– Это я виновата, – прошептала София, – только я.
– Нет. Виновата не ты, не смей брать вину на себя. Ты добрая и честная девушка, немного наивная. Неужели, если бы ты знала, чем все закончится, пустила бы Иво в свою машину? Поверила бы ему?
София мотнула головой и потупила взгляд. Одна секунда стоила жизни многим людям и их ребенку. Судьба испытывает ее на прочность? Хочет свести с ума?
– София, – прошептал Анхель, ловя ее потерянный взгляд. Ему нужно собраться: он должен быть опорой жене, чтобы пережить все горе вместе, обнять ее и утешить. – Я встретил врача, он сказал, что ты ничего не ела. Так нельзя, тебе надо восстанавливаться, чтобы быстрее вернуться домой. Ты меня слышишь?
Аппетита не было и еще долго не будет. Единственное, что она могла делать, – это смотреть в одну точку. Ее рука покоилась на животе, который уже начал приходить в добеременную форму, только боль и повязки говорили о том, что там была жизнь.
София вспоминала время, когда она потеряла родителей и Милоша. Какая была боль! Казалось, что хуже быть не может и с этой болью невозможно жить. Но она смогла! Встала на ноги, начала новую жизнь… А смерть все никак не отпускала…
– Я как будто проклята, – прошептала девушка. – Все, кого я люблю, меня оставляют.
– Это не так, – Анхель накрыл ее ладонь второй рукой, – у тебя есть я, брат и наша семья.
Она перевела на него взгляд, в котором блеснул огонек, похожий на желание снова стать сильной.
– Я люблю тебя, – прошептала она, – одного и на всю жизнь.
– Мэ тут камам[6], – улыбнулся Анхель. – Навсегда – запомни это! Ничто и никто не вправе изменить это чувство.
София слегка улыбнулась в ответ. До этой минуты ей казалось, что, кроме горя, она ничего более не испытает, но она ошиблась.
– У нас будет большая семья, – ее голос звучал уже бодрее. – Никто не заменит нам нашу девочку, но мы же не останемся вдвоем, верно?
Этот разговор вел к неизбежному. Сейчас он скажет ей правду и разобьет сердце. Он лишит ее последней надежды, которая заставляет Софию жить и мечтать о будущем.
Она ждала от него обнадеживающих слов, улыбки. Он мог бы поделиться с ней своими мечтами… Руки Анхеля покоились на ее ладонях, он молчал, только крепче сжав ее пальцы. Это получилось непроизвольно, но София это заметила и напряглась.
Его взгляд стал серьезным, брови нахмурились. Заметив волнение Софии, Анхель коснулся губами ее рук.
– Ты для меня самый важный человек в мире. Ты, и только ты. Я хочу, чтобы ты это знала. Неважно, будем мы вдвоем всю жизнь или нас будет больше, главное, чтобы ты была рядом…
– Анхель, к чему ты клонишь? – заволновалась София. – Чего еще я не знаю?
Его бросило в пот, а потом будто окатило холодной водой. Он вспомнил слова бабушки, которая просила сказать правду сейчас. Именно ее слова заставляли Анхеля держать руки Софии в своих и подбирать верные слова.
– Ничего страшного, – натянуто улыбнулся он, – обычные последствия…
– Какие? – вскрикнула она.
– Во время операции пришлось удалить правый яичник, он был задет пулей, – выпалил на одном дыхании Анхель.
София уставилась на него не дыша, пытаясь проанализировать услышанное. Это тот яичник, который был проблемный, с кистами? Его удалили? Тогда почему Анхель эту новость преподносит так, словно она похоронная? Пытается ее утешить, придать сил, говорит о вечной любви?
Через несколько мгновений сознание Софии начало проясняться. В день приема доктор Павич сказал о левом яичнике. Это он был в кистах и не функционировал. Его хотели удалить… Они удалили не тот?
София зажмурилась и схватилась за голову. Нет! Они удалили тот! Потому что Иво выпустил пулю в правую сторону живота. Она лишилась правого яичника! Здорового!
– А как же левый?
– София, – Анхель прижал ее к себе, – это не имеет значения, есть только я и ты. Нам больше никто не нужен…
– Что с левым? – Она уже знала ответ, и слезы застилали ей глаза. – Его тоже нет?
– Он есть, но… Доктор Павич сказал, что кист стало больше, он не выделяет яйцеклетки. На матке большой рубец… У тебя не может быть детей. – Он произнес это, будто прочитал смертный приговор, и опустил голову, желая стиснуть челюсти и кричать. – Но мы есть друг у друга. – Анхель нашел в себе силы посмотреть на жену. Она сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Слезы не скатывались, а стояли в глазах. – София, у меня есть ты, а у тебя есть я. Мы проживем эту жизнь вдвоем.
Она медленно перевела на него взгляд, полный безысходности, и зажала рот руками. Так сильно хотелось кричать, но она не могла произнести ни слова. Что за семья без детей? Это не семья!
– Нет, – прошептала она, и слезы покатились из глаз. Кричать не было сил. – За что, Анхель? За что нам такое?
Ответа не нашлось. Анхель прижал Софию к себе и поцеловал в голову. Только они остались друг у друга. Они никогда не услышат детский смех, никогда не улыбнутся, увидев первую улыбку их ребенка. Никогда не снимут на камеру первые шаги. Сейчас Анхель многое бы отдал, чтобы присутствовать на родах своего ребенка. Он готов был хоть сам принять эти роды – лишь бы его жена была счастлива.
