— Кое–чего я не понимаю, — бормотал он, — Чертовски больно. Я точно не знаю, что это значит!
— Правда? — закричал Хэзлитт. — Лучше вам это понять. Я не прочь ударить вас снова.
Но он был напуган собственной жестокостью и не мог понять, почему директора не схватили его. Казалось, они не заметили ничего необычного: и даже мистер Апчер не выглядел сильно расстроенным. Он продолжал тереть подбородок, но прежнее безразличие вернулось в его глаза.
— Наше дело очень важно… — начал он.
Хэзлитт не выдержал и расплакался. Он прислонился к стене, пока сильные рыдания сотрясли его тело. Он мог противостоять гневу и плохому обращению, но безразличие мистера Апчера лишило его мужества. Невозможно спорить с человеком, который просто не замечает оскорблений. У Хэзлитта не осталось выбора; он был полностью сокрушен. Но даже это признание поражения прошло незамеченным. Директора обсуждали полисы, премии и первые ипотечные кредиты, и мистер Апчер высказал несколько обывательских мнений, пока его правая рука продолжала гладить подбородок.
— Полисы, которым более пятидесяти лет, говорил он, — не подпадают под новый закон. Можно предположить…
Хэзлитт не стал ждать, когда он закончит. Истерически рыдая, он вышел во внешний кабинет, и несколькими минутами позже спустился в лифте на улицу.
Храбрость покинула его; он чувствовал себя человеком, восставшим из могилы. Он стал совсем белым; остановившись на секунду в вестибюле, Хэзлитт пришел в ужас от того, что старушка ткнула его зонтиком и оттолкнула в сторону.
Блеск и неразбериха Бродвея в сумерках не успокаивали его. Он уныло брел, засунув руки в карманы и опустив взгляд в землю.
•Я никогда не найду другую работу, — думал он. — Мои нервы сдали, и старик Апчер никогда не даст мне рекомендаций. Не знаю, как рассказать об этом Хелен…»
Мысли о жене привели его в ужас. Хэзлитт знал, что она будет его презирать.
— Она подумает, что я тряпка, — вздохнул он. — Но я сделал все, что мог. Нельзя биться о каменную стену. Понятно, что старик Апчер планировал это с самого начала. Надеюсь, он подавится!
Он перешел дорогу на 73‑й Стрит, и неторопливо двинулся на запад. Темнело, и он на миг остановился, чтобы взглянуть на часы. У него тряслись руки, и часы
чуть не упали на тротуар. Чертыхаясь, Хэзлитт положил их в жилет.
Ужин остынет, — пробормотал он. — И Хелен останется недовольна. Как же сообщить ей новости?
Когда Хэзлитт пришел домой, он дрожал. Он старался успокоиться, дергая себя за усы и виновато насвистывая. Его переполняли стыд и страх, но что–то подсказывало ему повременить со звонком в дверь.
Он мягко нажал на звонок, но успокоительный щелчок не прозвучал. И — внезапно он оказался в своей собственной квартире.
Я определенно вошел, — бормотал он невероятно испуганным голосом, Но, очевидно, я вошел не через дверь… Или вошел? Не думаю, что я в порядке.
Он повесил шляпу и зонтик на вешалку и вошел в гостиную. Его жена уселась на подлокотник моррисов–ского кресла спиной к Хэзлитту. Она была одета в халат и тапочки, волосы были распущены. Она шептала очень тихим голосом:
Мои дорогой, мой милый! Надеюсь, ты не слишком сильно устал на работе. Ты должен заботиться о своем здоровье ради меня. Бедный Ричард ушел за три дня от двойного воспаления легких.
Хэзлитт уставился на нее. Женщина, сидевшая в кресле, очевидно, обращалась не к нему, и на мгновение он подумал, что забрел в чужую квартиру и принял незнакомку за свою жену. Но знакомые очертания профиля вскоре разуверили его, и он ахнул. Затем в одной ослепительной вспышке Хэзлитт увидел все.
Его жена предала его; она говорила с другим мужчиной.
Хэзлитт быстро решил, что убьет свою жену. Он зловеще пошел к тому месту, где она сидела, и уставился на нее разъяренными, налитыми кровью глазами.
Она поежилась и нервно осмотрелась. Незнакомец в кресле встал спиной к камину. Хэзлитт увидел, что он был высок, худощав и симпатичен. Он казался счастливым и улыбался.
Хэзлитт сжал кулак и гневно посмотрел на незваного гостя, проникшего в его дом.
— Что–то прошло между нами, — сказала жена Хэзлитта странно отдаленным голосом. Я чувствую чье–то физическое присутствие. Возможно, ты подумаешь, что я очень глупая.
Незнакомец покачал головой.
— Я тоже это чувствую, — сказал он. Как будто призрак старого возлюбленного вернулся к тебе. Когда ты сидела на ручке кресла, я видел, как изменилось твое лицо. Думаю, ты чего–то боишься.
— Я заставлю вас обоих бояться! — закричал Хэзлитт.
Он ударил жену по лицу ладонью. Она немного порозовела и продолжила беседу с незнакомцем.
— Как будто он вернулся. Сегодня шесть месяцев с того дня, как мы его похоронили. Он был хорошим мужем, и я не уверена, что почтила его память. Возможно, мы слишком поторопились, Джек!
Хэзлитт подавил нелепое желание закричать.
Кровь стучала у него в ушах, и он смотрел на жену и незнакомца с неизмеримым ужасом. Голос жены вызвал поток кошмарных воспоминаний, хлынувших в его сознание.
