– Я закажу еду, – говорит он, оставляя меня одну. – А ты пока набери себе ванну.
Ему не приходится повторять дважды.
Я захожу в кухню, завернутая в белое полотенце, без макияжа и с влажными волосами. Левий ждет меня у кухонного островка, на котором разложены пакеты.
– Я не знал, чего ты хочешь, но вспомнил, что ты любишь суши.
Я открываю пакеты и с удивлением обнаруживаю внутри ровно то же меню, что я заказывала несколько дней назад. Должна признать, у него хорошая память. Я с улыбкой его благодарю.
Ванна пошла мне на пользу. На выходе из нее я обнаружила новое сообщение от отца с вопросом: «Как идут дела?» Я рада, что он не видел меня за столами для блэкджека…
Я поднимаю взгляд на Левия, и чувство вины затуманивает мне глаза. Чем больше я его узнаю, тем больше он мне нравится. Он не такой, каким я его представляла. Я сожалею о том, что мне приходится так с ним поступать.
«Технически ты не обязана», – отвечает мне совесть. Но я заглушаю ее глотком воды. Он спрашивает, не болит ли у меня колено, и я отрицательно качаю головой. Я делюсь с ним своим желанием извиниться перед Ли Мей и Лаки, ставшими несчастными жертвами моего срыва. Левий отвечает, что это хорошая идея.
Доев роллы, я молча исчезаю в своей комнате и возвращаюсь из нее с небольшим подарком. Я снова сажусь и протягиваю его Левию. Он с набитым ртом вскидывает брови.
– Не успела отдать его тебе сегодня, но… я кое-что тебе купила.
– Мой день рождения не сегодня.
– И?
– Не знал, что мы настолько близки.
– Мы помолвлены, amore mio.
В ответ он чистосердечно улыбается и принимает подарок. Хмурясь, он разрывает упаковку, а увидев находящийся внутри предмет, замирает. Он долгое время ничего не говорит и просто сидит с непроницаемым выражением лица и замершей рукой.
– Что это?
На самом деле это не вопрос. Он прекрасно знает, что это такое. Но я не теряюсь, настроенная решительно.
– Атлас цветов.
Его ледяной взгляд останавливается на моем лице.
– Спрячь свои клыки, – говорю я, закатывая глаза. – Я думала, тебе понравится.
– Роза. В случае если ты вдруг не поняла, я не вижу цвета.
– Спасибо, я это поняла, но я кое-что придумала. Дай я тебе покажу!
Я уверенно вырываю атлас у него из рук и достаю лист бумаги и ручку из одного из ящиков. Наконец я веером разворачиваю перед ним цветовые полоски.
– Здесь двести тринадцать цветов. На этой стороне, – говорю я, показывая на полосы справа, – все цвета, которые ты априори не можешь различить. На другой – все оттенки белого, серого и черного. Те, которые, как ты сказал, ты видишь так же, как их вижу я. Понял?
– Пока – да, – вздыхает он, не понимая, к чему я клоню.
– Я знаю, что способ не самый точный, да и, возможно, сама идея – полнейший отстой, но я подумала, что, вероятно, это тебе поможет.
Я указываю пальцем на темно-серый оттенок и для сравнения показываю ему остальные цвета.
– Какие из них того же оттенка, что и номер 9004?
На этот раз он выглядит удивленным. Судя по всему, он понял задумку. Поэтому я объясняю, что мы можем классифицировать каждый «измененный» цвет – то есть цвета, которые он не различает, – в соответствии с его сходством с теми, которые он видит.
Он втягивается в процесс, сосредоточенным взглядом скользя от оттенка к оттенку. В конце концов он выбирает несколько из них, и я помечаю их ручкой:
– 6012, 5022, 3007, 4007, 3011…
Он указывает на красный, коричневый, зеленый, фиолетовый и оранжевый, и все они – очень темные. Мы проделываем так с каждым цветом, и на это уходит больше часа. Когда мы заканчиваем, я любуюсь нашей прекрасной таблицей.
– Ну вот!
Левий качает головой, ничего не говоря, но я не обращаю на него внимания.
– Ладно, теперь давай попробуем. Никуда не уходи, я сейчас вернусь.
Я ухожу, чтобы надеть случайные верх и штаны, а затем возвращаюсь. Я касаюсь своей медно-рыжей рубашки и спрашиваю, какого она цвета. Он пристально на нее смотрит – мгновение мне кажется, будто он разглядывает мою грудь, – а затем изучает нашу табличку.
– Напоминает вот этот, – говорит он, показывая на номер 9007. – Значит, следуя дедукции… это один из этих одиннадцати цветов. Потрясающе. Это очень мне помогло.
Я сверлю его взглядом. Сарказм, серьезно? Тогда как единственное, чего я хочу, это помочь ему?
– Чуть больше усилий. Воспользуйся методом исключения.
Я знаю, что ему совершенно не хочется меня слушаться, но все же он именно так и поступает. Ему удается вычеркнуть половину из подходящих цветов. Я скрываю улыбку, видя, что среди оставшихся есть медно-рыжий. Пускай издевается сколько хочет: мой метод работает.
Я гений.
– А теперь настало время задействовать мозг. Как думаешь, какие из этих цветов я могла бы надеть?
Если честно, это довольно простой вопрос. Среди других вариантов желтый – а он уже знает, что я ненавижу желтый, – бордовый и темно-синий. Почти сразу же он указывает на медно-рыжий цвет, бросая на меня полный детской надежды взгляд.
