— Какао-бобы, для производства шоколада.
— Шоколадки с орехами?
— Нет, орехи я не трогаю, слишком рискованно.
— Как ты только все успеваешь?
— Это занимает не больше времени, чем флирт с официантками.
— И куда тебе столько денег?
— Это вошло в привычку. Ем, сплю, зарабатываю.
Дружески болтая, мы доехали до Ньюмаркета, сверились по карте, расспросили одного-двух местных жителей и наконец добрались до невероятно чистого и ухоженного конного завода Генри Трейса.
— Сходи, поболтай с конюхами, — велел я Чико. Он не возражал, и мы вышли из машины на гравий без единой сорной травинки. Оставив Чико во дворе, я отправился на поиски Генри Трейса. Уборщица, которую я встретил у дверей дома, доложила, что он «у себя в кабинете, по коридору направо», и действительно, он сидел там в кресле и крепко спал.
Мой приход разбудил его, и он моментально пришел в себя, как это бывает с людьми, привычными к ночным побудкам. Моложавый, с безукоризненными манерами, короче, полная противоположность грубоватому, жесткому и лукавому Тому Гарви. Считалось, что Трейс занимается исключительно финансовой стороной дела, предоставляя возню с лошадьми простым смертным, однако, с его первых слов стало ясно, что это не так.
— Извините, полночи на ногах. Простите, кто вы такой, у нас назначена встреча?
— Нет, — качнул я головой. — Я просто понадеялся вас застать. Меня зовут Сид Холли.
— Да? Вы, часом, не родственник... О, господи, вы он самый и есть.
— Да, это я.
— Чем могу быть полезен? Хотите кофе? — Он протер глаза. — Миссис Эванс приготовит.
— Не беспокойтесь, только если вы сами будете...
— Нет, не буду. Выкладывайте, что у вас. — Он взглянул на часы. — Десяти минут вам хватит? У меня назначена деловая встреча в Ньюмаркете.
— В общем-то, ничего конкретного, — начал я. — Я хотел бы узнать об общем состоянии — здоровья и всего прочего — двух жеребцов у вас на ферме.
— Которые два?
— Глинер и Зингалу.
Мы протанцевали неизбежные па на тему, почему меня это интересует и с чего бы он должен мне это рассказывать, но в итоге он пожал плечами и согласился, как и Том Гарви, что, мол, почему бы и нет.
— Наверное, мне не следует так говорить, но я бы не советовал вашему клиенту вступать в долевое владение этими жеребцами, — признался он, по умолчанию решив, что именно это меня и интересовало. — У них могут возникнуть трудности с покрытием запланированного количества кобыл, хотя им всего по четыре года.
— Почему так?
— У них обоих проблемы с сердцем, серьезные нагрузки их изнуряют.
— У обоих?
— Да, именно по этой причине их перестали выставлять на скачки в трехлетнем возрасте. С тех пор их состояние только ухудшилось.
— Говорят, что Глинер захромал, — заметил я.
Генри Трейс устало вздохнул.
— С недавних пор он страдает артритом. В этом городе ничего не скроешь!
На письменном столе затрезвонил будильник. Он протянул руку и выключил его.
— Боюсь, мне пора. — Он зевнул. — В это время года даже сплю не раздеваясь. — Он вынул из ящика стола электрическую бритву на батарейках и пошел в атаку на щетину.
— У вас все, Сид?
— Да, спасибо.
Чико захлопнул дверцу и мы покатили по направлению к городу.
— У обоих проблемы с сердцем, — доложил он.
— У обоих проблемы с сердцем, — подтвердил я.
— Настоящая эпидемия, как ты считаешь?
— Давай зададим этот вопрос ветеринару Бразерсмиту.
Чико зачитал адрес. Дом Бразерсмита находился на Миддлтон-роуд.
— Да, я знаю это место. Раньше там жил старый ветеринар по фамилии Фоллет. Когда я только начинал, он был еще жив.
Чико хмыкнул.
— Прямо не верится, что когда-то и ты был сопливым мальчишкой-учеником на побегушках у старшего конюха.