Он вновь увидел больничную палату, где провел три дня в ужасных муках, задыхаясь и требуя воды. Высокий доктор с желтоватыми бескровными щеками устало наклонился над ним, и ввел что–то ему в руку. Затем потеря сознания, благословенное забвение, стирающее мир и все его беспокойные виды и звуки.
Позднее Хэзлитт открыл глаза, и увидел, что его жена травит его. Он видел, что она стоит над ним с ложкой и бутылочкой, на которой нарисованы череп и скрещенные кости. Он пытался встать, закричать, но голос подвел его, и он не смог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Он видел, что жена одержима дьяволом, и примитивный ужас поселился в его утомленном сознании.
Он корчил ужасные гримасы и извивался под простынями, но его жена была беспощадной. Она нагнулась и просунула ложку ему между зубами.
Я тебя не люблю, — пронзительно смеялась она. — И тебе лучше умереть. Я только надеюсь, что ты не вернешься, чтобы преследовать меня!
Хэзлитт задохнулся и потерял сознание. Он не пришел в себя, но позже он наблюдал, как его тело готовят к погребению, и утешал себя мыслью, что вскоре жена пожалеет о своей подлости.
— Я покажу ей, что может сделать призрак! — размышлял он мрачно. — Я отплачу ей за все! Она все вспомнит, когда я с ней покончу!
За этим последовали дни хаоса. Хэзлитт забыл, что он всего лишь призрак; он ходил в свой старый офис и намеренно оскорблял мистера Апчера. Но теперь, когда жена стояла перед ним, воспоминания возвращались. Он был худым, истощенным призраком, но он мог заставить себя чувствовать. Ему осталась только месть, и он не намеревался прощать жену. Не в его характере было прощать. Он заставит ее признаться, а если понадобится, он заберет жизнь из ее отвратительного тела. Он двинулся вперед и схватил ее за горло.
Он изо всех сил сжимал тонкую белую шею жены. Он давил сухими, костлявыми пальцами; его жертва, казалось, впала в какой–то ступор. Ее глаза были полузакрыты, и она прислонилась к стене.
Незнакомец наблюдал за ней с растущим ужасом. Когда она начала кашлять, он бросился в кухню, и вернулся со стаканом воды. Когда он протянул стакан женщине, она выпила воду его одним глотком. Казалось, это немного помогло ей.
— Не могу объяснить, — пробормотала она, но я чувствовала, будто веревка сжала мне горло. Здесь жарко. Пожалуйста, открой окна!
Незнакомец повиновался. Хэзлитту казалось, что этот человек действительно любит его жену.
— Не повезло ему! — зарычал он, и его призрачный голос дрогнул от волнения.
Женщина задыхалась, дышала с трудом, постепенно он заставил ее опуститься на колени.
— Признайся, — требовал он. — Расскажи этому глупцу, как ты избавилась от своего мужа. Предупреди его заранее, он поблагодарит тебя и уйдет. Если ты любишь его, то не захочешь, чтобы он страдал.
Жена Хэзлитта не подавала вида, что слышала.
— Поступая так, ты делаешь только хуже! — кричал он. — Если ты сейчас же не расскажешь ему все, я убью тебя! Я сделаю тебя призраком!
Высокий незнакомец побледнел. Он не мог видеть или слышать Хэзлитта, но было очевидно: он подозревал, что в комнате находится больше двух человек. Он крепко взял жену Хэзлитта за запястья и заставил ее подняться.
— О Боже, что у тебя болит? — испуганно спросил он. — Ты ведешь себя так, как будто кто–то мучает тебя. Я могу как–нибудь тебе помочь?
В беспомощности женщины было что–то бесконечно жалкое. Она больше не могла говорить, но в ее глазах застыла боль… Наконец незнакомец смог ей помочь. Он поднял ее на ноги, но Хэзлитт отказывался отступать. Сопротивление незнакомца раздражало его, и он удвоил свои усилия. Но вскоре он понял, что не может задушить жену. Он потратил все свои силы, но женщина еще дышала. Судорога ярости исказила его фигуру. Хэзлитт понял, что ему придется уйти и оставить эту женщину с ее любимым. Призрак — в лучшем случае бесполезная вещь, и он не может мстить.
Хэзлитт застонал.
Женщина в его руках приободрилась. Она смотрела на высокого незнакомца.
— Оно ушло; оно оставило меня, — стонала она. — Теперь мне легче дышать. Ты придал мне сил, дорогой.
Незнакомец был растерян и испуган.
— Не понимаю, что на тебя нашло, — бормотал он. — Я ничего не вижу. Ты становишься истеричной. Твои нервы расшатаны.
Жена Хэзлитта покачала головой, и румянец вернулся на ее щеки.
— Это было ужасно, дорогой. Ты не можешь знать как я страдала. Возможно, ты подумаешь, что я не в своем уме, но я знаю: он вернулся. Поцелуй меня, дорогой; помоги мне забыть.
Она обвила руки вокруг шеи незнакомца и страстно поцеловала его в губы.
Хэзлитт прикрыл глаза рукой и с ужасом отвернулся. Отчаяние сжало его сердце.
Бесполезный призрак, стонал он. — Бесполезный, слабый призрак! Я и мухи не могу обидеть. Господи, почему я привязан к земле?
Теперь он оказался рядом с окном и внезапно выглянул наружу. Звездная ночь привлекла его.
«Я долж