При виде этого у меня сводит живот. Думаю, что даже если бы это был неправильный ответ, я бы все равно солгала ему, просто чтобы порадовать.
– Браво!
– Серьезно? – со скепсисом удивляется он в ответ на мои аплодисменты.
– Серьезно. Конечно, способ не всегда будет рабочим, но помочь-то он может, верно? Ладно, а теперь брюки. Какого они ц…
– Бежевые.
Я даже не успеваю закончить предложение. Я застываю на месте, разинув рот. Перед ответом он не повел и глазом. Я спрашиваю, как он узнал, но он лишь мягко улыбается и пожимает плечами.
– Похоже на бежевый.
– Ты врешь. Признайся, ты жульничал.
– Как я мог жульничать? – спрашивает он с невинным выражением лица.
Не знаю, но я почти в этом уверена. Я отмахиваюсь и начинаю убирать со стола. Он следит за мной взглядом, и его глаза как-то странно поблескивают. Скорее всего, это вино. Его глаза начинают блестеть всякий раз, когда он выпьет. Это очень мило.
«Очень мило? С каких это пор?»
Я решаю откланяться, прежде чем наделаю глупостей, прикрывшись тем, что хочу спать.
– Роза, – окликает он меня, упираясь подбородком в свою ладонь и разглядывая меня.
– М-м?
– Журналистка из Glamour хотела бы нас сфотографировать.
Я в шоке замираю на месте. Glamour? Я правильно расслышала?
– «Нас» это в смысле?..
– Нашу пару. Что скажешь?
Мне хочется спросить, почему он до сих пор не отказался. В конце концов, это просто ужасная идея. Да и к тому же, будем честны, он не нуждается в рекламе. Читатели и читательницы Glamour – не его целевая аудитория. Да и в принципе начнем с того, что Левию плевать на свою репутацию.
В таком случае о чем он думает?
– Почему бы и нет?
– Хорошо. Тогда я им позвоню.
Я молча киваю. Он продолжает смотреть на меня, изогнув губы в небольшой ухмылке, и, вероятно, ждет, когда я уйду. В воздухе что-то изменилось. Это из-за того, что он выпил, или из-за того, что сегодня произошло? Что бы там ни было, он смотрит на меня совсем иначе, не как утром.
– Знаешь… – неловко бормочу я. – Левий Иванович сильно отличается от того, что о нем говорят люди.
Он вопросительно приподнимает бровь.
– И что же о нем говорят люди?
Я думаю обо всех слухах, что прочитала в интернете, о перешептываниях в коридоре отеля при виде его, а еще – обо всех предостережениях моего отца, которые он озвучил еще до нашей встречи.
– Что ты плохой парень. Эгоистичный, манипулятивный, скупой, жестокий и опасный плейбой.
Ответом мне служит тишина. Его улыбка никуда не девается, наоборот: она становится еще шире, когда он испускает сдавленный вздох, значения которого я не понимаю.
– И все же не ослабляй бдительности, Роза. Как говорят, дыма без огня не бывает.
Глава 16. Июнь. Лас-Вегас, США. ЛЕВИЙ
Я не могу заснуть.
Это глупо, но Роза не оставляет меня даже в мыслях. Она уже спит, а я до сих пор лежу на своей кровати, накрыв глаза рукой и все еще не переодевшись. После урока живописи она берет и покупает мне атлас цветов. Звучит тупо, но ее намерение трогает меня гораздо больше, чем нужно.
Потому что это значит, что она думала обо мне. Что она размышляла о том, как мне помочь. Я не особо понимаю, как мне к этому относиться. От одной этой мысли у меня смягчается сердце, и именно это меня и беспокоит.
Я слишком привязался к ней. Она нравится мне настолько же, насколько и раздражает, а раздражает она меня потому, что нравится мне. В этом-то и проблема.
Я даже согласился на фото для Glamour исключительно потому, что подумал, что ее бы это заинтересовало. Я становлюсь слабее. Но как иначе, когда она смотрит на меня таким взглядом? Как устоять, когда она так мне улыбается? Когда она касается меня при каждом удобном случае.
Я чувствую, что вот-вот в любой момент взорвусь. Потому что я знаю, каково это – хотеть с кем-то переспать. Но это… это совсем другое. Я чувствую стыд при мысли обо всех тех вещах, что мечтаю с ней сделать. Хуже того: когда я не фантазирую о том, как привязываю ее к своей кровати и пожираю до тех пор, пока она не теряет сознание, я представляю, как держу ее за руку… всю ночь не выпускаю из своих объятий… глажу ее по волосам и целомудренно целую в плечо.
– Ty s uma soshyol? – ругаюсь я тебе под нос и сажусь на кровати.
Приехали, теперь я еще и сам с собой разговариваю. Неожиданно кто-то стучит в дверь. Наверное, это Томас – должно быть, он уже вернулся. Я говорю ему войти, но с удивлением обнаруживаю на пороге силуэт Розы. Она смотрит на меня, не убирая ладони с дверной ручки, и я изо всех сил стараюсь не позволить своему взгляду начать блуждать по ее телу.
– Хотела узнать, во сколько нам завтра вставать, – тихо говорит она. – Я думала, ты уже спишь… Кошмары?
Я сглатываю при виде светлой ночнушки, едва прикрывающей ее голые, великолепные бедра. Готов поспорить, под ней ничего нет. Должно быть, она только из душа.