Словно возражая, Тито заглядывает мне в глаза и объявляет:
– All-in.
РОЗА
Тито идет ва-банк еще до флопа.
У него на руках пиковые туз и двойка. В этом нет преимущества. На данный момент карты Левия лучше. Надеюсь, так останется и после флопа…
– Сейчас или никогда.
Действительно – это последний ход. Последняя партия. Последний шанс Левия уничтожить Тито. Сидящие в зале люди слегка паникуют: Левий встает со своего места и с застенчивой полуулыбкой, блуждающей на его губах, подходит к сидящей в тени Ли Мей. Я замечаю, что он нервничает, но в то же время радостно взволнован.
– Черт, я потею как свинья, – жалуется Лаки. – Мне страшно.
Мне тоже, но вслух об этом не говорю. Я молча сжимаю кулаки. На экране Тито с подозрительным видом делает глоток из своего стакана с водой.
Обоих игроков зовут вернуться на свои места. Крупье быстрым движением руки открывает три первые карты – короля червей и валета и десятку треф. Я с облегчением выдыхаю. Преимущество по-прежнему за Левием.
– Это еще не победа, – напоминает мне Томас.
– Надо быть осторожнее с парой на столе, она может привести к подделке, – бормочу я как будто бы самой себе.
Пара десяток – это действительно было бы захватывающе, но следом появляется тройка червей. Лаки издает радостный писк, от которого я нервно смеюсь. Теперь у Левия восемьдесят четыре процента шанса на победу.
Дело почти в шляпе. Тито тоже это понимает, потому что его лицо мрачнеет и становится более опасным.
– Он сделает это, – шепчет Томас. – Он победит, я в этом уверен.
Мне хочется сказать ему не забегать вперед, что он его сглазит, но я не успеваю. Крупье вытягивает очередную карту…
И открывает десятку пик.
Глава 33. ЛЕВИЙ
Я застываю на месте и неотрывно смотрю на последнюю карту. Я ничего не чувствую. Люди вокруг нас взрываются от радости, но меня как будто парализовало.
Я только что выиграл двенадцать миллионов долларов. Я миллионер… и чемпион мира по игре в покер.
– Ты сделал это! – кричит Ли Мей, бросаясь мне на шею. – Левий, ты смог!
Я до сих пор не могу в это поверить. Я с достоинством встаю на ноги и слегка дрожащими руками притягиваю ее в объятия. Я множество раз представлял этот момент. Каждый раз я представлял, что почувствую волну облегчения… гордости… удовлетворения как минимум от мысли, что смог сдержать обещание, которое дал самому себе шесть лет назад.
Но ничего этого я не испытываю.
Внутри меня только… грусть. Пустота. Я думаю о своем отце, и мне ужасно хочется плакать. Стоил ли этот миг победы всего остального? Я до сих пор не уверен.
Я протягиваю Тито руку, прекрасно зная, что он не станет ее пожимать. Я с жестокостью улыбаюсь, когда он прямо перед камерами прожигает меня взглядом, сам себя выставляя на посмешище.
– Ты знал, – рычит он.
Я знаю, о чем он. Да, я знал, что он заменит крупье. Да, я знал, что он будет жульничать. И несмотря на все это, я смог победить его. Надеюсь, что прямо сейчас ему крайне дерьмово.
– Можешь попрощаться с Розой, – говорит он убийственным тоном, – потому что больше ты ее не увидишь.
Я усмехаюсь. Даже Ли Мей улыбается и поднимает бровь. Он все еще думает, что может ею управлять? Вот честно, просто до смерти смешно.
– Не обижайтесь, тесть, но я не понимаю, как вы в своем положении собираетесь помешать мне общаться с вашей дочерью.
Он не улавливает ни слова из сказанного мной, но меня это не беспокоит. Скоро он все поймет. Роза же тем временем как раз ждет меня вместе с Томасом и Лаки у дверей комнаты. Я гордо, но непринужденно улыбаюсь им, как если бы с самого начала знал, что победа будет за мной.
Роза подбегает ко мне и с радостным криком запрыгивает на меня. Я в удивлении ловлю ее, и она обвивает меня ногами за талию.
– Ну и как я был? – спрашиваю я перед камерами.
– Супергоряч, – шепчет она и целует меня. Я с удовольствием встречаю ее поцелуй, словно награду.
– У твоего жениха теперь куча денег.
Она поднимает бровь и шутит:
– Ну разумеется. Я умею выбирать людей.
Роза не обращает ни малейшего внимания на своего стоящего неподалеку отца. Я опускаю ее на землю и беру за руку, и остальные ребята подходят ближе, чтобы меня поздравить. Меня вдруг со всей силы накрывает осознание того, что все это по-настоящему.
Я выиграл. Я реально выиграл. Я, болван-инвалид, как любил говорить мой отец. Я смогу потратить эти деньги на то, чтобы подарить матери счастливую и размеренную жизнь. Что до Тито, то совсем скоро ему придется заплатить за свои грехи.
Словно по часам, к нам на вечеринку заглядывает возмездие, поздравляя меня с победой даже раньше, чем я ожидал. К Тито бросается какой-то обеспокоенный мужчина, давая понять, что ситуация срочная. Он заговаривает по-итальянски, по мне не нужно знать язык, чтобы понимать, о чем идет речь.
