Я пожимаю плечами.
– В моем нынешнем состоянии одним грехом что больше, что меньше…
Она ограничивается улыбкой, как будто прекрасно меня понимает. Сама же она признается, что ее любимый фильм – «Инопланетянин», что она любит принимать ванну и что она не плакала уже несколько лет. Я был бы рад продолжать так всю ночь, но боюсь, что растеряю всякую бдительность и признаюсь ей в том, в чем мне не следовало бы признаваться.
– Уже поздно, – говорю я, бросая взгляд на часы. – Нам пора спать.
Она настаивает:
– Последнюю.
По ее взгляду я понимаю, что у нее на уме какой-то вполне конкретный вопрос и она задаст его несмотря ни на что. Не уверен, что хочу знать, что она замышляет. Но в глубине души разгорается неистовое любопытство.
Она выигрывает партию с красивым флешем. Я бросаю карты на стол и устремляю на нее пристальный взгляд. Роза облизывает губы и прямо в лоб спрашивает:
– Кто в твоем вкусе?
Я в шоке моргаю. Да уж, я совершенно не ожидал чего-то настолько банального. Но она выглядит так, словно полна решимости узнать ответ. Я понимаю, мои слова в тот вечер задели ее сильнее, чем мне бы хотелось. Часть меня жалеет об этом. Если бы она только знала…
– Мужчины? Женщины? И те, и другие? Оба мимо? – настойчиво продолжает она, скрещивая руки. – Какие люди тебе нравятся и почему я не в их числе?
– Слишком много вопросов.
– Отвечай, Иванович!
Правда в том, что она поймет, что я соврал. Что одно только то, что она находится здесь, в этом номере, вместе со мной, угрожает мести, которую я вынашивал годами.
Я не могу себе этого позволить. Не ради простого секса. Потому что именно это и случится, если я поддамся: просто секс на одну ночь. Не уверен, что мы оба способны на нечто большее.
Даже пытаться было бы коллективным самоубийством.
– Джокер.
С этими словами я отвожу взгляд от ее оскорбленного лица и встаю с дивана. Пожелав ей спокойной ночи, я намереваюсь уйти, оставив ее сидящей в одиночестве на полу гостиной.
Я не успеваю сделать и десяти шагов, как что-то со всей силы прилетает мне в голову. Я рычу от боли и в растерянности оборачиваясь. Роза стоит у дивана, и черты ее лица искажены гневом. Одна из ее туфель лежит у моих ног, там, куда она приземлилась, отскочив от моего затылка.
– Клянусь, ты совсем спятила!
Я довольно быстро понял, что там, где я словно лед, Роза подобна пламени. И видит бог, я с нетерпением жду, когда она наконец вспыхнет.
– Ti sta bene![19] Это самый простой вопрос из всех, что я тебе задала, а ты, черт подери, даже не можешь на него ответить! – остервенело восклицает она.
Она просто истерит, вот что она делает. Потому что Роза Альфьери не привыкла, что ей говорят «нет». Готов поспорить, отец всегда шел у нее на поводу, но со мной так не будет.
– Почему тебя это так интересует, lyubimaya? – лукаво улыбаюсь я, засовывая руки в карманы. – Боишься, что меня потянет налево?
В этот самый момент она уверенным шагом подходит ко мне. Я как будто даже вижу цвет ее фарфоровых щек, и от этого моя улыбка становится только шире. Должно быть, она принимает этот жест за заносчивость, потому что кладет руки мне на грудь и прижимает к мраморной колонне, пьяным дыханием щекоча мои губы.
– Какой же ты напыщенный ублюдок.
Не знаю, из-за чего: из-за ее беззащитного вида, ее слов, алкоголя или густого аромата ее духов, но я вдруг как никогда осознаю ее тело, столь близкое к моему. Роза, должно быть, тоже ощущает эти перепады в воздухе, потому что незаметно приподнимает подбородок.
– Ты ведь знаешь, что я тебе не верю, – шепчет она, опуская взгляд на мои губы.
Не знаю, подошла ли она еще ближе так, что я этого не заметил, или она изначально стояла настолько близко, но я вдруг чувствую ее колено у меня между ног. Кровь в венах ускоряет свой бег, устремляясь в места, которые я предпочел бы не называть вслух.
Я не двигаюсь с места, по-прежнему не вынимая рук из карманов. Но ее колено поднимается все выше, касаясь моих бедер, и я еле дышу.
Томас был прав. Я не сверхчеловек.
Я слаб, слаб, слаб.
Вот почему мои кулаки, плотно сжатые, не двигаются с места, когда я наклоняюсь к ней. Мои глаза неотрывно глядят в ее, а нос касается ее щеки. Она обжигающе горячая, как я и думал, но невероятно мягкая. Остальное ее тело такое же? Я представляю кожу ее бедер у своего лица, и от этого образа у меня сносит крышу.
Я опускаю голову еще ниже, скользя носом по ее челюсти. Я почти чувствую своей грудью, как быстро бьется ее сердце. Не в силах больше сдерживаться, я шепчу в ее губы, отвечая на вопрос:
– Женщины, которые неминуемо разобьют мне сердце. Вот кто в моем вкусе.
Она вздрагивает под моими губами. Я должен остановиться, но не могу. От нее слишком хорошо пахнет. И это не только духи – это невероятный аромат ее кожи! Могу поклясться, она окажется божественна, когда я коснусь ее языком.
