— В степи очень темно. Ехать нельзя. Останьтесь ночевать.
Хан-Хулюк остался ночевать в черном чуме. Пока он спал, красавица вытащила из его сумки сердце синего быка и положила вместо него сердце простой коровы. Утром богатырь, ничего не заметив, уехал.
Он примчался в свой аал и радостный дал коровье сердце милой младшей сестре. Она сразу стала здоровой, встала и ушла.
А что Хан-Хулюк? Удалой Хан-Хулюк зря дома не сидит — он уехал охотиться на семивершинную тайгу. В это время жена его Сай-Куу, сестра Алдын-Оюу и клятвенный брат богатырь Алдай-Мерген начали думать, куда бы его отправить, чтобы он больше не вернулся.
— Надо его послать к красной лисице с ядовитой пастью, — сказал Алдай-Мерген. — На верхних ее зубах висят тридцать высохших человек, на нижних ее зубах висят шестьдесят высохших человек.
Когда Хан-Хулюк вернулся с охоты, он увидел, что милая сестра Алдын-Оюу лежит больная, лежит скорчившись, лежит красная, как кровь.
— Красной болезнью заболела Алдын-Оюу, — сказала жена Сай-Куу. — Если ты не хочешь, чтобы твоя единственная сестра умерла, принеси ей сердце красной лисицы, которая живет за золотисто-красной тайгой. Только это сердце сможет ее спасти!
Хан-Хулюк сел на неутомимого Хан-Шилги и направился к золотисто-красной тайге. По дороге зашел в черный чум. Он пил чай и разговаривал с красавицей. А старуха вышла из чума, спрятала в рукава солнце и луну и сказала Хан-Хулюку:
— В степи темно. Ты должен здесь переночевать.
Утром Хан-Хулюк сказал:
— Моя единственная младшая сестра заболела красной болезнью. Я еду за сердцем красной лисицы, которая живет за золотисто-красной тайгой.
— О, эта лисица — страшный, ядовитый зверь. Человека она к себе не подпустит, — сказала старуха. — Кто-то тебя послал на верную смерть.
— Человек, рожденный матерью, не может отказаться от своего слова, — сказал Хан-Хулюк. И уехал.
Он взобрался на шестивершинную золотисто-красную тайгу и с досадой подумал: «Неужели мне суждено здесь потерять голову?» И вдруг увидел красную лисицу. Хвост ее лежал в реке, туловище на плоскогорье, а мордой она выискивала мышей в каменной россыпи. Хан-Хулюк превратился в муху, подлетел к лисице, вытащил шестидесятисаженный аркан и накинул его лисице на шею. Он принял свой настоящий облик и потащил зверя к себе.
— Помилуй меня, Хан-Хулюк! — закричала лисица. — Давай будем друзьями!
— Моя единственная младшая сестра заболела красной болезнью. Я приехал за твоим сердцем, красная лисица!
— Возьми мое сердце, только оставь мне жизнь!
Богатырь вынул сердце и целебными травами залечил рану.
— Я согласен быть твоим другом, красная лисица, — сказал он.
Лисица вырвала клок белой шерсти, который рос против сердца, и отдала богатырю.
— Пока я живу, шерсть будет еще белей. Когда я умру, шерсть почернеет, — сказала она.
Хан-Хулюк отдал лисице черную стрелу.
— Пока я живу, стрела будет гибкой, как лоза. Когда я умру, она высохнет.
По дороге домой богатырь заехал в черный чум. Старуха заменила в его сумке сердце красной лисы сердцем серой овцы.
Хан-Хулюк приехал домой и увидел, что его милой сестре совсем плохо. Он дай ей сердце серой овцы, и она сразу стала здоровой, встала и ушла.
Удалой Хан-Хулюк уехал охотиться на шестивершинную тайгу. Вернувшись, он увидел, что милая сестра лежит больная, вся желтая, как желтая медь.
— Желтой болезнью заболела Алдын-Оюу, — сказала жена Сай-Куу. — Если ты не хочешь, чтобы твоя единственная сестра умерла, принеси ей обломок медного камня, который лежит на слиянии семи рек, под охраной семи мальчиков.
Хан-Хулюк направился туда, где сливаются семь рек. По дороге заехал в черный чум.
— А теперь куда едешь? — спросила старуха.
— Теперь моя сестра заболела желтой болезнью. Я еду за медным камнем, который лежит на слиянии семи рек, под охраной семи мальчиков.
— О, к этим мальчикам нелегко подойти: они издали чуют запах подмышек, когда люди спят, чуют запах мяса, когда люди едят, — вот какие они шулбусы! — сказала красавица Алдын-Хува. — Я напишу им письмо. — И она дала богатырю желтое письмо размером в сажень.
Хан-Хулюк приехал туда, где сливаются семь рек. Семь мальчиков бросились ему навстречу. Он кинул им желтое письмо. Они прочитали его и поняли, что перед ними — их зять. Они радостно прыгали и кричали:
— Я дам зятю медный камень!
— Нет, я!
И они принесли богатырю семь обломков медного камня. По дороге домой богатырь заехал в черный чум. Алдын-Хува подменила обломки медного камня обломками простого камня.
Хан-Хулюк приехал домой, дал милой сестре поесть обломков простого камня, и она сразу стала здоровой, встала и ушла.
Удалой Хан-Хулюк уехал охотиться на семивершинную тайгу. А жена опять выкрасила его сестру желтой краской. Когда богатырь вернулся, он увидел, что сестра лежит опять вся желтая, как прежде, и стонет.
— Надо пойти за священной золотой книгой Аржи-Соржу-башкы, который живет на краю земли. Может быть, эта книга поможет твоей сестре, — сказала жена Сай-Куу.
