арства от него не было. Милош не знал, как ему жить дальше.
– Мы не успели пожениться, но ты лежишь в этой земле с монетой на шее в честь нашей помолвки и свадебным кольцом на безымянном пальце. – Он поднял над уровнем глаз левую руку, посмотрев на свое кольцо. – Обещаю, что мой безымянный палец всегда будет занят этим кольцом, а мое сердце – тобой. – Милош поднялся. – Приду позже, надо встретить Софию. Поскорее бы родился ребенок. Мне кажется, твоя душа будет жить в нем. Наверное, это безумие, – грустно улыбнулся он.
Попрощавшись с любимой, Милош направился по тропинке к выходу, но наткнулся на сидящую на земле Розу. Девушка плакала, закрыв лицо руками. Милош тут же взял ее за плечи и попытался поднять.
– Почему ты здесь сидишь? – Он заглянул в заплаканные глаза девушки, но вместо ответа она попыталась выскользнуть из его рук.
– Моя вина в том, что произошло с Ясмин… – выдавила она, когда освободилась.
– Роза, ее убил Александр. Я видел это своими глазами. Ты видела. Это видели все!
– Ты не понимаешь! – она начала повышать голос. – Не понимаешь? Ты ничего не понимаешь! Разве ты ничего не видишь? – Она застыла, уставившись на него, боясь моргнуть.
Милош задумался и мотнул головой.
– Ты так любил Ясмин, – прошептала Роза, – ты так любил мою сестру, что не замечал, как сильно люблю тебя я.
Милоша словно кинули в холодную темную воду, от этих слов ему стало не по себе.
– Что ты говоришь? – не понял он.
Роза схватила его за руку, села в траву и увлекла его за собой.
– Я виню себя только в том, что хотела больше всего быть с тобой и… – начала она, оказавшись напротив Милоша, пока он приходил в себя, поглядывая на могилу любимой, – иногда ненавидела Ясмин за то, что она занимала это место. Это я навлекла на нее смерть. – Девушка всхлипнула, опустила голову и снова заплакала. Милош ее не трогал, продолжал смотреть и слушать. – Я всегда была второй. Нет, даже третьей, ведь первый и самый любимый всеми – Анхель. Ясмин – красавица, помощница, вела быт, хорошо ладила с людьми, ее все любили, но этого сложно было не делать… А что Роза? Этот непонятный ребенок, который больше мешает, чем приносит пользу…
– Не говори так! – тут же вставил Милош.
Девушка пожала плечами, подняла на него красные глаза и печально улыбнулась. Это было правдой, и он это прекрасно знал.
– На фоне сестры я терялась. Меня никто не замечает, даже мои желания никто не учитывает. А что же касается любви… Это случилось давно, ведь я знаю тебя всю сознательную жизнь. Ты рос с нами, но я видела, что Ясмин интересна тебе больше. Ты любил ее с детства, и так же давно люблю тебя я.
– Роза… – Милош зажмурился, вытер ладонями глаза, провел по волосам и выдохнул. – Я не думал, что все так…
– Конечно нет. На фоне Ясмин я тень, ты даже меня не видел…
– Не говори глупостей! Я прекрасно знаю тебя, ведь я вырос с тобой.
– Нет, не знаешь, – прошептала она и поднялась на ноги. – Маленькая Роза выросла и стала взрослой девушкой…
– Тебе пятнадцать… Ты еще ребенок. Твои чувства скорее надуманные… Они пройдут.
– Моим чувствам уже столько лет, что могу сказать точно: я тебя люблю и буду любить! Вот сейчас я это сказала, и мне стало легче. – Она положила руку на грудь.
Зато Милош ощутил тяжесть на душе. Он остался сидеть, а Роза направилась в сторону дома. Она так и не дошла до сестры.
Милош не стал ее догонять, перевел взгляд на могилу Ясмин и закрыл глаза. Нужно было все обдумать.
София лежала на кровати в больничной палате, прикрывшись одеялом. Рядом с ней сидела Йована и держала ее за руку.
– Я боюсь возвращаться домой, – призналась София, – боюсь снова встретить гнетущую обстановку, слезы и боль. Боюсь увидеть бабушку, постаревшую еще на десяток лет. Говорят, что она плохо ест и почти не выходит из комнаты. Вчера Анхель вызывал ей врача, но она не пустила того на порог.
– Сейчас сложный период, – понимающе закивала Йована. – Им всем тяжело, они потеряли родного человека. Чтобы смириться с потерей, нужно время, возможно, очень много времени.
– Я все это понимаю, но получается, я корю себя за то, что не могу им помочь, переживаю, начинаю нервничать…
– Не нервничай. Думай о ребенке. Стресс негативно сказывается на твоем и его состоянии. Очень высока вероятность потерять малыша.
София кивнула, дверь открылась, и в палату зашел Анхель. Выглядел он бодрым, даже улыбался. Никто не знал, что творится в его душе – что бы там ни было, он умело это скрывал.
– Машина подана, дома тебя все ждут.
Йована встала, чтобы Анхель позаботился о своей жене.
– Я позвоню, – прошептала она Софии, – лучше приеду.
Когда она вышла, Анхель присел на кровать и обнял Софию. И их объятия были такими крепкими, что любой бы позавидовал. Анхель находился с ней постоянно, но все равно не мог надышаться ее запахом и вдоволь насладиться ее теплом. Он искал в ней утешение, испытывая угрызения совести за то, что его домашних никто так не обнимает.
