дворца Узун-Назын-красавицы поставил свой белый шатер. Вместе смеялись они, вспоминая хорошие дни, вместе плакали, вспоминая плохие дни. Они радовались, что сын Кучуту-Мерген так силен, что равного ему ни в верхнем, ни в нижнем мире не отыскать. И они стали думать о невесте, которая была бы достойна его. Но ничего не придумали и пошли к Далай-хану спросить, где живет невеста, достойная богатыря.
Далай-хан сказал:
— На далеком юге есть страна, где золотое солнце не скрывается никогда. Там, на берегу золотого моря Алдын-Далай *, в блаженстве живет Ус-хан *. У него есть дочь Алдын-Эртине *. Этому хану я отдал суй-белек.
Слушайте дальше. В начале месяца, в начале хорошего дня Кучуту-Мерген оседлал Хулер-Хурен-коня и как ветер помчался на юг. Неизвестно, сколько времени он скакал. Однажды он попал в такую страну, где пауки были ростом с юрту, а жуки — ростом с быка. Наконец он приехал в страну, где вечное солнце не пряталось никогда. На берегу золотого моря стоял золотой дворец. Кучуту-Мерген вошел во дворец.
— Уже два года мы тебя ждем, — сказал богатырю Ус-хан. — На дне моря стоит золотая башня, ее охраняет огромный сиво-серый бык. Вот записка. Покажешь ее быку.
Богатырь опустился на морское дно и показал записку быку. Бык пропустил его в золотую башню. Там сидела красавица Алдын-Эртине. Она обрадовалась, увидев Мергена, и начала собираться в путь.
Вместе они пришли к Ус-хану. Хан выделил им тьму скота, подарил железное войско в золотом сундуке и проводил домой.
Кучуту-Мерген с красавицей приехали на Арзылан-Тайгу, туда, где жили отец и мать — Дем-Тээли и Узун-Назын. И стали они жить спокойно и счастливо на родной земле.
Раньше раннего, древнее древнего жил добрый богатырь Хан-Хулюк *. Стойбище его простиралось между скалами Чан-гыс-Хая и Чавыс-Хая *. Было у него два стеклянных дворца, упершихся в небо, и три выносливых коня: Улуг-Билек, Биче-Билек и Хан-Шилги *. Был у него Алдын-Ала-орел *, который сторожил его аал с этой стороны, и был Начин-Бора-ястреб *, который охранял его аал с той стороны. Семь месяцев Хан-Хулюк охотился на семивершинной своей тайге. Шесть месяцев добывал зверя на шестивершинной своей тайге.
Была у него жена Сай-Куу * и была любимая младшая сестра Алдын-Оюу *.
Однажды ушел Хан-Хулюк на шестивершинную свою тайгу, убил много зверя, вернулся домой усталый и лег спать на месяц, на все тридцать дней. Но проспал он недолго и услышал крик.
— Милый брат! Скорей вставай! Около следа твоего коня Хан-Шилги лежит огромный след! Что это за след? — кричала сестра Алдын-Оюу.
— Тот конь намного больше, чем твой Хан-Шилги! — кричала жена Сай-Куу.
Хан-Хулюк вскочил, налил воды в чашу, которую едва поднимали девяносто человек, умылся, прогнал сон, взял свою девятисуставную подзорную трубу, взобрался на Болчайтылыг-Бора-тайгу * и начал смотреть вокруг. Но нигде ничего не было слышно и нигде ничего не было видно.
Вернулся Хан-Хулюк домой и сказал:
— Нигде нет чужих следов. Вы, наверное, водили моего Хан-Шилги-коня, а теперь смеетесь надо мной!
Взял он с собой черный лук, белые стрелы и уехал охотиться на свою тайгу. И увидел, что у подножия шестивершинной тайги сидит и ждет его огромный богатырь. Под солнцем сверкает белый его халат. А рядом пасется могучий конь Ак-Сарыг *.
— Откуда ты взялся, лысый барсук? — закричал Хан-Хулюк. — Ты что, гниль земли или плесень воды? Ты всаднику — помеха, а пешему человеку — препятствие! Если хочешь что-нибудь сказать — говори!
— Я — могучий Алдай-Мерген * с Ак-Сарыг-конем. Я пришел сюда, чтобы моей добычей стал аал-стойбище и весь скот Хан-Хулюка. Я вижу, что ты и есть богатырь из богатырей Хан-Хулюк. Скажи, что ты хочешь — выкованную мастерами-кузнецами холодную сталь-железо или рожденный матерью горячий крепкий кулак?
— Есть у меня для тебя огромный кулак, — ответил Хан-Хулюк, — и есть холодное железо, выкованное мастерами. Нет у меня брата, который родился раньше меня, который заступился бы за меня. И нет брата, который родился после меня, который защитил бы меня. Заступится за меня лишь конь мой Хан-Шилги.
Алдай-Мерген крикнул:
— И за меня никто не заступится, кроме Ак-Сарыг-коня. Отбросим в сторону оружие, которое сделали мастера. Померимся силой, которую дали нам мать и отец!
И спутал железными путами своего Ак-Сарыг-коня. Хан-Хулюк стреножил своего Хан-Шилги-коня.