Хан-Хулюк направился к краю земли. По дороге заехал в черный чум.
— А теперь куда едешь? — спросила Алдын-Хува.
— Моя сестра все еще больна. Я еду к Аржи-Соржу-башкы за священной золотой книгой.
Красавица опять написала письмо.
— Передай его мудрому башкы, — сказала она.
Хан-Хулюк приехал на край земли, в аал мудрого башкы. Его окружили маленькие мальчики.
— Кто вы? — спросил богатырь.
— Мы ученики Аржи-Соржу-башкы, — ответили мальчики.
— Передайте ему это письмо, — сказал богатырь.
Мальчики убежали.
— Приехал хозяин юрты моей единственной дочери! — крикнул ученый башкы. — Пригласите его сюда!
Хан-Хулюк подъехал и громко крикнул. От крика его деревья полопались, а дрова загорелись.
— Я тороплюсь, скорее дайте мне вашу священную золотую книгу! — сказал он.
— Скорее вытащите ему золотую книгу, а то у меня треснет голова! — сказал башкы ученикам.
Ученики вытащили книгу, Хан-Хулюк взял ее и поскакал домой. Конь его шел по гребням низких гор, по склонам высоких гор. И снова приехал к черному чуму. Красавица Алдын-Хува подменила священную книгу.
Богатырь приехал домой. Жена Сай-Куу увидела его издали и сказала:
— Едет Хан-Хулюк, который не умирает, сколько его ни убивай!
Хан-Хулюк показал сестре книгу. Она встала и ушла. И опять богатырь уехал на охоту. А вернувшись, увидел, что сестра его лежит белая, как береста.
— Белой болезнью заболела Алдын-Оюу, — сказала жена Сай-Куу.
— Чем же можно вылечить милую сестру? — спросил Хан-Хулюк.
— Однажды, когда так же болела моя мать, мой добрый отец привез ей молоко белой верблюдицы, которая пасется около Желтого озера в стороне восхода. Может быть, и твоя сестра поправится от этого молока, — сказала жена Сай-Куу.
Хан-Хулюк сел на неутомимого Хан-Шилги и направился к Желтому озеру. По дороге заехал в черный чум, поговорил с красавицей.
— Куда ты спешишь? Подожди, посиди еще! — попросила Алдын-Хува.
— Единственная сестра Алдын-Оюу побелела! Если сегодня умрет, то, может быть, поздно вечером, если завтра — то, может быть, рано утром! Я спешу за молоком белой верблюдицы, которая пасется у Желтого озера.
— Если ты туда поедешь, то, неумиравший, ты умрешь, негаснувший твой огонь погаснет. Не надо ездить, Хан-Хулюк!
Но богатырь не послушал ее и направился в сторону восхода. Он взобрался на желтый перевал и увидел Желтое озеро. У воды стоял железный тополь. На нем сидели три верблюжонка. Тот, что сидел внизу, плакал, тот, что сидел в середине, пел горловую песню, а тот, что сидел вверху, пел грустную протяжную песню.
— Почему вы плачете и так грустно поете? — спросил богатырь.
— В этом озере живет трехголовый змей, — ответили они. — В полдень он вылезает из воды. Самого нижнего, того, кто плачет, он съест сегодня, того, кто поет горловую песню, — завтра, того, кто поет грустную, протяжную песню, — послезавтра. А наши отец и мать ушли пастись в сторону восхода солнца, за ту огромную тайгу. И некому нас защитить. — Хан-Хулюк натянул тетиву твердого черного лука, направил черную стрелу на озеро и стал ждать. Как только показались над водой головы змея, богатырь выпустил стрелу, и она срезала все три головы. Когда стрела летела уже над той стороной озера, конь Хан-Шилги догнал ее и с ловкостью ястреба схватил зубами.
Верблюжата и Хан-Хулюк стали друзьями. Он рассказал им, зачем приехал.
— Наши родители — могучие, страшные животные, — сказали верблюжата. — Они чуют на расстоянии дня пути запах подмышек, когда люди спят, запах мяса, когда люди едят. К ним нельзя подходить. Мы пососем молока и оставим его во рту. А ты пока спрячься, иди в сторону захода, за ту тайгу. И не появляйся, пока горбы наших родителей не скроются за хребтом.
Хан-Хулюк пошел на запад и поднялся на огромный горный хребет. Назавтра ровно в полдень из-за другого хребта показались родители трех верблюжат — огромные белые верблюд и верблюдица. Их верхние губы гнали облака по небу. Их нижние губы гнали пыль по земле. Их дыхание было похоже на ураган. Они подошли к озеру и кликнули верблюжат.
— Почему наше озеро стало красным? Здесь была война? Как вы уцелели? — спросили они.
— Мы ничего не видели, мы только слышали гром, и вдруг головы змея отлетели, а озеро стало красным, — ответили верблюжата.
Но верблюд и верблюдица не поверили им и начали бегать по степи — нюхать следы, искать Хан-Хулюка. Потом верблюдица накормила верблюжат. И огромные белые верблюды ушли. А когда их горбы скрылись за дальним хребтом, богатырь спустился в степь. Верблюжата наполнили молоком три его кувшина, и еще осталось.
— Выпей остатки, акый Хан-Хулюк! Пальцы твоих рук станут еще сильнее, жизнь твоя станет еще длиннее! — сказали они.
Хан-Хулюк выпил верблюжьего молока и поехал домой. Вдруг он оглянулся и увидел, что верблюд, который чует запахи издалека, гонится за ним, подымая пыль до небес. Тогда конь Хан-Шилги плюнул, а сам Хан-Хулюк свистнул, и задул ветер-ураган, пошел снег-шурган. Верблюд не смог дальше бежать и повернул обратно.