купли-продажи. И ведь даже в голову не стукнуло, что Надежницкий преследует какую-то корысть.
– Бескорыстных бизнесменов не бывает.
– Теперь, когда жареный петух клюнул, понимаю, а тогда… Кстати, вчера ты какого-то геройского полковника авиации упоминал. Что-то не могу припомнить, чтобы такой у меня на приеме был.
– Вы на совещании у главы областной администрации подписали ему письмо, разрешающее торговлю техникой.
– Ах, вон что… Да, помню, другие главы районов подписывали какому-то Герою бумаги, и я за компанию со всеми подмахнул. Кто он, этот полковник?
– По-моему, отставной козы барабанщик, но с вашего разрешения два рюкзака наличных денег в нашем районе собрал.
– Неужели мошенник?
– Пока не могу точно сказать.
– Вот дурное время. Никому нельзя верить.
– Да, Андрей Владимирович, подписывая деловые бумаги, надо проявлять осторожность. Тем более, при нынешней сникерсно-пирамидальной экономике, когда на каждом шагу можно запросто впросак попасть.
Довжок усмехнулся:
– Ты прав. Финансовые пирамиды растут в России, как поганые грибы, а разваливаются легче карточных домиков… И что, уплыли рюкзаки с деньгами из района?
– Пока нет. До выяснения личности я задержал полковника вместе с его адъютантом, у которого нет никаких документов.
– Правильно сделал!..
Проговорив еще минут пять и убедившись, что со стороны полковника никакого «компромата» на него как будто не предвидится, Довжок ушел. Не успел Бирюков сосредоточиться, в кабинет словно вихрь ворвался сияющий Голубев и скороговоркой выпалил:
– Игнатьич, мы приближаемся к финишной прямой!
– Садись, спортсмен, докладывай без эмоций, – спокойно сказал Антон.
Слава, с ходу плюхнувшись на стул, торопливо зачастил:
– Значит так! Только что по факсу получен ответ из Барнаула. Войсковой части, которая указана в удостоверении Шилова, на Алтае нет и никогда не было. И самого полковника-героя алтайские военные авиаторы ни сном ни духом не знают. В штабе СибВО о Шилове тоже никаких сведений нет. Значит, этот «герой» – чистой воды авантюрист! Слушай, как ты отважился задержать такого козырного туза?
Бирюков улыбнулся:
– Секрет фирмы.
– Игнатьич, скажи без шуток: что тебя насторожило в полковнике? Я же вместе с тобой слушал его байки и, кроме банального хвастовства, ничего серьезного не заметил.
– Слишком много он для своего возраста наградных планок нацепил, а уж последнюю колодочку вообще ни к селу ни к городу приляпал.
– Афганскую, что ли?
– Какая там «афганская». Ленточка советского ордена «Мать-героиня».
– Серьезно?! Неужели расцветку всех наградных ленточек помнишь?
– Непоседливый Денис мой, освоив в первом классе грамоту, недавно откопал в домашней библиотеке книгу «Государственные награды СССР» с цветными иллюстрациями и долго у меня допытывался, чем отличается подвиг матери-героини от подвига Юрия Гагарина? Вот и врезалась мне в память эта награда.
Голубев захохотал:
– Вот отмочил полковник хохмочку! Изображает военного, а сам в наградах – как баран в Библии.
– Кстати, как он себя ведет?
– Проснувшись, требовал срочной встречи с тобой. Но как только ему сказали, что скоро подъедет представитель военной прокуратуры, сразу утих. Видимо, чует кошка, чье сало съела.
– А лейтенант как?..
– Спит, будто несколько ночей кряду не спал. Лена Тимохина провела экспертизу изъятого у него пистолета. Результаты совпадают с тем «Макаровым», из которого застрелили киллера Пеликанова.
– Кто он на самом деле: лейтенант авиации или рядовой омоновец?
– Из ОМОНа Федора Копалкина выгнали за пьянку в прошлом году, когда отряд вернулся в Барнаул из Чечни. Какое-то время он подрабатывал охранником в коммерческих структурах. Потом засыпался на рэкете, но от следствия улизнул, и след его потерялся. Словом, Копалкин и Вараксин, как говорится, два сапога – пара.
– «Девятку» Шилова проверили?
– Конечно. Машина куплена два месяца назад за наличные деньги в фирменном автомагазине Барнаула. Там же вполне законно поставлена на учет в ГАИ. Есть заверенная нотариусом доверенность, дающая право пользоваться машиной Федору Копалкину. А вот водительские права Шилова, как и его служебное удостоверение, липовые. Подделка довольно искусная, с применением современной печатающей техники. Временное разрешение Копалкина на управление транспортными средствами тоже поддельное, хотя по имеющимся сведениям, когда служил в ОМОНе, водительское удостоверение у него имелось. Вчера он заявил, будто потерял документы. По-моему, это явная ложь. Скорее всего, за какое-то грубое нарушение права у него изъяли сотрудники ГАИ, а фальшивую «времянку» он купил у подделыциков.
– Лимакина сегодня не видел?
– Петр с понятыми пересчитывает деньги в рюкзаках. По нынешним меркам, их там не так уж много. Миллионов около шестидесяти, но купюры – сплошная мелочь. Сотенные, двухсотки, пятисотки, тысячные. Словно на паперти подаяние собирали. Судя по заключенным договорам, находящимся в папке Шилова, все эти денежки собраны в нашем районе.
