«Но лучше не ждать так долго, — подумал Сило и выскользнул за дверь. — Иначе негде будет прятаться».
Именно тогда, когда, по мнению Крейка, дела не могли пойти хуже, свет погас.
— Ну, только этого мне и не хватало, — еле слышно сказал Плом.
Крейк дал глазам привыкнуть к темноте. Они находились в коротком коридоре, из которого вели три двери. Большое окно в конце коридора глядело через провал на деревушку. Облака и снег были настолько плотными, что можно было забыть о том, что еще стоит день. Теплый свет электрических ламп сменился серым холодным сиянием, лившимся снаружи; к углам прилипли тени.
Дом молчал, зато издали слышался рев моторов, треск пулеметов и грохот падающих стен. На дальней стороне разлома еще горело несколько огоньков. Возможно, связь между генератором и особняком уже прервана, некоторые кабели непредумышленно разрезаны этим бессмысленным разрушением. Ему хотелось в это верить. Все лучше, чем думать, будто императоры сделали это специально.
Он вытащил серьгу из уха. Нужно полностью сконцентрироваться на своей задаче, и он не сможет это сделать, если будет беспокоиться о других. О Самандре. Она была самым умелым человеком из всех, кого он знал, женщиной, для которой ни один вызов не казался слишком суровым, супергероиней, одолеть которую было невозможно. Но он все равно боялся за нее.
— Может быть, мы должны вернуться в комнату, — прошептал Плом. Ему ужасно не хотелось выходить из комнаты, которую они превратили в ловушку, и он искал повод вернуться в нее. Как и большинство демонистов, он чувствовал себя бессильным вне своего святилища.
Кайн задрал голову вверх и посмотрел на потолок.
— Мы не можем поймать всех троих, — сказал он. — Сначала нам придется разобраться с двумя.
— Разобраться?
Кайн вытащил вытащил крупнокалиберный револьвер и уставился на Плома своими зелеными, слегка светящимися глазами.
— Убить, — сказал он.
Плом сглотнул и кивнул. Одетый с ног до головы в облегающие медные доспехи, рыцарь Центурии казался не человеком, а безликой силой, неподверженным никакой слабости. Во всяком случае, Крейк на это надеялся. Он провел несколько дней с Кайном во время их приготовлений и обнаружил, что тот невероятно умен; однако он все еще не знал, что за человек скрывается под металлом. Как и многие из элитных воинов эрцгерцога, Кайн показывал публика фасад, за который было трудно проникнуть.
Рыцарь Центурии опять поглядел на потолок.
— Они держатся вместе, — сказал он. — Я надеялся разделить их и взять каждого поодиночке. Но, может быть, так даже лучше.
Сверху послышался громкий треск. На половицу ступила нога. Крейк почувствовал, как что-то холодное прошло по позвоночнику.
— Я слышу только одного, — с надеждой сказал Плом.
— Но я вижу троих, — ответил Кайн. — За мной. — Он пошел по коридору, мимо разинувшего рот канцлера.
— Он может видеть их? Через этот чертов потолок? — прошипел Плом Крейку.
Крейк не знал. Трудно было сказать, сколько в Кайне настоящего и сколько иллюзорного. Неужели Кайн зачаровал окуляры своей маски и мог видеть сквозь твердые объекты? Или он видел их демонические ауры? Тепло их тел? Если так, то от его мастерства в Искусстве захватывало дух. Но это легко могло оказаться каким-нибудь трюком, который он выдавал за чудо.
Вслед за идущим впереди Кайном, они прошли через особняк. С объемистыми рюкзаками на спине трудно двигаться бесшумно, но ковры приглушали их шаги. Все чувства Крейка обострились. Настроенный на демонов, он остро чувствовал присутствие императоров, хотя бы и невидимых. Он ждал паранойю и панику, пока их не было, но это не делало тени менее угрожающими.
Рот был полон тонкого кислого вкуса страха. Три императора. Борьба с ними — самоубийство. Или нет? Он вспомнил тот раз, когда оказался лицом к лицу с одним в коридоре опустившегося транспортника пробужденцев. Тогда он съежился и хныкал, охваченный беспредельным ужасом. Он не хотел бы столкнуться с этим опять. Кайн сказал, что они способны убить человека своей силой, и Крейк ему верил.
Но он не хотел умирать. Не сейчас, когда в его жизни так много всего, ради чего стоит жить.
Человек, который два с половиной года назад поставил ногу на палубу «Кэтти Джей», был негодяем. Преследуемый, пронизанный чувством вины, он повернулся спиной к Искусству и хотел только убежать. С тех пор все изменилось. Он участвовал в нескольких важнейших событиях за всю историю Коалиции. Он видел вещи, о существовании которых и не догадывался. Благодаря необходимости и приключениям, он узнал об Искусстве больше, чем мог бы узнать из книг.
И он встретил женщину, в которую влюбился, хотя никак не ожидал, что кого-то полюбит и что кто-то полюбит его в ответ. Наглую, вульгарную, чудесную женщину, которая впервые заставила его почувствовать, что в мире есть нечто более интересное и возбуждающее, чем демонизм.
