– Твой отец был неправ, когда взял тебя с собой. Тебе не пойдет это на пользу. Нужно было остаться здесь, дома.
– Знаю. Прости.
– И кто этот парень? – с подозрением спрашивает она.
Я морщусь и молчу. Мне правда все ей рассказать? Что, если она тоже меня возненавидит? Мне невыносимо ее разочаровывать. Но ее взгляд не оставляет мне выбора. Я жалобно признаюсь:
– Левий Иванович.
Она удивленно распахивает рот. Разумеется, ей знакомо это имя. Какое-то время она молчит, а затем со вздохом качает головой. Нахмурив брови, она яростно жестикулирует:
– Это все твой отец! Полагаю, он втянул тебя в свои делишки, да? Что он пообещал взамен?
– Деньги.
– Тебе нужны деньги? Бога ради, у нас полно их дома! Нужно было просто попросить!
– Вот именно, я не хочу просить у вас денег, мама. В этом и суть. Я больше не хочу от вас зависеть. Я и сама могу о себе позаботиться.
На мгновение она замолкает, а затем вдруг будто смиряется. Она догадывается, для чего мне нужны деньги, но достаточно хорошо меня знает, чтобы не обсуждать это прямо сейчас. Вместо этого она задает вопрос, которого я боюсь больше всего:
– Ты любишь этого парня?
Я со слезами на глазах замираю. В памяти всплывают образы Левия: его игривая улыбка, мягкость рук, которые дезинфицируют мое колено, вкус его губ, ощущение его ног, обвивающих мои во время сна, и то, как он называет меня «любовь моя».
Я опускаю взгляд и жалобно киваю.
Да. Да, я влюблена в Левия Ивановича. Конечно же, я и так это знала. Это не новость. Но произнести это вслух – совсем другое дело. Так все становится реальнее.
– Он хорошо к тебе относится? – спрашивает мама. – Это единственное, что для меня важно.
– Забудь. Это не взаимно.
Нет смысла об этом говорить. Что сделано, то сделано. Я думала, что заслужила второй шанс, но я ошибалась. Мы не созданы друг для друга. Я – Капулетти, он – Монтекки. Прости, Шекспир. В моем мире Джульетта – продажная шлюха, а Ромео – гребаный манипулятор.
Трагический финал как никогда оправдан.
– Возвращайся домой, – умоляет меня мама. – Мы что-нибудь придумаем, хорошо? Я должна быть рядом с тобой. Мы найдем способ решить твои проблемы. Я люблю тебя, милая.
Мое сердце не в восторге от этой идеи просто потому, что оно ненавидит саму мысль о том, чтобы быть вдали от Левия. Тем не менее мне жутко хочется вернуться. Почувствовать себя дома. Вновь оказаться в своей постели, в своем саду, в своей комнате. Увидеть людей, которые говорят, как я, которые понимают меня… Я бы многое сейчас отдала за объятия своей матери.
Я вытираю слезы и смиренно киваю.
Все равно мне больше нечего тут делать. Меня здесь больше ничего не держит.
– Хорошо. Я приеду.
Я купила билет на самолет в Италию уже на сегодня на вторую половину дня. Я все решила. Осталось сделать лишь две вещи: забрать свои вещи и поговорить с отцом.
Когда я с полнейшей неразберихой в голове приезжаю к отелю, турнирный день уже начался. Я точно знаю, что Левий утром играет. Тито – нет. Я опасаюсь наткнуться в номере на Томаса, но меня это мало заботит. Перед отъездом мне нужно забрать свои документы.
– Роза!
Я замираю, как если бы меня застали на месте преступления. Я замечаю бегущую ко мне навстречу Ли Мей, одетую в ту же одежду, что и вчера. Она выглядит уставшей. Я понимаю, что она только что из больницы. Она уже знает всю правду?
– Без обид, но ты выглядишь так, будто у тебя была худшая в жизни ночь, – говорит она, морща нос.
Так и есть.
– Все хорошо?
– Все супер. Не знаешь, Томас сейчас в номере?
– Нет, он играет утром. И я тоже, как раз иду туда.
Отлично. Тогда я все успею, и не придется с ними пересекаться.
– Как Лаки? – искренне обеспокоенно спрашиваю я.
Она заверяет, что с ним все просто чудесно. Учитывая то, как тепло она со мной говорит, сомневаюсь, что она все знает. Пока нет. Пользуясь этим, я притягиваю ее в объятия. Ее это удивляет. Затем я отступаю назад и улыбаюсь.
– Скоро увидимся. Хорошо?
– Эм… мы живем вместе.
– Я возвращаюсь домой, – признаюсь я, сжимая ее ладонь.
Ли Мей в шоке распахивает глаза. Она спрашивает почему – не потому ли, что мы с Левием поссорились. Я не хочу, чтобы моя единственная подруга меня ненавидела, и потому расплывчато отвечаю:
– Я совершила ошибку. Думала, что смогу все уладить, но просчиталась. Оставаться здесь… слишком тяжело. Я слишком долго была вдали от дома. Хочу вернуться к семье.
Ей хочется остановить меня, но она не находит никакой причины удержать меня рядом. От ее грустного вида болит сердце. Она кажется искренней. В отличие от Левия ей я действительно небезразлична.
– Ты права, – отвечает она. – Семья – это очень важно. Я слишком поздно это поняла. Насладись общением с ней по максимуму. Мы ведь еще увидимся, да? Обещаешь?