Ее колено поднимается еще выше, а мой нос, легко, как перышко, спускается по ее шее. Она едва слышно вздыхает. В момент, когда ее бедро вот-вот коснется моей эрекции, я мгновенно реагирую и ловлю его рукой.
Разве будет так уж плохо, если этой ночью я уведу ее в свою комнату? Всего разочек?
«Ты не умеешь их выбирать, – постоянно повторяет мне Томас. – Они всегда либо уже заняты, либо не заинтересованы, либо эмоционально недоступны. Ты как будто нарочно это делаешь».
И Роза не исключение.
Я вскидываю голову, упираясь затылком в колонну, и дышу, пытаясь очистить сознание. Нужно снять напряжение. Нужно отпустить ее колено и уйти. Запереть дверь комнаты и притвориться, будто ничего этого не было.
– Не влюбляйся в меня, – тихо произносит она.
Я весело улыбаюсь, когда она подходит ближе, чтобы поцеловать меня в губы.
– Говори за себя, Альфьери.
Я закрываю глаза, принимая ее поцелуй и чувствуя, как легко становится на сердце, когда в номере вдруг раздается выстрел.
Глава 11. Июнь. Лас-Вегас, США. РОЗА
Я не сразу понимаю, что происходит.
Мгновение «до» мои губы почти касались губ Левия. Мгновение «после» в номере раздается взрыв, и он вздрагивает и грубым движением тянет меня на пол. Я чувствую, как колотится от страха сердце, когда он закрывает мою голову дрожащими руками.
Мы замираем в таком положении на несколько секунд. Ничего не происходит. Мы по-прежнему одни. Я настороженно приподнимаюсь, когда вдруг слышится второй выстрел, за которым следует отразившаяся на стенах вспышка голубого цвета.
Левий снова дергается, руками, словно тисками, сжимая меня за плечи, и я понимаю, что это всего лишь началась гроза. Не более.
– Левий… мне больно, – хриплю я от боли.
Глаза на его изящном лице широко распахнуты и наполнены незнакомым мне ужасом. Я впервые вижу его таким. Он подумал, что кто-то стрелял? Я удивленно хмурюсь и заверяю его, что это были всего лишь молнии.
Он закрывает глаза и отпускает меня, приваливаясь спиной к стене. Он сгибает в колене одну ногу и кладет два пальца на свое запястье, словно проверяя пульс. Его лицо спокойно, но бледно, как будто он вот-вот упадет в обморок. Думаю, он сдерживается из-за меня. Его руки по-прежнему слегка дрожат, и ему тяжело дышать.
У него паническая атака?
– Все хорошо?
Он снова открывает свои темные, холодные глаза, но отказывается на меня смотреть.
– Все прекрасно. Не могла бы ты принести мне пиджак из моей комнаты? – говорит он, сжимая зубы. – Побыстрее.
Его пиджак? Я не совсем понимаю, для чего он ему, но быстро подчиняюсь. Атмосфера пыла и страсти, окружавшая нас еще две минуты назад, окончательно испарилась. Как и мое опьянение. Я захожу в его комнату в поисках упомянутого пиджака, но нахожу у него на стуле по меньшей мере четыре штуки: два черных, один темно-синий и один серый.
Он не вдавался в подробности, поэтому я приношу их все. Уже на выходе мой взгляд падает на вещицу, лежащую у него на кровати. Я быстрым движением подхватываю ее.
– Я не знала, какой из них нужный, – сообщаю я, приседая перед ним на колени. – Серый, синий или…
– У меня нет серого пиджака, а синего – тем более, – раздраженно отвечает он. – Я ношу только черное.
Он в замешательстве смотрит на принесенную мной одежду. Я приподнимаю бровь.
– Это не твое?
Пауза. Затем:
– Мое.
Ладно… Я непонимающе поджимаю губы.
– Ясно… Так какого цвета? Что ты ищешь?
Он колеблется, словно несколько растерявшись. Его дыхание становится еще более прерывистым, и он мотает головой, закрывая глаза.
– В одном из внутренних карманов лежит упаковка таблеток.
– В каком пиджаке, Левий? – спрашиваю я, начиная в них копаться.
– В черном. По крайней мере, мне кажется…
Я выворачиваю карманы первого черного пиджака, но он останавливает меня, кряхтя:
– Не в этом.
Я роюсь во втором, но он снова меня одергивает.
– Вон в том, с белыми пуговицами, – говорит он, указывая на серый пиджак.
Я хмурюсь, замирая на время достаточное, чтобы окинуть его взглядом. Он настолько пьян? Он так дрожит, что я решаю не тратить времени, чтобы задать этот вопрос вслух. Я хватаю серый пиджак, и моя рука натыкается на упаковку с лекарством. По всей видимости, это таблетки от стресса. Я вскрываю упаковку и кладу таблетку ему на язык.
Он закрывает глаза и проглатывает ее. Несколько секунд я ничего не говорю. Снова раздается раскат грома, и Левий кривится. Тогда я достаю предмет, который в последней момент прихватила с его кровати; его это, кажется, удивляет.
– Возьми.
Он смотрит мне прямо в глаза, когда я надеваю на него наушники с шумоподавлением. Словно успокоившись, он несколько секунд кажется мне благодарным. В небе продолжают сверкать молнии, но на этот раз он будто совсем не воспринимает шум.
Когда паническая атака проходит, я осторожно снимаю наушники и шепотом говорю, что все закончилось. Он больше не дрожит. На его щеках снова проступили краски.