Я смотрю на него, и он снова извиняется. Решив, что с него хватит, я обхватываю Розу рукой и спускаю на землю. Она сжимает зубы, вновь оказываясь на ногах, и спиной прижимается к моей груди.
– Ну же, пойдем.
Я беру ее за руку и с олимпийским спокойствием забираю наши полотенца. Ли Мей выпускает бедную девушку, потерявшую, пожалуй, приличное количество волос, а Лаки дышит так, будто только что пробежал десять километров.
– Это было сильно…
– Заткнись, – ругается Ли Мей с расцарапанной щекой. – От тебя, как обычно, никакой пользы.
Под озадаченные взгляды толпы мы уходим. За несколько метров до выхода я чувствую на себе пристальный взгляд Тито. Я инстинктивно сжимаю Розину руку. Я собираюсь вернуться в номер, не поднимая шума, но в момент, когда мы проходим мимо него, я слышу адресованный мне и только мне шепот:
– Какой вспыльчивый характер. Лучше бы тебе обуздать ее.
Я замираю, чувствуя, как колотится сердце. Роза вопросительно смотрит на меня, но все мое внимание приковано к Тито. Поверить не могу, что он говорит подобные вещи о своей дочери.
– Она не дикое животное.
Я уже собираюсь уходить, когда он злобно добавляет:
– Уж лучше бы это действительно было так, и для тебя в первую очередь. Если она хоть немного похожа на твою мать, ты закончишь так же, как твой отец.
Мой гнев, прежде холодный и глухой, вспыхивает и полностью ослепляет меня. Я не раздумываю ни секунды. Я бросаюсь вперед, выпуская успокаивающую ладонь Розы, и, схватив Тито за воротник, со всей силы бью его по лицу. Он отшатывается от силы моего удара, а Роза там временем хватает меня за руку и выкрикивает мое имя.
– Повтори, что ты только что сказал, подонок! – срывая голос, ору я.
Тито встает на ноги, пальцем касаясь окровавленного рта, и одаривает меня победной ухмылкой. Она словно холодный душ. С бешеным взглядом я отступаю. Я едва слышу, что мне говорит Роза, когда тащит меня к выходу.
В голове снова и снова проносятся слова Тито. Он знал, что разговор о матери выведет меня из себя. Именно этого он и ждал. Меня яростно трясет, и я жалею, что потерял над собой контроль.
– Все хорошо? – спрашивает Роза по пути к раздевалкам. – Какая муха тебя укусила?
Все трое моих друзей выглядят озадаченными. Лаки бормочет вслух то, о чем думают все остальные:
– Вау… я впервые увидел, чтобы ты потерял самообладание. Это было страшно. Я даже подумал, что ты его у…
Он так и не договаривает начатую фразу. Ли Мей безо всякой нежности наступает ему на ногу. У меня сжимается сердце.
«Я даже подумал, что ты его убьешь». Вот что он хотел сказать. И он оказался бы прав. Потому что это я делаю, да? Убиваю людей. Твою мать. Мне нужен воздух. Мне нужно побыть одному. Мне нужно ненадолго вернуться вниз.
Я молча разворачиваюсь, уже собираясь сбежать, как Роза вдруг обвивает меня за руку. Я вырываюсь из ее объятий грубее, чем того хотел.
– Оставь меня в покое.
– Почему? – не сдается она, шагая рядом.
Она реально не понимает? Прямо сейчас, в эту минуту я не хочу, чтобы она была рядом!
– Потому что я злюсь.
– Как кстати, я тоже злюсь. Давай злиться вместе, – шутливо говорит она.
Я сжимаю кулаки и оборачиваюсь к ней, мрачно глядя ей в глаза.
– Нет, Роза. Я злюсь на тебя.
– Меня? – удивленно возмущается она. – Что я сделала?
– Я подрался из-за тебя! Ты можешь хотя бы пять минут просто, черт побери, спокойно постоять на месте?!
На этот раз она широко раскрывает рот, готовая защищаться. Она не привыкла к тому, чтобы я сердился, и уж тем более – чтобы я говорил с ней в подобном тоне. И хотя я чувствую вину за то, что срываюсь на ней, в то время как бешусь из-за Тито, я ни о чем не жалею.
Я злюсь, что она дочь этого человека. Я злюсь, что не могу ей доверять. Злюсь, потому что она заставляет меня чувствовать все то, из-за чего я рядом с ней становлюсь жалок.
– Из-за меня?! Но я ни о чем тебя не просила! Я прекрасно справлялась и до твоего появления. Да и какое это имеет отношение к Тито?
– Я подрался с ним из-за того, что он сказал о тебе. Я уже много лет не выходил из себя, потому что терпеть не могу драки, потому что никогда не знаешь, чем эта гребаная драка закончится, а тут появляешься ты и…
– Стоп, – сердито перебивает меня она. – Значит, это я виновата в том, что меня оскорбили? Виновата, что ты завелся с пол-оборота? Думаю, из-за того, что ты злишься, ты намеренно не хочешь понимать очевидное, но, даже если его слова тебя задели, это не дает тебе права срываться на мне.
С этими словами она отдает мне мое полотенце и возвращается к остальным. Она снова останавливается лишь затем, чтобы повернуться и с разъяренным выражением лица добавить:
– О, и мы оба знаем, что это все ложь. То, что сказал Тито и что так тебя выбесило… со мной это никак не связано.
Глава 21. Июнь. Лас-Вегас, США. РОЗА
Ты в порядке?
Разумеется, в порядке.
Ты не должен был так говорить.
Жалеешь своего фальшивого жениха?
Ситуация могла выйти из-под контроля. Это был удар ниже пояса.
Отец несколько минут не отвечает. Я долго сомневалась, отправлять ли ему это сообщение, но в итоге пришла к выводу, что обязана это сделать. Это было мелочно и подло.
Я никогда не забуду сильнейшую боль, что блеснула в глазах Левия в тот момент. От этого у меня свело живот.
«Я терпеть не могу драки, потому что никогда не знаешь, чем эта гребаная драка закончится».
Эти конкретные слова буквально уничтожили меня. Я поняла, что он под этим подразумевал. В последний раз, когда он с кем-то дрался, он убил своего отца. И, очевидно, это гложет его сильнее, чем ему кажется. И это абсолютно нормальная реакция.
Я бы на его месте впала в депрессию.
Твоя игра день ото дня становится все лучше…
Потому что это всего лишь игра. Так ведь?
Я замираю, глядя на экран телефона, со скрещенными ногами сидя на диване. У меня сжимается сердце. Его вопрос вполне закономерен. Я задаю его себе каждый день.
Не уверена, что все еще просто играю. Вот уже два дня мы с Левием не разговариваем. Мы обмениваемся любезностями, в основном во время турнира, но, когда наступает вечер, я просто ложусь в нашу общую кровать без него и не обращаю на него никакого внимания. Он тоже не пытается ничего сделать.
Он впервые на меня разозлился, и это было… больно. Так же больно, как и его молчание последние два дня. Я думала, что он извинится, но, видимо, его эта ситуация задевает не так сильно, как меня.
Ну разумеется.
После этого я удаляю диалог и выключаю телефон. В этот самый момент входят шикарно разодетые Ли Мей и Лаки.
– Почему полпива – это четверть литра, а не половина? – задумчиво спрашивает Лаки. – Я не понимаю.
– У меня что, на лбу написано «Гугл»? О, ты здесь! – улыбается Ли Мей при виде меня. – Мы собираемся в клуб. Мы поспорили, кто из нас заснет первым. Нам даже удалось вытащить Томаса, а это, поверь мне, та еще победа! Ты останешься тут?
Я молча киваю. Я сегодня не в настроении веселиться. И уж тем более мне не хочется оставаться наедине с Левием, но он, кажется, в принципе не собирается выходить из комнаты. Наверняка тренируется.
– Не ждите нас, – говорит Лаки, заговорщически мне подмигивая.
Не знаю, что это значит. Я желаю им хорошо провести вечер, и меня вновь окутывает тишина. Спустя несколько минут праздного выпивания я поднимаюсь и ухожу за холстом и тюбиками с краской, которые оставила в ванной.
Встаю напротив панорамного окна в гостиной, надеваю уже заляпанную белую рубашку и начинаю рисовать. Я всегда так делаю, когда в голове вьется слишком много мыслей. Внезапно я обо всем забываю. Я рисую, не думая о том, что появится на холсте. Я чувствую умиротворение, когда теплые цвета сходятся друг с другом и рождают… портрет, однако же на этот раз не мой. Изображение весьма беспорядочное, но все же я в одно мгновение узнаю в нем абстрактное лицо Левия.
В ошеломлении опускаю взгляд на все остальные картины, нарисованные мной за последние дни. Ого, вау. Не замечала этого раньше, но, оказывается, я рисовала его уже множество раз.
Это настолько меня потрясает, что я едва замечаю, как сам он, засунув руки в карманы брюк, выходит из комнаты. В этот же момент кто-то звонит в дверь. Мы оба замираем, обмениваясь удивленными взглядами.
Левий уходит открыть дверь, а я с любопытством за ним наблюдаю. За ней оказывается курьер. Он протягивает моему фальшивому жениху сверток, который тот забирает, следом закрывая дверь.
– Что это? – спрашиваю я.
– Посылка для меня. От… тебя?
Я моментально напрягаюсь, начиная паниковать. О нет. Я совсем забыла! Я открываю рот, не зная, что сказать, а он тем временем, приподняв одну бровь, изучает меня взглядом.
– Это ошибка. Это для меня! – бросая все, вру я.
С колотящимся сердцем устремляюсь к нему. Я заказывала это задолго до нашей ссоры. Это было тупо. Мне не стоило этого делать. Я тяну руку, чтобы забрать посылку, но он невозмутимо поднимает ее выше зоны моей досягаемости.
– Тебя зовут Левий Иванович? Не верю.
– Отдай ее мне!
Эта битва была проиграна с самого начала. Ему удается открыть ее так, чтобы я не достала. Я издаю стон разочарования и, не глядя на него, возвращаюсь к холсту.
Я точно сейчас опозорюсь. Я безотрывно смотрю на свою картину, чувствуя, как горят щеки. Краем глаза замечаю, что он молча достает подарок из коробки. Мне не нужно смотреть, чтобы понимать, что внутри.
Это камера последнего поколения. Не стану говорить, во сколько она мне обошлась: потребовалось не меньше последней зарплаты. Я подумала, что ему понравится. Что он снова займется фотографией. Я и не предполагала, что может случиться.
По-прежнему молча Левий подходит ко мне. Мое сердце набирает скорость с каждым его шагом. Он останавливается у меня за спиной. Я задерживаю дыхание, когда он вздыхает и прислоняется лбом к моей шее. Не в силах сдержаться, я дрожу.