– Что еще обнаружили в «девятке»?
– Два черных «намордника» с прорезями для глаз, которыми разномастные боевики, рэкетиры да прочие бандиты прикрывают лицо, чтобы их не опознали.
– Маску смеющегося арлекина не нашли?
– Нет. Наверное, выбросили. Не круглые же они дураки, чтобы оставлять в машине столь серьезную улику… – Голубев вздохнул. – Кстати, Игнатьич, подпись Довжка на письме, разрешающем Шилову торговлю в районе, подлинная.
– Андрей Владимирович и не отрицает, что подписал это письмо.
– Уже вызывал тебя сегодня на ковер?
– Сам заходил в прокуратуру. Поговорили мы с ним спокойно. Посетовал, что бедновато живем, и без малейшего намека с моей стороны пообещал оказать материальную помощь для благоустройства прокурорского кабинета.
– Ох, Игнатьич, не случайно «воевода» удостоил тебя такой чести! – загорячился Голубев. – Наверняка что-то поимел он от Шилова и теперь подмасливается к тебе, чтобы из грязной лужи выскочить чистеньким.
Антон отрицательно повел головой:
– Нет, Слава, на областном совещании вступать в сомнительные сделки может только безумец.
– Тогда ради чего он собственной персоной к тебе пожаловал?
– Чтобы сгладить вчерашний конфликт с задержавшим его омоновцем. Испугался, что пьяная история получит огласку.
– Раньше почему-то не пугался.
– Потому что никогда не задерживали.
– Надо бы покрепче его проучить!
– Жизнь научит. Кажется, Андрей Владимирович уже начинает понимать, что и главе администрации не все сходит с рук безнаказанно…
Зазвонил телефон. Бирюков ответил и услышал в трубке голос Веселкина:
– Привет, Антон Игнатьевич.
– Здравствуй, Константин Георгиевич.
– Приехали с военным прокурором по твоему приглашению. Почему не встречаешь?
– Ты откуда звонишь?
– Из райотдела милиции. Сюда подойдешь или нам к тебе пожаловать?
– В прокуратуре спокойнее, чем в райотделе.
– Сейчас прибудем.
Приехавший с Веселкиным военный прокурор был в чине полковника юстиции. Когда Бирюков рассказал о торговых похождениях Шилова, он кончиками пальцев потер седые виски и обратился к Веселкину:
– Похоже, Константин Георгиевич, это тот самый мошенник-рецидивист, о котором мы говорили дорогой. Но метод мирного отъема денег совсем иной.
– Новые времена, Иван Викторович, рождают новые методы, – с улыбкой ответил Костя, достал из папки типографскую листовку и протянул ее Бирюкову. – Посмотри внимательно. Не Шилова ли портрет здесь напечатан?..
На стандартной листовке, которые раньше печатались большими тиражами при объявлении всесоюзного розыска лиц, совершивших серьезные преступления, сообщалось, что Московский уголовный розыск разыскивает гражданина Ионова Филиппа Пантелеевича, и указывались основные его приметы. Слева от текста была помещена фотография бравого майора в авиационной фуражке и с тремя орденскими планками на груди.
– Если этому майору надеть полковничьи погоны, добавить еще четыре нагрудных планки и звезду Героя, да состарить его этак… лет на восемь, то получится вылитый Шилов, – подняв на Веселкина глаза, сказал Бирюков.
– Фотография десятилетней давности, – ответил Костя.
– Ионов – настоящая фамилия?
– Нет, после каждой судимости он меняет псевдонимы.
– Много раз судим?
– На пальцах не перечтешь. А настоящая фамилия этого «летуна» – Хвелипов.
– Из бывших летчиков?
– Полтора года проучился в военном авиаучилище и был отчислен за воровство. С той поры потянулась его уголовная биография. Начал с банальных краж в поездах. Покупал билет в мягкий вагон, где обычно ездили состоятельные по тем временам люди. Знакомился с оказавшимися в одном купе попутчиками, входил в доверие и присматривался, кто из них побогаче. Чтобы притупить бдительность, использовал военную форму. В гражданской одежде человека трудно распознать. Даже элегантно одетый гражданин на поверку может оказаться прожженным уголовником. А военная форма, да если она еще и офицерская, невольно успокаивает. Сразу видно, что попутчик – человек служивый, стало быть, законопослушный и добропорядочный. Значит, опасаться его нечего.
Бирюков усмехнулся:
– Психолог.
– Еще какой… – Веселкин помолчал. – В дороге знакомятся быстро. Как только душевный контакт между пассажирами в купе завязывался, «служивый» вызывался посторожить вещички попутчиков, когда те всей компанией отправлялись в вагон-ресторан. Пока доверчивые граждане, убивая время, неторопливо кушали, он выбирал парочку подходящих чемоданов и на первой же станции тихо ускользал из вагона. Пропажу обнаруживали не сразу, спустя час или больше. Поезд на всех парах мчался дальше, а «сторож» с прихваченными чемоданами в это время на другом поезде уже катил в противоположную сторону. На третьей или четвертой краже любитель легкой наживы попадался. Отсидев по приговору суда срок и выйдя из колонии, он быстренько обзаводился новым мундиром, присваивал себе очередное воинское звание и принимался за прежнее ремесло.