ен попасть на небеса, — подумал он. — Я должен летать по воздуху, и бродить среди звезд. Здесь я явно не на месте».
Усталый призрак выбрался из окна и начал двигаться по воздуху. Но, к несчастью, человек должен преодолеть гравитацию, чтобы подняться к звездам, и Хэзлитт не смог этого сделать. Он все еще был связан с землей.
Рухнув вниз, он выпрямился и осмотрелся по сторонам.
Мужчины и женщины быстро сновали туда–сюда по улице, но, очевидно, никто из них не видел его падения.
«Я невидим, это точно, — подумал он. — Ни Апчер, ни директора, ни моя жена не видели меня. И я не удовлетворен. Я не сделал то, что намеревался сделать. Моя жена украдкой потешается надо мной. Моя жена? Скорее всего, она замужем за тем простофилей и, надеюсь, она еще пожалеет об этом. Она даже не дождалась, пока трава скроет мою могилу. Я больше никогда не поверю женщине. Только через мой труп!»
Женщина, шедшая по улице, прошла сквозь него.
— Ужасно, — застонал он. — От меня ничего не осталось! Я хуже, чем тряпка!
Целая толпа мужчин и женщин прошла через его невидимое тело. Он едва почувствовал их, но кто–то смог пощекотать его. Один или двое прохожих, очевидно, почувствовали его: они ежились, как будто внезапно попадали под холодный душ.
— Ночью улицы полны призраков, — сказал кто–то у его левого локтя. — Думаю, безопаснее будет поехать.
Хэзлитт ушел. Он был ничтожен, но он не испытывал желания стоять и киснуть. Он пошел по улице. У него не было шляпы, и волосы его развевались на ветру. Он был дерзким призраком, но чувство тщетности всех усилий овладело им. Он стал отверженным. Он не знал, где проведет ночь. У него не было ни планов, ни человека, которому он мог бы довериться. Он не мог пойти в гостиницу, потому что в карманах не имелось даже призрачных денег, и, конечно, в любом случае никто не мог его увидеть.
Внезапно он заметил ребенка, стоявшего прямо посреди улицы и, очевидно, не подозревавшего о плотном движении машин. Автомобиль, управляемый молодой женщиной, почти наехал на мальчика, прежде чем Хэзлитт заставил себя действовать.
Одним прыжком он соскочил с тротуара и бросился прямо на машину. Он достиг ее за секунду до того, как автомобиль коснулся ребенка; один сильный толчок — и несостоявшаяся жертва оказалась на безопасном расстоянии. Но Хэзлитт не мог спасти себя. Крыло машины сильно ударило его в грудь; его отбросило вперед, и задние колеса проехались по телу.
Мгновение он испытывал острую боль; громадный вес выдавил воздух из его тонкого тела. Он сжал руки и закрыл глаза. Боль от второй смерти изумила его; она казалась бесконечной. Но, наконец, он потерял сознание; боль растворилась в целительном забвении.
Ребенок поднялся и начал плакать.
— Кто–то толкнул меня, — всхлипывал он. — Я смотрел на огоньки, и кто–то оттолкнул меня.
Женщина в машине была очень бледной.
— Я думала, что кого–то переехала, — негромко сказала она. — Я увидела его на мгновение, когда пыталась свернуть влево. Он был очень худым и помятым.
Она повернулась к собравшимся людям.
— Куда вы его унесли? — спросила она.
Они качали головами.
— Мы никого не видели, мадам! Вы чуть не переехали ребенка! Таких водителей как вы нужно вешать!
Полицейский локтями прокладывал себе путь сквозь толпу, которая быстро росла.
— Что происходит? — спросил он, — Кого–то переехали?
Женщина покачала головой.
— Я не знаю. Думаю, я переехала бродягу… бедный, худой мужчина, он был… взгляд его был ужасен… и прекрасен. Я… я увидела его на миг, как раз перед тем, как машина врезалась в него. Думаю, он хотел умереть.
Она снова повернулась к толпе.
— Кто из вас унес его? — спросила она робко.
— Она спятила, — сказал полицейский. Убирайтесь отсюда! — он двинулся на толпу, и начал разгонять их дубинкой.
Женщина из машины наклонилась и посмотрела на тротуар; озадаченное, удивленное выражение появилось на ее бледном лице.
— Ни крови, ничего, — бормотала она. Ничего не понимаю!
Спокойный мужчина
Салли видела, как в небе разливалось золотое сияние.
Она знала, что больше никогда не увидит сына и мужа на Земле.
Салли Андерс никогда не считала себя застенчивой. Девушка может быть стеснительной, а может не быть; важно ли это, если она достаточно симпатична, чтобы привлекать и удерживать мужчин?
Только этим утром она поймала восхищенный взгляд молочника и услышала волчий вой Джимми на углу; он развозил газеты на сияющем новом велосипеде. Ну и что, что молочнику скоро шестьдесят, и он носит очки с толстыми стеклами? Ну и что с того, что Джимми всего семнадцать?
Мужчина есть мужчина, а взгляд есть взгляд. А что, если я просто прихорошусь еще немножко, сказала Салли самой себе, я стану просто неотразимой.
Ленты для волос и духи, зеркало, наклоненное под правильным утлом, приглашение на вечеринку на комоде — что еще нужно девушке?
— Ужин, Салли! — донеслось эхом из кухни. — Ты хочешь опоздать, малышка?
