От его близости становится больно. Мне хочется, чтобы он отошел, но в то же время хочется, чтобы он стал еще ближе, чтобы коснулся меня и более не останавливался.
– Mi dispiace[25], – шепчет он, и я чувствую его дыхание на своей коже.
Проклятье. Я закрываю глаза, мои руки дрожат. Я не ожидала, что он решит извиниться. Тем более на итальянском:
– Avevi ragione. Sono stato uno stupido[26].
Он говорит по-итальянски еще хуже, чем по-английски. Я испытываю от этого странное ощущение – как в сердце, так и между ног.
Его губы оставляют на моей шее целомудренный поцелуй. Как после такого можно его не простить? Я оборачиваюсь к нему, устремляя горящий взгляд в его глаза.
– Побудешь моей моделью? – спрашивает он.
Я слабо улыбаюсь.
– Как удачно, что у меня есть некоторый опыт в этой сфере…
– Супер. Сними штаны, но оставь рубашку. Я сейчас приду.
Он уходит обратно в комнату, видимо чтобы взять там карту памяти. Меня охватывает предвкушение. Следуя его указаниям, я снимаю с себя низ, а следом за ним и лифчик под рубашкой. Когда он возвращается, его глаза темнеют. Я спрашиваю, что мне лучше сделать.
– Продолжай рисовать. Ты очень красива, когда сосредоточена.
Я без лишних вопросов подчиняюсь. Сперва он просто смотрит на меня, ничего не предпринимая. Абстрагируюсь от всего мира и рисую. Затем его лицо наконец скрывается за объективом.
Увидев, как он кривится, я спрашиваю, что случилось.
– Понятия не имею, что получается. Все просто… монохромное. Такое чувство, будто это пустая трата времени.
– Помнишь урок живописи? Ты не обращал внимания на то, какие цвета использовал. Ты просто следовал своему инстинкту. Здесь то же самое.
Его это, кажется, не слишком убеждает. Я пытаюсь придумать, как стереть разочарование с его лица. Говорю ему опустить камеру и даю ему в руку кисточку.
– Рисуй.
– Что рисовать?
– Меня.
Я передаю ему тюбики с краской и медленно расстегиваю свою рубашку. Он сглатывает, а его глаза следят за каждым движением моих искушающих пальцев. И когда этот предмет одежды падает к моим ногам, его лицо по-прежнему непроницаемо, но глаза темнеют.
А затем он вновь устремляет их взгляд в мои собственные.
– Ты очень усложняешь мне задачу…
Я спрашиваю, не против ли он. Он уже говорил, что чужая нагота его смущает. Он обладает немалым целомудрием там, где у меня его почти нет. Не хочу оплошать.
К счастью, он отрицательно качает головой.
– Просто боюсь отвлечься на свою модель.
– Возмутительно! – весело усмехаюсь я. – Давай, Джек. Нарисуй меня, как одну из своих француженок.
Левий смеется, а затем, пожирая меня взглядом, подходит ближе. Я не тороплю его, давая ему время обдумать свой первый ход. Он обмакивает кисточку в синюю краску и проводит линию между моих грудей. Я вздрагиваю. Боже, как же холодно.
От его улыбки можно умереть. Он продолжает в тишине творить свой шедевр. Я очень надеюсь, что к нам вдруг не заявятся все остальные. «Не ждите нас», – сказал мне Лаки так, будто что-то знал. Полагаю, мы можем не торопиться.
– Что это? – спрашиваю я, когда он делает шаг назад, любуюсь своим рисунком.
– Роза.
Я опускаю взгляд на полночно-синюю розу, ныне украшающую мое тело. Она великолепна.
– Продолжай. Повсюду.
Если вначале он и колебался, то очень скоро от этого не осталось и следа. Левий проводит кисточкой по моим ключицам, а затем – по обоим соскам, которые тут же твердеют от ее прикосновения. Становится жарко, воздух электризуется. Я делаю вид, будто не замечаю выпуклости его брюк, и неотрывно наблюдаю за его стараниями.
Совсем скоро он оставляет кисть и использует собственные пальцы. Верхняя часть моего тела вся покрыта цветной краской. Его руки тоже в ней, но его это, судя по всему, совсем не беспокоит, когда он обхватывает меня за шею и рьяно целует.
– Ты сводишь меня с ума, – шепчет он между поцелуями. – Меня это бесит.
– Ты еще ничего не видел.
Я запускаю руки под его футболку, касаясь горячего, гладкого пресса, и стягиваю ее. Его грудь – настоящее произведение искусства. Я ласкаю ее пальцами, а затем провожу языком по одному из его сосков. Он издает болезненный стон – признак того, что здесь у него чувствительное место. От этого я лишь сильнее завожусь.
Я еще немного лижу его, а затем расстегиваю брюки. Он стискивает зубы, когда я оттягиваю вниз ширинку и опускаюсь на колени.
– Я так давно хотела это сделать.
Он по-русски ругается, а я обхватываю его рукой и облизываю. Он запрокидывает назад голову, а мой язык тем временем медленно, как бы поддразнивая, его ласкает.
Левий издает звук чистейшего удовольствия, когда я беру его в рот и начинаю сосать.
– Bozhe moj, – стонет он, обхватывая мое лицо ладонями. – Ты убьешь меня.
– Очень на это надеюсь, – говорю я, на мгновение выпуская его. – Ты знал, что у оргазма есть и другое название? Его называют «маленькой смертью».