Вот почему сегодня он должен выжить. Три императора? Да он их всех побьет. И будь он проклят, если умрет сегодня, именно тогда, когда дела пошли хорошо.
Кайн поднял руку, приказывая им остановиться. Они находились в салоне, вдоль стен которого стояли низкие диваны, клавесин, карточный стол и доска для «Замков». Справа от них, за решеткой каменного камина, слабо мерцал огонь, наполняя комнату теневыми фигурами. Помимо двери, через которую они вошли, в салоне находились еще две открытые двери, выходившие в темные мрачные комнаты.
— Здесь, — сказал Кайн и жестом приказал им спрятаться.
В комнате, достаточно большой и загроможденной мебелью, было где укрыться. Плом юркнул за клавесин. Кайн занял положение за одной из дверей — предположительно за той, через которую, как он ожидал, пройдут императоры. Крейк сдвинулся за большой диван и встал на колено. Так будет легче быстро встать с тяжелым рюкзаком на спине.
— Как только они войдут в комнату, — прошептал Кайн. — Бейте по ним всем, что у вас есть. — Из-за странных гармоник, окружавших его голос, Крейку показалось, что слова выходят из его собственной головы. — Начните с скримеров, потом демпферы. Я позабочусь о двоих из них. Последнего мы схватим при помощи генераторов гармонических дуг.
«Я позабочусь о двоих из них». Почему он так уверен в себе? Что они все знают об императорах, на самом деле?
Ну, императоры гибнут, если им открутить голову. Он видел это собственными глазами. Так что человек вроде Кайна вполне способен позаботиться о них. Быть может, его пушка чем-то таким зачарована.
Быть может.
Наступила тишина, только слабые звуки боя плыли к ним через разлом вместе с тихим свистом горного ветра и хныканьем огня в камине. Демонисты не двигались, и в них начало скапливаться напряжение. Крейк выглянул из-за края дивана и вгляделся в затененную комнату за дверным проемом. И тут к нему начал подкрадываться страх, лежавший далеко за пределами того, что может выдержать сознание человека. Крейк уставился в темноту, как испуганный ребенок, полностью уверенный, что там затаились чудовище.
Тень двинулась. Он застыл. Его измученное воображение? Он напряг глаза.
Горящее полено щелкнуло, словно в камине выстрелили из револьвера. Крейк вздрогнул, но не так сильно, как Плом. Испуганный политик привстал, едва не вскочив на ноги, и замахал руками, когда тяжелый рюкзак угрожающе навис над ним. Покачнувшись, Плом опять опустился на колени, пытаясь удержать равновесие. Рюкзак тянул его вперед, так что Плом вытянул руки и оперся о клавесин. Но едва руки коснулись музыкального инструмента, как тот задвигался, ножки заскрипели по паркетному полу, все струны отозвались разом и зазвучала дьявольская какофония.
Наконец скрип и звон растаяли, наступила потрясенная испуганная тишина. Никто не осмелился двигаться или дышать. Глаза Плома стали круглыми, как очищенные яйца.
Казалось, что тени на другой стороне дверного проема стали плотными, словно патока.
А потом пришел ужас.
Он набросился на Крейка с почти физической силой, мертвой хваткой повиснув на его плечах. В грудь ворвалась паника. Рот пересох, в ушах зазвенело, сердце забилось, как безумное. Темнота в комнате превратилась в гавань тысячи страхов, но ни один из них не был больше того, что ждал за дверным проемом. Он ощущал такое плотное зло, что его капли падали из воздуха на пол.
Он должен бежать. Это отчаянно необходимо, и в его голове билась одна-единственная мысль: бежать, бежать от невидимого зла. Но он не мог пошевелиться. Все его мышцы обмякли. Клавесин опять загрохотал, и Крейк увидел, как Плом отчаянно взмахнул руками. Канцлер попытался встать на ноги, не сумел, упал на пол и неловко свернулся в клубок, его рюкзак выглядел защитной раковиной. Даже Кайну не помогло все его зачарованное оборудование. Рыцарь Центурии отшатнулся от дверного проема, обхватил себя руками и упал, ударившись о стену.
«Нет помощи. Нет надежды. Никто меня не спасет».
Крейк опустился на четвереньки и вцепился в паркетный пол. Пальцы запутались в одном из многих кабелей и проводов, окружавших его; что-то металлическое выскользнуло у него из-за пояса и с громким звяканьем упало на пол. Он содрогнулся от шума. «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, только бы они не заметили меня».
Им даже не нужно входить в комнату. Им нужно только знать, где находится их цель. Как он может сражаться с чем-то подобным? Как он может даже пытаться?
Страх усилился. Грудь стиснула невидимая веревка, сердце билось о ребра. Было трудно вдохнуть.
«Они могут убить тебя, только подумав об этом».
Потекли слезы, зрение затуманилось. Он посмотрел между рук и увидел предмет, выпавший из-за пояса. Металлическая сфера, подсоединенная проводами к батарее, висевшей на поясе.
Демпфер.
Он слышал в голове слова, но они ничего не значили. Он упал на бок, он больше не мог поддерживать себя. Сквозь щель в диване он мог видеть проем, находившийся в конце освещенной комнаты. Там что-то двигалось, темная фигура скользила через тень.