Я смотрю на Томаса, и он молча кивает мне в ответ. Роза, заметив наш обмен взглядами, хмурится и бросает взгляд в сторону Тито. Она понимает, о чем они говорят, потому что по мере разговора бледнеет.
Лицо Тито, в свою очередь, мрачнеет. Он резко поворачивается ко мне и широко распахивает глаза.
– Что ты наделал, ублюдок?
Я с равнодушным видом, не доставая руки из карманов брюк, изображаю саму невинность:
– Кто, я?
Я не успеваю сказать ничего больше. Он взрывается и бросается на меня, хватая за воротник рубашки. Сила его жеста впечатывает меня в стену. Я никак не реагирую, прекрасно осознавая присутствие камер, которые все торопливо записывают.
– Улыбнись, тебя снимают, – шепчу я так тихо, чтобы это услышал только он один.
– Ты только что разрушил всю мою жизнь! – орет он, а на его виске тем временем опасно вздувается вена. – Мою карьеру! Мое наследие! Ты гнилой подонок…
Я чувствую, как в моих жилах закипает кровь. И это он мне говорит? Он первым сделал мою жизнь невыносимой! Я же не сделал ничего – я всего лишь сообщил о его преступлениях. Ему просто стоило быть умнее.
К нам кто-то подходит, желая нас разнять, но мне удается произнести сквозь стиснутые зубы:
– Значит, мы квиты. Сгниешь в тюрьме, придурок.
Затем я подмигиваю ему и плотоядно улыбаюсь. Роза молча смотрит на нас, скрестив руки на груди. Ее отец ругается себе под нос, раздраженно проводя рукой по волосам, и хватает ее за запястье.
Он что-то говорит ей по-итальянски, но она, полностью его игнорируя, вырывается из хватки. Журналисты, пользуясь тем, что он остался в одиночестве, спешно бросаются к нему. Вот уже шесть часов они ждут, когда мы выйдем из этой комнаты. Шесть часов с момента выхода статьи в «New York Times», в которой разоблачается «Скандал Ферраньи».
Думаю, у них к нему много вопросов.
– Я не понимаю, что здесь происходит, – говорит Лаки.
– Загляни в социальные сети «New York Times», – советует ему Томас.
Журналисты пытаются добиться от Тито хотя бы нескольких комментариев, но тот отрицает все, что ему вменяют, и кричит о клевете. В конце концов, бросив на меня злобный взгляд, он исчезает.
Стоящая рядом со мной Роза по-прежнему молчит. Она уже знает, что происходит. Ли Мей, заглянув через плечо доставшего телефон Лаки, читает:
«Тито Ферраньи, создатель итальянской платформы цифровой дистрибуции «Speakup», обвиняется в фальсификации улик, подкупе свидетелей и отмывании денег». О, черт возьми. Это правда?
Она в шоке поворачивается ко мне. Я киваю, ничего больше не говоря. Я даю им время дочитать до конца, хотя и без того уже знаю, о чем говорится в этой статье. О взятках и отмывании люди и так догадывались. А вот подмена улик…
Семь лет назад один из сотрудников Тито по имени Муцио погиб на рабочем месте: в момент, когда он выходил из лифта, трос, держащий кабину, резко оборвался. Причиной падения стал воздух в гидравлических цилиндрах. Виновность «Speakup» была очевидна, поскольку Тито не проводил никаких ремонтно-эксплуатационных работ.
Общественности не было об этом известно до сегодняшнего дня. Очевидно, Тито приложил все усилия, чтобы скрыть это, даже если для этого потребовались подмена улик и подкуп свидетелей. Мне просто случайно повезло раскрыть этот секрет, потому что я много лет глубоко под него копал.
Одной этой статьи будет достаточно для того, чтобы итальянцы провели расследование. Он не успеет все спрятать до своего возвращения. У Тито теперь большие неприятности, как и у его компании.
В зависимости от того, как сработает его защита в итальянском суде, он получит несколько лет тюремного срока. Что до того парня, который попытался переехать нас с Лаки, этим уже занимается полиция.
– Вау, у меня аж мурашки по коже, – бормочет Лаки.
Я обеспокоенно смотрю на Розу, так более ни разу и не двинувшуюся с места. Я боюсь, что она злится на меня. Тито все еще ее отец, и этот скандал неизбежно негативно скажется на его семье. Я даже сомневался, точно ли мне стоит это делать, но потом заверил себя: во-первых, Тито хватило ума держать своих жену и дочь подальше от СМИ, благодаря чему о них никто ничего толком и не знает, а во-вторых – и это главное, – теперь я достаточно богат, чтобы в случае необходимости взять их под свое крыло.
Так, Тито окажется единственным, кто пострадает в этой ситуации; остальных это не затронет. Они просто любили его и все эти годы поддерживали, не получая ничего взамен.
– Эй…
Я пытаюсь накрыть ее руку своей, но она тут же отстраняется.
– Мне нужно проветриться.
Я не удерживаю ее.
Роза исчезает до самого вечера.
После нескольких интервью и фотосессий я уединяюсь у бассейна, желая насладиться тишиной и солнцем. По правде же, я просто надеюсь, что найду ее там, но тщетно.
Ли Мей предлагает сходить за ней, но я говорю просто оставить ее в покое. Ей нужно время, и я это понимаю.
– Так, значит, все действительно закончилось? – спрашивает Лаки за нашим совместным ужином в номере.