Мой рот не способен вместить его целиком, но я поигрываю языком по всей длине, и это, кажется, вполне приходится ему по душе. Его ладонь лежит на моей щеке, а большой палец поглаживает появляющуюся там выпуклость. Он опускает его к моим розовым губам, сомкнувшимся вокруг него, и зарывается второй рукой в мои волосы.
– Долго я не продержусь. Прости, – стыдливо морщится он. – Господи, что ты со мной творишь.
Я упиваюсь бушующим внутри возбуждением и увеличиваю темп, руками обхватывая его упругие ягодицы. Вдруг он берет меня за волосы и начинает все быстрее и быстрее двигаться взад и вперед. Он трахает меня в рот, глядя прямо в мои глаза, и будто сам в это не верит.
– Ты такая красивая… Я сейчас кончу.
Я чувствую, как он напрягается, и втягиваю щеки, еще плотнее его сжимая. Это его добивает. Выругавшись, он со стоном кончает. Его руки обхватывают меня за плечи и резко поднимают на ноги, а губы накрывают мои так, будто ему это жизненно необходимо.
– Мне нужно успокоиться, – тяжело дышит он. – Иначе я снова опозорюсь и кончу в то же мгновение, как войду в тебя.
Черт побери. Я неохотно отстраняюсь от него и говорю, чтобы он взял презерватив. Пользуясь его отсутствием, я пробую собраться с мыслями, но безуспешно. Я вот-вот пересплю с Левием. Левием Ивановичем. Моим злейшим врагом. Моим лучшим другом. Моим фальшивым женихом.
Наверняка это ошибка, но я ныряю в нее с головой.
Когда он возвращается, одетый в одни лишь черные боксеры, краска на моем теле уже высохла.
– Могу я тоже тебя разрисовать?
Он приподнимает бровь, а затем молча кивает.
– Я тоже хочу оставить на тебе свой след.
Я окунаю пальцы в краску и начинаю творить. Его руки покрываются мурашками. Я рисую несколько беспорядочно, смешивая между собой краски, которые потихоньку образуют какую-то неразбериху, имеющую при этом, по странному стечению обстоятельств, смысл.
Отчасти напоминает нас самих.
Еще до того, как я успеваю закончить, он обхватывает меня за запястья и целует, прижимаясь своим телом к моему. Еще свежая краска растекается по моей груди, и я вздрагиваю.
Его руки, которые он, по всей видимости, ополоснул перед возвращением, хватают меня за бедра и безо всякого труда поднимают. Не в силах сдержаться, я поглощаю его рот, как будто нам осталось совсем мало времени, а он тем временем кладет меня на диван и нависает сверху. Он целует мое тело, все те немногие места, еще нетронутые его отпечатком, а затем стаскивает вниз трусики.
У его боксеров та же участь, и вскоре он забрасывает их в другой конец комнаты.
– Как тебе больше нравится? – шепчет он в мои припухшие губы. – Медленно и нежно? Быстро и жестко? Мне заняться с тобой любовью, как муж с женой? Или трахнуть до потери сознания? Скажи мне как, и я все сделаю.
Господь бог. Мне хочется всего и сразу. Но то, как сильно я его сейчас желаю, доказывает, что я не согласна ни на ожидание, ни на нежности.
– Второе, – выдыхаю я, когда он раздвигает мои бедра и касается пальцем клитора.
– Значит, быстро и жестко. Идеально.
Его пальцы ласкают меня, и он грубо меня целует. В груди горит так сильно, что я едва могу это вынести. Я болезненно сжимаюсь и двигаю бедрами навстречу его руке. Чем больше я стону, тем быстрее двигаются его пальцы.
Я в невероятном экстазе.
Кусаю его за губу и умоляю войти в меня. Я смотрю, как он надевает презерватив, а затем хватаю за шею и притягиваю к себе. Его нос касается моего, в его неотрывном взгляде полно эмоций, и он одним толчком входит в меня.
Он рычит, не открывая рта, его пальцы вонзаются в плоть моих бедер. Я обвиваю его ногами за талию, ступнями прижимаясь к его ягодицам. Это…
– Невероятно, – шепчет он, пряча лицо у моей шеи. – Это так хорошо, что я не смогу без этого жить.
Я тоже. Это-то меня и пугает. Он входит и выходит, все сильнее и сильнее. Его пальцы, лежащие на диване возле моей головы, переплетаются с моими. Его тело просто нереально. Ощущение того, насколько он глубоко внутри, еще больше сводит меня с ума.
– Подними ягодицы, lyubimaya.
Я с удовольствием подчиняюсь. Он подхватывает меня руками и в ритме собственных толчков притягивает к себе. Я стону, закрывая глаза руками. От звуков шлепков, с которыми соприкасаются наши тела, мое сердцебиение с каждой секундой становится все чаще.
Вдруг он резко выходит, оставляя меня в изнеможении.
– Ты издеваешься?! – кричу я. – Почему ты остановился?!
Левий садится на диван, раздвигает ноги и, схватив меня за подбородок, томно меня целует.
– Залезай на меня.
От этой простой просьбы мое сердце делает кульбит. Я вспоминаю, как еще в Макао думала о том, чтобы забраться к нему на колени на заднем сиденье его машины. Это был лишь вопрос времени. Я не слишком долго колеблюсь и забираюсь на его обнаженные бедра. Он не сопротивляется, пока я самостоятельно насаживаюсь на него.