Я бы с радостью, но есть шанс, что, когда ты узнаешь правду, ты возненавидишь меня.
– Конечно. Попрощайся за меня с Лаки. И с Томасом тоже… Он тот еще ворчун, но все-таки он мне нравится.
– Сделаю.
Я больше не задерживаюсь, иначе она опоздает на турнир. Поднимаюсь в номер и с облегчением обнаруживаю, что в нем тишь да гладь. Доказательства нашей бурной ссоры никуда не делись: на полу в гостиной валяются книги, мое кольцо, в спальне – изрезанная одежда Левия…
Кровать идеально заправлена, как если бы он в ней и не спал. Не тратя лишнего времени, я быстро закидываю вещи в чемодан. Меняю рваное платье на джинсы и, бросив его на пол, ухожу.
Выйдя в коридор, уже через несколько шагов оказываюсь у двери Тито. Я даже не продумала, что собираюсь ему сказать. Я просто слишком зла, разочарована и потрясена. Я хочу донести до него, насколько использованной себя чувствую. И что я перестаю пытаться любой ценой заставить его мной гордиться.
Но в особенности я хочу, чтобы он заверил меня, что не пытался ранить Левия. Я по-прежнему отказываюсь в это верить.
С колотящимся в груди сердцем я стучу в дверь. Когда же она открывается, я снова надеваю маску. Появляется Тито, не слишком удивленный моим появлением, и отступает в сторону, пропуская меня вперед.
– Какой приятный сюрприз.
Я молча захожу в номер, таща за собой чемодан. Я останавливаюсь не слишком далеко от входа и скрещиваю руки на груди. Отец же, в самый разгар завтрака, садится на диван.
– Чем обязан такому удовольствию?
– Левий все знает, – без предисловий объявляю я.
По всей видимости, это откровение не слишком его волнует. Он надкусывает булочку и раскрывает лежащую перед ним газету.
– Я знаю.
Я едва не подпрыгиваю от шока на месте. Левий уже что-то высказал ему? Мне хочется спросить, как он узнал, но сейчас главное не это. Чувствуя, как сводит от страха живот, я смотрю на него и холодно спрашиваю:
– Ты как-то с этим связан?
Тишина. Он игнорирует меня, жуя с открытым ртом, и спрашивает, о чем я.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я.
– Это была не моя машина.
– Хватит ходить вокруг да около.
Он проглатывает еду и наконец-то смотрит на меня. С его губ не срывается ни единого звука, но тишина говорит лучше всяких слов. От шока мои руки сжимаются в крошечные кулаки. На меня накатывает жуткое желание извергнуть весь алкоголь, проглоченный этой ночью.
Все зашло слишком далеко. Это выше моих сил, оно всегда было выше.
– Ты реально свихнулся, – шепчу я.
Непохоже, чтобы это его задело.
– Так-то это ты виновата. Ты ничего не предпринимала, и в дело пришлось вступить мне.
– Попытавшись его задавить?! – вдруг резко кричу я, выходя из себя. – Какого хрена ты творишь?!
Он закатывает глаза, будто, по его мнению, я слишком остро реагирую. Он пугает меня.
– И сразу же грубости. Я никогда не собирался его убивать, так что завязывай. Я просто хотел его напугать. Он ведь в полном порядке, не так ли?
Я тупо смотрю на него и не верю своим ушам. Я знала, что мой отец неидеален, но не думала, что он пал настолько низко. Я ошибалась. Все это время я жаждала одобрения человека, который не способен любить никого, кроме себя.
– Из-за тебя Лаки в больнице, – рычу я, сдерживая слезы ярости.
– Кто?
О боже. Он играл с ним уже несколько раз, но до сих пор не знает даже его имени. Потому что ему совершенно наплевать.
Внезапно я осознаю ужасающую правду: с самого начала я была в команде злодеев. Левий, вне всяких сомнений, герой, а я – антигерой.
Моему отцу нужна помощь. Деньги и власть вскружили ему голову. Он был готов переехать собственной машиной человека, лишь бы помешать ему себя обыграть.
Я начинаю задыхаться. Обхватываю ладонью горло, чувствуя, что меня вот-вот вывернет.
– Не смотри на меня так, – усмехается отец. – По крайней мере, больше тебе не нужно притворяться. До конца турнира можешь переехать сюда. Я в любом случае уже получил все, что мне нужно.
Что значит «все, что мне нужно»? Прямо сейчас я не в состоянии размышлять над тем, что это значит. Я снова и снова мотаю головой.
– Я не могу.
– Что ты не можешь?
– Ты должен отказаться от участия.
Эта фраза вылетает сама по себе. Тито замирает, а затем медленно поворачивается ко мне. Он смотрит на меня так жутко, что я не могу сдвинуться с места. Он всегда пугал меня, даже в детстве. Но теперь все изменилось. Я потеряла всякое к нему уважение.
Поверить не могу, что этот человек – мой отец.
– Что, прости?
– Это нечестно. Ты жульничаешь, причем по всем направлениям!
Он разражается смехом. В этом смехе нет веселья, только холод. Но я знаю, что худшее еще впереди.
– Или что?
– Или я пойду в полицию и расскажу им, что ты сделал.
Я удивлена своим заявлением не меньше, чем он. Я не собиралась этого говорить, но в глубине души ровно это я и чувствую. Я не хочу быть соучастницей подобного. Я даю ему шанс спасти свою душу и раскаяться.