Салли не собиралась опаздывать. Сегодня она увидит его в переполненной комнате, и ее сердце забьется неровно. Он посмотрит на нее и улыбнется, и направится прямо к ней, расправив плечи.
В жизни девушки всегда есть одна ночь, которая стоит всех остальных ночей. Одна ночь, когда луна сияет ярко и радостно, и часы на стене тикают: тик–так, тик так, тик–так. Одна ночь, когда в каждом движении часовой стрелки звучит: «Ты прекрасна! Действительно прекрасна!»
Последний раз пригладив волосы, Салли улыбнулась своему отражению в зеркале.
В ванной все еще текла вода, и по комнате распространялся приятный запах душистого мыла. Салли вошла в ванную и выключила кран, прежде чем спуститься на кухню.
— Сегодня моя девочка выглядит ослепительно, — сказал дядя Бен, улыбаясь ей поверх своей порции солонины с капустой.
Салли покраснела и опустила глаза.
— Бен, ты заставляешь ее нервничать, — сказала мама Салли, смеясь.
Салли подняла глаза и встретилась глазами с дядей; взгляд ее был дерзким.
— Я неплохо выгляжу, что бы ты ни думал, — сказала она.
— О, перестань, Салли, — возразил дядя Бен. — Нет смысла упрямиться. Сегодня ты, наверное, встретишь мужчину, который просто не сможет тебе противостоять.
— Может, встречу, а может, и нет, — сказала Салли. — Ты будешь удивлен, если я его найду, да?
Теперь настала очередь дяди Бена опустить взгляд.
— Надо сказать, ты унаследовала внешность своей матери, Салли, — заметил он. — Но мужчине надо сохранить гордость. У меня много недостатков. Но никто никогда не обвинял меня в нечестности.
Салли сложила свою салфетку и неуклюже поднялась из–за стола.
— Доброй ночи, дядя, — сказала она.
Когда Салли пришла на вечеринку, весь зал был занят танцующими парочками, а гостиная так заполнилась, что когда появлялся новый гость, небольшая волна не удовольствия прокатывалась по толпе мужчин в темн синем и женщин в голубовато–зеленом и лавандовом.
На мгновение Салли застыла, неспособная сдвинуться с места: она просто стояла, наблюдая за танцующими парами, наполовину скрытая одной из пальм в горшках, расставленных вдоль всех стен вытянутой комнаты.
Лунный свет серебрил ее волосы и касался ее белого горла и рук с такой нежностью, что, просто закрыв глаза, она уже могла представить себя в его объятиях.
Лунный свет из высоких окон лился вниз, превращая танцующих гостей в делающих пируэты призраков в светло–синем и зеленом, алом и золотом.
Закрой глаза, Салли, закрой их! А теперь открой! Вот так… медленно, медленно…
Он вышел из ниоткуда на свет; внезапно он оказался рядом с ней.
Он был высок, но не слишком. Его лицо загорело до красно–коричневого, его глаза казались светлыми ясными и очень яркими. И он стоял, пристально глядя на нее, пока ее губы не приоткрылись, и с них не сорвался тихий вздох.
Он взял ее за руки, ничего не говоря, и они начали танцевать…
Они все еще танцевали, когда он попросил ее стать его женой.
Конечно, ты выйдешь за меня, — сказал он. — У нас не слишком много времени. Годы пролетают так же быстро, как огромные белые птицы над морем.
Они стояли очень близко друг к другу, когда он сказал это; но он не попытался поцеловать ее. Они продолжали танцевать; ожидая ее ответа, он говорил о луне…
Когда огни потухнут и смолкнет музыка, луна останется, сказал он. — Она вызывает приливы на Земле. она разжигает умы и сердца людей. Есть цикличекие ритмы, которые заставили бы камни мечтать и сгорать от желания в такую ночь, как эта.
Внезапно он остановился и посмотрел на нее со спокойной уверенностью.
— Ты же выйдешь за меня, правда? — спросил он. — Я сильно сомневаюсь, что смогу найти счастье с одной из этих женщин. Ты меня привлекла, как только я тебя увидел.
Девушка, которой раньше никогда не делали предложение, которая удостаивалась только одного волчьего воя от мальчика–газетчика, вряд ли могла воспротивиться такому предложению.
Не противься, Салли. Он сильный, высокий и чрезвычайно привлекательный. Он знает, чего хочет, и быстро решается. Определенно, такой решительный мужчина зарабатывает достаточно денег, чтобы содержать жену.
— Да, — выдохнула Салли, тесно прижавшись к нему. — О да!
Она замерла на секунду, а потом сказала:
— Теперь ты можешь поцеловать меня, если хочешь, мой дорогой.
Он выпрямился и немного нахмурился, а затем быстро отвернулся.
— Это может подождать, — сказал он.
* * *
Неделю спустя они поженились и переехали жить на тихую тенистую улицу, всего в пяти кварталах от того места, где родилась Салли. Коттедж был маленьким, белым и красиво отделанным внутри и снаружи. Но Салли сменила занавески, как делают все женщины, и купила кое–какую мебель в рассрочку.
Соседи оказались доброжелательными людьми, которые знали ее мужа, мистера Джеймса Ранда, энергичного молодого страхового агента, который определенно многого мог добиться в избранной профессии; вдобавок теперь у него появилась такая очаровательная жена.