– Бабушка пришла, – прошептал Анхель, – ты хотела ее видеть. Она тоже хочет с тобой поговорить. Но прежде, чем она сюда войдет, я хочу, чтобы ты знала: мы научимся жить друг для друга без всяких ложных надежд. Мы привыкнем жить так, как распорядилась судьба. Мы будем сильнее всех.
Глава 34
В какой-то момент София поняла, что не чувствует никаких эмоций. Множество плохих новостей и потерь за последнее время эмоционально ее истощили. Анхель еще что-то говорил, пытался подбодрить, а она сидела, уставившись в пустую стену. Внутри ничего не было. Только пустота, которая заполняла все пространство ее души.
Когда муж ушел, она ощутила одиночество. Никто не мог поддержать ее в такой момент лучше, чем Анхель. На это была причина: он так же, как и она, лишился самого важного. Вот только переносил все более стойко. Но так ли это? Возможно, перед ней он старался быть сильным, а за дверью его нервы сдавали.
В палату вошла бабушка Гюли. Софии показалось, что она снова осунулась и выглядела так же плохо, как несколько месяцев назад, когда потеряла Ясмин.
Бабушка села на стул и начала разговор первой:
– Если ты думаешь, что, зная будущее, ты можешь его исправить, то это большое заблуждение. Будущее нельзя исправить, судьбу нельзя обмануть.
– Если бы я была внимательна к вашим словам о животе… Возможно, мы избежали бы этой потери.
– Случилась бы другая, ведь есть такое понятие, как баланс. Дочка, не кори себя за неосмотрительность. – Бабушка положила морщинистую ладонь на руку Софии. – Я винила себя в смерти внучки, винила себя в том, что не увидела четко именно эту потерю. Но что бы я сделала, если бы знала? Не выпускала бы ее из дома? Как долго? Как долго она смогла бы находиться взаперти? – Бабушка задумалась, а потом громко вздохнула и продолжила: – Знать свою судьбу иногда полезно, но чаще бессмысленно.
Наступило молчание, каждый из них задумался о своем. Сколько они так просидели, потеряв счет времени, неизвестно. Наверное, долго. Тишину нарушила София:
– Вы не хотели, чтобы ваш внук был со мной, потому что я принесу ему горе и одиночество? Вы знаете… Вы, наверно, все знаете. У меня не может быть больше детей. Я сделаю Анхеля несчастным.
– Я видела лишь слезы и горе, которые пришли вместе с тобой, когда ты переступила порог нашего дома, но я также видела и самую сильную любовь, которая вообще может существовать. Что горе против любви? Любовь делает слабее любое горе, запомни это.
– Вы думаете, Анхель будет любить меня до самой смерти, даже несмотря на то, что никогда не станет отцом? Я не смогу родить ему детей, а ведь для цыган это важно.
– У судьбы на это тоже свои планы. Я дам тебе совет: будь сильной, не иди на поводу у эмоций. Выбирай любовь и слушай свое сердце – сколько раз я говорила тебе это. Сердце выбирает правильную дорогу.
Сейчас сложно было понять слова бабушки. От предсказаний и загадок кружилась голова. Хотелось просто знать: будет ли Анхель счастлив с бесплодной женой? Или станет терпеть ее из жалости?
Бабушка ушла, так и не дав четкого ответа. Не в силах справиться с потоком мыслей, София закрыла глаза.
В тишине она провела ровно несколько секунд, потом появились Милош и Роза, которые устроились по обе стороны от кровати. Они обняли Софию с двух сторон и прижались к ней, словно дети. В какой-то момент София поняла, что она станет им матерью и будет воспитывать их детей, хотя детей Милоша она, видимо, не дождется. Теперь она лучше могла понять боль брата от потери любимой.
Пока с Софией были Милош и Роза, Анхель повез бабушку домой. Йон сел рядом с Йованой. Его плечи были опущены, взгляд поник. Точно так же выглядела она – потерянной.
– Однажды ты сказал, что твой отец не встает с постели, – заговорила девушка. – Почему? Вы обращались к врачу?
– Он не инвалид, если ты об этом, – посмотрел на нее Йон. – Слег после смерти мамы – не смог пережить горе. Утратил смысл жизни: перестал разговаривать, есть и вставать. Почему ты вдруг это вспомнила?
А она и не забывала! Йована только сейчас поняла, что думала о семье Йона постоянно. Йована никогда не видела его сестер, которые ухаживали за отцом. Он никогда не рассказывал о них, и Йована даже не знала, видела ли их хоть раз в поселке на каком-нибудь празднике.
– А знаешь что, – задумалась она, – привези своего отца в нашу клинику, я покажу его одному очень квалифицированному врачу. Он психотерапевт, лечил известных людей. Пусть посмотрит твоего отца.
Йон удивленно уставился на нее:
– Это шутка? Врач такого уровня будет лечить старика цыгана?
– А почему нет? – пожала плечами девушка. – С каких пор цыгане перестали быть людьми? – Йон нахмурился, и это не ускользнуло от ее внимания. – Что? Ты же можешь посадить его в свой большой джип? Я думаю, это не проблема.