– У нас возникли разногласия по поводу работы, – пояснила Сара. – По очевидным причинам я не могу разглашать детали.
В воздухе повисло ощущение недосказанности. Упоминание о работе развело сестер по разные стороны баррикад. Несколько минут женщины сидели молча, размышляя о том, как ужасно, что они оказались вместе на одном диване.
– Моя мама больна, – наконец проговорила Тэсс.
Сара шмыгнула носом. Уточнять, насколько серьезно занемогла мать сестры, не требовалось. Сара и так все поняла по лицу Тэсс.
– Боже, мне очень жаль. Ты собираешься в Шеффилд?
– Возможно, – откликнулась Тэсс. – Скорее всего, нет. – Она сделала паузу. – Нет, не собираюсь.
– Но почему?..
– Мама не хочет, чтобы я приезжала, – торопливо пробормотала Тэсс; если бы она не поспешила с ответом, то могла бы вообще промолчать. – Мы с ней в нелучших отношениях.
– Ясно.
Саре не терпелось задать еще много вопросов, но она предпочла не давить на сестру. По ее опыту, люди шли на откровенный разговор, если сами хотели высказаться. Может, поэтому Тэсс и разыскала младшую сестру. Хотя вряд ли в этом причина. Инспектор Фокс наверняка не пойдет прямиком с работы на милый воскресный обед в обществе Сары и семьи аферистов. Или пойдет?
– Ты помнишь свою маму? – прозвучал голос Тэсс, прерывая ее размышления.
Сара на секунду закрыла глаза, увидела мигающие огни и услышала карнавальную музыку, как это часто бывало, когда она вспоминала детство.
– Не уверена. Наверное, да. Иногда в памяти всплывают разрозненные картинки, которые, я надеюсь, реальны: мама качает меня на качелях в парке или бегает по лесу, играя в прятки. Однако она всегда босиком и одета в наряд, как на моей любимой фотографии, поэтому я не знаю, правда это или вымысел.
– Думаю, твои воспоминания настоящие, – с нежностью произнесла Тэсс.
Сара покачала головой:
– Я не уверена.
Она подалась вперед и ткнула Тэсс вилкой:
– Знаешь, у меня в голове засела память о ярмарке. Я просыпаюсь, ощущая запах жареного теста, а перед глазами мелькают разноцветные огоньки. Слышу громкую музыку, под которую кружится карусель, и восторженные крики детей. Вижу ярко-желтых резиновых уточек, розовые автоматы с сахарной ватой и лица клоунов, разинувших рот. Все это находится здесь. – Сара постучала себя по виску вилкой. – Но я ни разу в жизни не бывала на ярмарке. Отец запрещал. Наверное, его слишком тяготили воспоминания. Для которых у меня никогда не было оснований. Разве это не попытка выдать желаемое за действительное?
– Что такое Брайтон, если не ярмарка? – с улыбкой спросила Тэсс.
– Ты права, – вздохнула Сара. – Но все равно это не то же самое. Ощущение грязи на коленях и аромат скошенной травы. Это ярмарка, Джим, но не та, что мы знаем[26].
Тэсс грустно улыбнулась:
– Тебе было три года? Когда она умерла.
– Да, – кивнула Сара.
– Мне очень жаль.
Сара взяла банку диетической колы и пожала плечами:
– Спасибо. Расскажешь, почему ты не общаешься с мамой?
Тэсс посмотрела на сестру почти с восхищением. Теперь, когда Сара поделилась воспоминаниями о собственной матери, она не могла отказать. Инспектора Фокс обвели вокруг пальца.
– То есть почему она не общается со мной?
– Верно. Что ты натворила?
– Ничего, – вздохнула Тэсс. – Мы никогда не были особенно близки. Ей не понравилось, что я захотела разыскать отца, и мы поссорились. Она так и не простила мне переезд в Брайтон. Мама думает, что я променяла ее на Фрэнка.
– Это правда?
– Нет, – усмехнулась Тэсс, стараясь не смотреть на Сару.
Та приподняла брови, и сестра призналась:
– Наверное, я никогда не понимала, что рядом с Брайтоном меня держали вы, ребята. Иначе трудно найти правдоподобное объяснение, почему я не уехала к чертям собачьим, когда ушла из семьи.
– И мама до сих пор на тебя злится?
– Каждый раз, когда мы с ней разговариваем, она ведет себя так, будто я ее бросила ради отца. Так что, по сути, у меня больше нет ни отца, ни матери. Но, как я уже говорила, с матерью у меня все равно было мало общего. Мне всегда казалось, что мое место не рядом с ней.
– Ты по-прежнему так думаешь?
– Мое место в полиции, – сказала Тэсс таким твердым голосом, что Сара не поняла, кого сестра пытается убедить – собеседницу или саму себя. – Больше мне ничего не нужно.
– И говорит…
– «Я переспал с вашей женой, виски, пожалуйста!»
Сара сникла, а Тэсс расхохоталась:
– Думала, детективы не знают шуток?
– Ты могла притвориться, что первый раз ее слышишь, – проворчала Сара, но тоже улыбнулась.