– Я понял одну важную вещь, – прошептал он, чуть отстраняясь, – наш малыш помогает справляться с реальностью и заставляет думать о будущем. Хочется жить ради того, чтобы в первый раз взять его на руки, услышать первые слова, увидеть первые шаги. – Он положил ладонь на ее живот, а София коснулась его руки и сильнее прижала к себе. – Хочу ощутить первые движения. Нам надо перекрасить комнату, купить мебель, все необходимое…
– Еще рано…
– Я хочу это сделать. Хочу смотреть в будущее, а не застревать в прошлом. А еще хочу привлечь к приготовлениям Милоша и Розу. Мне кажется, что наш малыш всем пойдет на пользу, отвлечет.
– Это маленькая Ясмин, – улыбнулась София, – пусть будет девочка.
– Ясмин просила назвать ее Лейлой…
– Да, как мою куклу, которую я в детстве выиграла в автомате, – согласилась она, ощущая тепло ладони мужа на своем животе. – Если нам суждено иметь только одного ребенка, то пусть у него будет родовое имя. Родится еще одна Ясмин Бахти. Александру нас не победить!
– Мы возьмем его количеством, – усмехнулся Анхель. – Отлично, пусть будет Ясмин. А если получится родить еще одного ребенка, назовем Лейлой.
– Пусть вторым будет мальчик, чтобы ты был мной доволен, – София улыбнулась и заглянула в глаза Анхелю. Он ответил улыбкой и перевел взгляд на живот, на котором лежали их ладони.
– Здесь тоже может быть мальчик. Предлагаю не смотреть пол, как сейчас модно, пусть будет сюрприз.
– Поддерживаю, – согласилась София. – Мы не будем знать пол до самых родов. Тогда надо придумать имя нашему сыну.
– Вынесем это на семейный совет. Пусть остальные тоже предлагают имена.
Софии понравилась эта идея. Воодушевленная планами на будущее, она начала собираться домой. Мысленно выбирала цвет стен в детской и опять вспоминала Ясмин. Все, чего бы они ни коснулись, будет напоминать ее. Может, это неплохо, она всегда будет в мыслях, как будто никуда не уходила.
Дома их встретили Милош и Роза. Не было слышно звонкого голоса, никто не выбежал к машине, вовлекая в водоворот сумасшедших идей. Ясмин не было. Здесь по-прежнему обитали боль и тоска.
Милош старался улыбаться, но в нем ощущалась какая-то подавленность. Иногда Софии казалось, что он уходил в себя, и вернуть его обратно в реальность становилось все сложнее. Даже Анхель не смог его заинтересовать предложением поехать за краской для стен детской.
– В город? – не поняла София. – Я не думаю, что сейчас нам следует выезжать в город. А что с детьми? Александр ведь их не нашел?
– И не найдет. Златан отправил детей к своим семьям, но албанским цыганам пришлось переехать на время в Черногорию. Дома им лучше не оставаться.
– Значит, Александр стал еще злее. Не стоит ехать в город, или поедем все вместе.
– Не переживай, – Анхель достал из багажника вещи и направился к дому, – он больше нас не потревожит.
София замерла и перевела задумчивый взгляд на Милоша, но тот пожал плечами, явно пребывая где-то в своих мыслях. Так и стоял, потупив взгляд в сухую траву.
– Пойдем в дом, – позвала его София, коснувшись плеча.
Роза была похожа на напуганного олененка: худая, с большими черными глазами, под которыми залегли темные круги. Она тоже была занята своими мыслями. Как только ее взгляд останавливался на Милоше, она тут же отводила глаза. Винила ли она себя в смерти Ясмин до сих пор, София не знала. Надо будет с ней поговорить. Здесь проблем меньше не стало, напротив, теперь каждый со своей душевной травмой. София оставалась за старшую.
– Как чувствует себя бабушка? – спросила она у Розы, чтобы немного отвлечь ее.
– Неважно, – прошептала та, – почти не выходит из комнаты.
София нахмурилась и подумала о муже. Анхелю повезло больше других. Он держится ради нее, Милоша, Розы и бабушки, ради всех цыган в этом поселке и наверняка вынашивает план по уничтожению Александра. Еще его поддерживает мысль о будущем ребенке. А ради чего жить Милошу? Ее брат растоптан. Любимого человека нет рядом, потерян смысл жизни, все планы уничтожены. Но жизнь длинная, она не может быть одной лишь сплошной черной полосой.
– Когда я потеряла родителей, когда пропал ты, мне казалось, что жизнь закончилась. – София подошла к брату. – И никто не думал, что однажды я приобрету больше, чем потеряла. – Она коснулась его плеча и направилась к дому, где на пороге стояли Анхель и осунувшаяся бабушка.
– Заходи домой, дочка, на улице похолодало, – сказала бабушка встречая Софию.
Никто не забывал о Ясмин. Никто и никогда о ней не забудет. Эта рана навсегда останется с ними, но каждый из этих людей понимал, что должен жить дальше.
София поднялась по ступенькам. Превозмогая слабость, душевную боль, бабушка вышла из комнаты. София видела, как тяжело ей это далось, и была благодарна. Она кинулась в объятия бабушки, хватаясь за ослабленное тело, и расплакалась. Эти слезы впервые были не об утрате, а о силе этой женщины. Теперь она не сомневалась, в кого характером Анхель.