Встали богатыри по обе стороны реки, посмотрели друг на друга исподлобья, будто быки, и побежали вниз по реке, исполняя танец орла. Тела свои богатырские начали разминать. Потом каждый схватил по горе. Не решаясь столкнуться телами, они сдвинули две горы. Заколебалось голубое небо, задрожала черная земля. А потом в середине желтой степи они схватились. Дрогнула желтая степь. Шестьдесят дней — два месяца, девяносто дней — три месяца боролись они. И Хан-Хулюк увидел, что из подмышек Алдай-Мергена начала падать черная пена хлопьями с гору величиной, а на спине разбушевалась белая пена величиной с горный хребет.
— Что с тобой? — крикнул Хан-Хулюк.
— Это значит — тело мое богатырское разыгралось! Теперь держись, кулугур!
Но Хан-Хулюк был ловок, как ястреб, и увертлив, как сокол. Когда тело Алдай-Мергена разыгралось-разогрелось, так что нельзя было к нему прикоснуться голой рукой, Хан-Хулюк разорвал потник и обернул руки потником.
Конь Хан-Шилги увидел, что хозяину трудно, плюнул вверх, и пошел дождь с градом и охладил пыл-жар Алдай-Мергена. К тому времени разогрелось-разыгралось тело Хан-Хулюка. И он своей железной хваткой взял Алдай-Мергена, закружил по небу, а потом бросил на твердую землю.
— Когда скот убивают — кровь берут, когда человека убивают— слово берут! Говори свое слово, Алдай-Мерген! — сказал Хан-Хулюк.
— Пощади меня, Хан-Хулюк. Давай будем братьями, как от одного отца, будем братьями, как два уха коня, как два соска кобылы! Я буду лизать копыта твоего коня, острие твоей стрелы, дуло твоего ружья! — лежа клялся Алдай-Мерген.
Хан-Хулюк поднял его и сказал:
— Будешь моим табунщиком, брат! Будешь ухаживать за моим серым табуном величиной с Овюр * и за моим черным табуном величиной с Каргы. Иди в мой аал.
А сам поехал на семивершинную свою тайгу. Вдоволь наохотившись, наполнив все свои сумки, он вернулся домой и увидел, что милая сестра Алдын-Оюу лежит больная, лежит скорчившись, лежит посиневшая, как заплесневелая печень!
— Синей болезнью заболела Алдын-Оюу, — сказала богатырю жена его, Сай-Куу. — Если ты не хочешь, чтобы твоя единственная сестра умерла, принеси ей сердце синего быка, хозяина Синего озера. Только это сердце сможет ее спасти!
Хан-Хулюк сел на могучего Хан-Шилги и поскакал к Синему озеру. Он пел длинную песню, так пел, как поют сто человек. Он распевал горловую песню*, так распевал, как распевают сто человек. Конь Хан-Шилги скакал по гребням низких гор, по склонам высоких гор. С досады богатырь давил белые камни величиной с овцу, от горя богатырь кричал и криком разбивал белые камни величиной с коня.
И вот он увидел черный чум. Он вошел в чум. Там сидела красавица Алдын-Хува *, излучающая свет солнца и луны. Рядом с ней сидела ее мать.
— Откуда и куда едешь, сынок? — спросила старуха.
— Моя единственная младшая сестра заболела синей болезнью. И я еду за сердцем синего быка, хозяина Синего озера.
— Хозяин Синего озера, синий бык — могучее существо, — сказала старуха. — Он убивает всех. Один рог его такой горячий, что, если ты схватишься за него, ты вскипишь. Другой рог его такой холодный, что, если ты схватишься за него, ты замерзнешь и рука твоя отвалится. Вот тебе белый кадак — им ты схватишь холодный рог. Вот тебе желтый кадак — им ты схватишь горячий рог.
Назавтра красавица Алдын-Хува и ее мать проводили Хан-Хулюка в далекий путь. Он превратился в серого ястреба и быстро прилетел к Синему озеру. На берегу озера лежал синий бык величиной с горный хребет! У него была зеленая шерсть против сердца и длинная зеленая шерсть на хвосте. Хан-Хулюк превратился в муху и садился то в угол глаза быка, то к корню рога. Бык мотал головой, отмахивался и вдруг попал рогами в землю. Тогда Хан-Хулюк принял свой настоящий вид, желтым кадаком схватил горячий рог, белым кадаком схватил холодный рог и погрузил их в землю до корней.
— Что за сила вбила мои рога в землю? — заревел бык. — Ведь победить меня может только бесстрашный Хан-Хулюк с конем Хан-Шилги! Зачем ты здесь, Хан-Хулюк?
— Моя единственная младшая сестра, которую я берегу, как зеницу ока, как кость пальца, лежит рядом со смертью. Я приехал за твоим сердцем. Только оно может спасти сестру.
— Что ж, возьми мое сердце. Оно с левой стороны, — сказал синий бык.
Богатырь вынул сердце и целебными травами залечил рану.
— Будем друзьями, синий бык, — сказал он и вытащил рога быка из земли.
Бык вырвал клок зеленой шерсти из своего хвоста и отдал богатырю.
— Когда я умру, шерсть почернеет, — сказал он Хан-Хулюк дал быку свою черную стрелу.
— Пока я живу, — стрела, будет гибкой, как лоза. Когда я умру, она высохнет, — сказал он.
На обратном пути богатырь заехал в черный чум. Красавица вышла из чума, спрятала в рукава солнце и луну и, вернувшись, сказала: