Я спрашиваю ее, чем она занимается в свободное время, но она уходит от ответа, прикрываясь тем, что спит или рисует. Я верю ей лишь отчасти.
– Вернемся? – спрашивает она.
– Зачем?
– Хочу взять сигарету.
Не сказав ни слова, я ухожу оплачивать счет. На выходе из ресторана Роза разговаривает со мной, шагая спиной вперед. Я уже собираюсь ее остановить, взяв за руку, но не успеваю: некто толкает ее, ударяя в плечо. Она отшатывается, естественным жестом хватаясь за мое запястье в попытке удержаться. Мужчина удивленно оборачивается к нам и извиняется:
– Прошу прощения, я вас не заме…
Он замирает на полуслове, когда видит лицо Розы. Та, в свою очередь, бледнеет, но тут же это прячет.
– Ничего страшного.
Она тянет меня за рукав, призывая идти дальше. Я хмурюсь, окидывая взглядом этого мужчину. Он, не отрывая глаз от Розы, понимает, что я наблюдаю за ним, и как будто бы смущается. В конце концов он, улыбнувшись, уходит.
Я не профессионал по части человеческого поведения, как Роза, но и надписи «идиот» у меня на лбу нет. Эти двое знают друг друга.
– Кто это? – спрашиваю я в лифте.
Должен признать, она очень хорошая лгунья, потому что я почти верю, когда она, отказываясь смотреть мне в глаза, непринужденно отвечает:
– А я откуда знаю?
Понятно. Я не давлю на нее; я знаю, что это ни к чему не приведет. Так или иначе, это не мое дело. У всех есть секреты, и у меня в первую очередь. Но мне все равно любопытно.
Быть может, бывший парень? Было бы странно встретиться с ним в Лас-Вегасе, но всякое возможно.
– Тебе что-нибудь принести? – спрашивает Роза, когда мы заходим в пентхаус.
Я киваю и сажусь на диван, снимая очки. Она возвращается с двумя бутылками в руках и опускается на пол перед журнальным столиком. Я молча наблюдаю за ней, но у меня так и чешется язык что-нибудь сказать. Она уже пила за ужином. И пьет каждый вечер.
Я никогда не видел ее пьяной, но все же – она много пьет. И много курит. Мне это не нравится, но у меня нет права голоса. Я для нее никто.
Однако…
– Не думаешь, что на сегодня ты уже достаточно выпила?
Тонкость – это не мое. В случае Розы она бы все равно не сработала. Я знаю это, потому что в этом мы похожи – как и во многом другом, если честно. Это-то и пугает.
– Нет, не думаю, – усмехается она в ответ.
Она наливает себе в стакан виски и, улыбнувшись мне, отпивает глоток. Я взбалтываю собственный напиток, вращая его по кругу, и упираю локти в колени. Это выше моих сил.
– Не люблю алкоголиков.
Это еще мягко сказано. На самом деле я терпеть их не могу.
– А я не люблю чертовски красивых мужчин, которые лезут в то, что их не касается.
Туше.
– «Чертовски красивых»? Спасибо за комплимент.
На этот раз мне удается вывести ее из себя. Ее щеки такие же, как и всегда, но, уверен, если бы я их коснулся, они бы оказались столь же горячими, как и в тот раз, когда она покраснела. Ее взгляд уже не столь пристален, зрачки расширены, а движения замедленны.
Она очень хорошо переносит алкоголь, но все же очевидно, что она пьяна. Я знавал множество пьяниц, начиная с собственного отца. Одни умели это скрывать, другим это не удавалось вовсе. Но ни там, ни там ничем хорошим это не закончилось. Она заслуживает большего. Но опять же, это ее проблема, не моя. В конце концов, она сама делает этот выбор, а я спокойно продолжу жить свою жизнь, не думая об этом.
Да, вот только…
– За что ты пытаешься себя наказать, Роза?
– Отличный вопрос! – говорит она, недобро улыбаясь. – А ты, Левий?
Я молчу, нацепив на себя выражение лица, которое невозможно прочитать. Мне хочется ответить, что я не понимаю, о чем она говорит, но не хочется при этом лгать. Хотя это моя специальность.
– Кто внушил тебе, что ты не заслуживаешь лучшего? – упрямо продолжаю я, и эти слова вызывают у нее горький смех.
– Ты от начала и до конца ошибаешься. Ты думаешь, что я – трагическая героиня, которой не хватает уверенности в себе, но знаешь что? Я вот считаю, что я просто потрясающая, – отвечает она. – Красивая, сексуальная, смешная и умная.
Не слишком впечатлившись, я окидываю ее взглядом.
– Обычно люди, которые больше всего этим кичатся, на самом деле меньше всего себя любят.
Я знаю, о чем говорю. Она делает вид, что не услышала меня, и, взяв колоду карт, которую мы всегда держим под рукой, тасует ее своими тонкими пальцами.
– Сыграем? Выиграешь – получишь право задать один вопрос; и наоборот. У каждого из нас будет по джокеру.
Я не должен соглашаться. Шансы не в мою пользу. Но Роза подвыпила, да и любопытство всегда одерживает верх. Я соглашаюсь, снимая куртку. Судя по ее ледяному выражению лица, она твердо намерена победить. Хотя прежде всего она выглядит рассерженной.
Мы разыгрываем первую партию. Я собираю каре, но ее тройка оказывается сильнее. Она предлагает мне выпить стаканчик, пока обдумывает свой вопрос. Я с раздражением подчиняюсь.