Беседа потекла легче после признания Тэсс об отношениях с матерью. Сестры заговорили об иллюзиях и магии. Сара оживилась, болтая о великих фокусниках – Джеймсе Рэнди, Рокко Силано, Вэле Валентино, которые раскрыли зрителям свои трюки. Ее страсть была заразительной, и вскоре Тэсс смеялась над старыми историями о том, как Сара в детстве пробовала показывать фокусы, брала со сверстников по пятьдесят пенсов и дурила им голову с помощью чашек и мячиков. Она уговорила отца ассистировать ей и наблюдала за попытками Фрэнка забраться в коробку и увернуться от удара метлой, пока дочь изобретала собственную версию фокуса со шпагами. Некоторые истории Сара успела рассказать сестре еще при первой встрече, но они были по-прежнему интересными. Тэсс могла слушать о выходках Сары всю ночь напролет и даже освоила несколько карточных трюков. С тех пор как она поступила на службу в полицию, Тэсс не принимала участия в девичьих посиделках. По мере беседы мысли о том, чем Сара зарабатывает на жизнь, отступили на задний план. У Тэсс возникло чувство, будто она обрела подругу. Или сестру.
– Можно узнать, как продвигается расследование? – робко осведомилась Сара.
Тэсс заколебалась.
– Ты не обязана говорить, – торопливо предупредила Сара. – Я понимаю. Просто подумала, что могла бы помочь.
Тэсс вкратце рассказала о последних открытиях. Так или иначе, ее главной новостью было почти полное отсутствие новостей. Но Сара навострила уши, услышав о находке патологоанатома.
– Бабочка? – Сара сидела на диване, поджав ноги и потягивая вино. – Странно, правда? По телевизору и не такое увидишь. Я как-то смотрела передачу, где парню отрезали пенис и засунули ему в глотку. Но в реальной жизни такого не бывает.
– Нет, – согласилась Тэсс. – Не бывает. Но дело Митчелла имеет мало общего с реальной жизнью. На месте преступления ничего не нашли. Босс дал криминалистам добро на обыск еще пяти квартир. Ни капли крови ни на одном из балконов. Ни орудия убийства, ни окровавленной одежды. Ничего.
– Хорошо, допустим, Митчелла вывели на балкон и заставили перелезть через перила. Убийца, стоявший сзади, перерезал парню горло и толкнул его в спину. Это объясняет отсутствие крови?
– Убийце чертовски повезло, что кровь никуда не брызнула, но технически такое возможно, – кивнула Тэсс. – Маловероятно, но не исключено.
– Ясно. Но вы до сих пор не знаете, как преступник выбрался из квартиры, запертой изнутри, и увернулся от камер.
– Да, предполагалось, что ты разберешься, как он это сделал.
– Можешь нарисовать бабочку, которую обнаружили при вскрытии?
Тэсс от удивления подалась вперед. От бутылки вина, которую сестры распили, у нее слегка кружилась голова, и она оперлась на подлокотник.
– Почему? Догадалась, что это значит?
Сара покачала головой:
– Пока нет. Но я размышляла… насчет водосточной трубы. Если ты нарисуешь бабочку, я проведу небольшое исследование.
– Хорошо.
Тэсс постаралась не выдать разочарования.
Казалось, что Сара несколько раз собиралась что-то сказать, но, возможно, у Тэсс просто разыгралось воображение.
– Меня интересует хронология событий, – заявила Сара. – Когда Митчелл написал буквы на корзине для бумаг? Очевидно, тогда к его горлу еще не приставили нож. Он явно не говорил: «Подождите! Дайте написать где-нибудь ваши инициалы, чтобы полиция их нашла». И почему он выбрал корзину для бумаг? Почему не оставил подсказку на более видном месте?
– Да-а…
– Убийца угрожает Митчеллу ножом, выводит его на балкон и заставляет перелезть через перила. Перерезает парню горло, а потом? Засовывает ему в рот бабочку и толкает жертву в спину? Каждая лишняя секунда на балконе означает, что убийцу могут заметить. Зачем рисковать ради бабочки?
– Ты позабыла кое о чем, – напомнила Тэсс, потирая тыльной стороной ладони усталые глаза. – Он не беспокоился о том, что его заметят. Он невидимка, помнишь?
Глава 19
– Шеф. – Голос Джерома прорвался сквозь клубок мыслей, вертевшихся в голове Тэсс во время четвертой попытки вникнуть в отчет, лежавший на столе.
Накануне инспектор Фокс допоздна засиделась, дружески болтая с Сарой, и утром чувствовала себя как выжатый лимон.
– Смотри, что я принес. – Джером бросил на стол завернутый в бумагу сэндвич с беконом и банку диетической колы, купленные в столовой. – Дерьмово выглядишь. Ты что, спишь на ходу?
– Ты со всеми женщинами так обращаешься?
Тэсс посмотрела на еду и перевела взгляд на напарника, который застыл в выжидательной позе с ее курткой в руках.
– У нас нет времени, чтобы выйти перекусить, – вздохнула она и многозначительно покосилась на куртку. – Вероятно, от твоего внимания ускользнуло, что у нас нет ни одной серьезной зацепки. Обычно к этому времени мы уже знаем, за кем охотимся, и занимаемся только бюрократической чепухой. Я вот-вот провалю свое первое дело об убийстве и вылечу из полиции, а ты предлагаешь мне сэндвич с беконом?
Джером сунул инспектору ее куртку:
– На тебя пашет целая команда. Все из кожи вон лезут, чтобы поймать убийцу. Ты не провалишь дело, если съешь сэндвич. Пойдем! Сделаем вид, что у нас рабочее совещание. Ты бы видела, что за место я отыскал.
О необычном увлечении Джерома знала только Тэсс. Она доверяла напарнику, как никому другому, и, очевидно, пользовалась взаимностью. Потому что даже члены секретной группы, в которой состоял Джером, не подозревали, кто он такой. Тэсс порой думала, что во всем мире, возможно, только она посвящена во все аспекты личной жизни Джерома Моргана.