– Какая у тебя страсть? Покер?
Это меня удивляет. Я ожидал худшего. И вместе с тем она – первый человек, кто задал мне подобный вопрос.
– Нет. Не думаю, по крайней мере.
– Тогда что?
– Покер? – повторяю я, а затем надолго задумываюсь. – Моя тюрьма. Мое наказание. Мой личный ад.
Я адресую ей улыбку, которой не удается скрыть горечи моего голоса. Пораженная, она некоторое время молчит.
– Я говорила о твоей страсти, но ладно.
– У меня ее нет. Возможно, фотографирование. Но это, наверное, тупо.
Она хмурится. Я уже давно ни с кем не говорил о фотографии… Было время, когда я думал, что она станет моей профессией. До тех пор, пока все не полетело к чертям.
– С чего бы это было тупо?
Я не свожу своих глаз с ее, осознанно игнорируя полоску обнаженной кожи, которую являет ее расстегнутый пиджак. Это просто чудо, что никто до сих пор не увидел ее грудь.
– Это уже больше одного вопроса.
Она ничего не отвечает. Мы продолжаем играть. Она снова побеждает и спрашивает, откуда я знаю Тито. А она умна. Уверен, именно этот вопрос она и хотела задать мне первым, но все же выждала время, чтобы не показаться слишком очевидной.
Я на мгновение задумываюсь. Томас запретил бы мне об этом рассказывать, но я не вижу в этом ничего плохого. До тех пор, пока я не вдаюсь в подробности.
– Они с моим отцом были друзьями, – вздыхаю я, откидываясь на подушки и слегка расставляя ноги. – Они познакомились здесь, на WSOP. Но затем, со временем, они стали соперниками.
– Почему?
– Потому что деньги портят все, к чему прикасаются.
Она ничего не говорит, но мне кажется, что в глубине ее темных глаз я замечаю лишь больше вопросов. Мы продолжаем пить и играть. В конце концов, к ее величайшей досаде, мне удается выиграть парочку партий. Так, например, я узнаю, что, закончив изучать психологию, она подрабатывала обнаженной натурщицей для студентов-художников. А еще, что ей очень нравится живопись, хотя об этом я и так догадался. Когда я спрашиваю, не испытывает ли она каких-либо неудобств, обнажая себя, она пожимает плечами.
– Если мы говорим метафорически, то испытываю. А если буквально – нет. Второе всегда проще первого, ты так не думаешь? Да и с чего бы меня это беспокоило? Я такая, какой родилась.
Я киваю, потягивая виски, а затем отдаю ей стакан, и она берет его в руки. Ее взгляд разгорячился, а зрачки несколько расширились из-за алкоголя в крови. Она переадресовывает мне этот же вопрос:
– А ты? Тебя смущает нагота?
– Только чужая.
Она кивает, будто понимая, что я имею в виду. Я знаю, что, чтобы задать ей этот вопрос, мне нужно выиграть еще одну партию, но он так просится на язык, что я не сдерживаюсь.
– Роза.
– Cosa?[18]
Секунду я колеблюсь, а затем говорю:
– Какой у тебя любимый цвет?
Она удивленно выгибает бровь. Она могла бы и послать меня, но, видимо, решает, что это совершенно безобидный вопрос, поскольку вполне спокойно отвечает:
– Бежевый.
Меня это не удивляет. Я задумываюсь, снова и снова бормоча себе под нос «бежевый» и пытаясь расшифровать, что это слово значит. Она снова возвращает мне вопрос, и этого хватает для того, чтобы мое лицо помрачнело.
– Черный, – безэмоционально отвечаю я. – Думаю, черный.
Она допивает свой напиток, и я забираю ее стакан. Мы начинаем очередную партию, и я снова выигрываю. Она недовольно ворчит себе под нос, но я в ответ лишь победно улыбаюсь.
– Зачем тебе столько денег?
– Потому что их никогда не бывает много.
– Ты грязно играешь, – ругаюсь я, чувствуя, как наконец-то ударяет в голову алкоголь. – Давай начистоту, или я иду спать.
Она вздыхает, закатывает глаза, а затем признается:
– Долги. Я должна слишком много денег слишком многим людям. Мне могли бы помочь родители, но я намерена разобраться с этим сама. Не хочу никому ничем быть обязанной и уж тем более – не хочу втягивать свою семью в проблемы, которые сама же и создала.
Роза отказывается вдаваться в подробности, но мне достаточно и этого. Я понимаю, что, хоть она и выглядит эгоисткой, Роза – человек с большим сердцем. Она неидеальна, это точно, но она принимает себя такой, какая есть. Со всеми недостатками и ошибками.
– Ты не плохой человек, Роза, – тихо говорю я. – Ты просто притворяешься таковой, чтобы не чувствовать вину за свои плохие поступки.
Мой вывод буквально пригвождает ее к месту. Сначала мне кажется, что она обматерит меня, но вместо этого она вообще ничего не отвечает. Она прикуривает сигарету, и мы продолжаем пить и играть. Я рассказываю ей о том, что моя семья очень религиозна и что мое имя взято из Библии. Она вскидывает бровь, когда я упоминаю, что обожаю «Сладкую жизнь» и ненавижу людей, которые издеваются над теми, кто слабее.
– Разве православное христианство не запрещает азартные игры? – спрашивает она, прекрасно осознавая, каким будет мой ответ.