— С руками в цыпках.
— Прямо как обычный человек.
Я провел в Ньюмаркете пять лет, с шестнадцати до двадцати одного. Научился ездить верхом, научился побеждать в скачках, научился жизни. Мой первый наставник был неплохим тренером, и ежедневно наблюдая его жизненный уклад, отношения с женой, манеру вести дела, я потихоньку превратился из уличного мальчишки в приличного человека. Когда я начал зарабатывать большие деньги, он научил меня, как грамотно ими распоряжаться и как удержаться от соблазнов, а когда он отпустил меня в большое плавание, оказалось, что опыт работы на его конюшню придавал мне вес в глазах других нанимателей. Везение, которое привело меня к нему, не покидало меня и потом, годами позволяя мне быть первым в любимом деле, и хотя в итоге оно изменило мне, то что ж теперь. Бывает.
— Вспоминаешь былые времена? — усмехнулся Чико.
— Угу.
Мы проехали обширную Пустошь и миновали ипподром по дороге к городу. Лошадей вокруг почти не было: лишь вереница вдалеке возвращалась в конюшню с утренней проездки. Я проехал по знакомым улочкам и припарковался у нужного дома.
Мистера Бразерсмита на месте не было. При неотложной необходимости его можно было застать в конюшне на Бьюри-роуд. В противном случае примерно через полчаса он должен был подъехать на ланч. Поблагодарив за информацию, мы уселись ждать в машине.
— У нас есть еще работа, — сообщил я. — Проверить несколько синдикатов.
— Я думал, это дело Жокей-клуба.
— Это правда. Но нам поручено проверить одного из служащих Жокей-клуба, который завизировал эти синдикаты.
Чико переварил информацию.
— Непростое дело, — наконец произнес он.
— Так, чтобы он ничего не заподозрил.
— Да ну?
Я кивнул.
— Речь о суперинтенданте Эдди Кифе.
Чико разинул рот от удивления.
— Ты шутишь!
— И не думаю.
— Но он же сам ищейка, одна из главных ищеек Жокей-клуба!
Я рассказал ему о подозрениях Лукаса Уэйнрайта, и Чико заявил, что Лукас Уэйнрайт, должно быть, ошибается. Вот нам и поручено, указал я, выяснить, прав он или ошибается.
— И как же мы это устроим?
— Еще не знаю. У тебя есть какие-нибудь мысли?
— В нашей команде мыслитель — ты.
На Миддлтон-роуд показался грязный рейнджровер и, подъехав, свернул к дому Бразерсмита. Мы с Чико одновременно выскочили из «Скимитара» и направились к человеку в твидовом пиджаке, вылезавшему из остановившегося внедорожника.
— Мистер Бразерсмит?
— Да, в чем дело? — Это был молодой человек с загнанным взглядом. Он то и дело оглядывался, словно чего-то опасался. Нехватки времени, по всей видимости.
— Вы не уделите нам пару минут? — начал я. — Это Чико Барнс, а меня зовут Сид Холли. Мы хотим вас кое о чем расспросить...
Стоило ему услышать мое имя, как он тут же устремил взгляд на мои руки, остановив его на левой.
— Это у вас миоэлектрический протез?
— Э-э... да, — подтвердил я.
— Пойдем в дом. Вы разрешите взглянуть?
Он целеустремленно направился к дверям. Я застыл на месте, не испытывая ни малейшего желания идти следом.
— Давай, Сид, пойдем, — усмехнулся Чико, следуя за ним. Он прошел вперед и оглянулся. — Пусть сначала он поспрашивает, а там уж мы.
Оплата натурой, подумал я. Платить не хотелось. Неохотно я пошел следом за Чико в приемную.
Бразерсмит принялся по-деловому задавать вопросы. Я отвечал на них нейтральным тоном, как если бы я находился в Центре протезирования.
— Вы можете поворачивать кисть? — спросил он наконец.
— Да, немного, — я продемонстрировал. — Внутри протеза нечто вроде чаши, которая плотно надевается на культю, и один из электродов внутри принимает сигнал на поворот.
Я видел, что он хочет, чтобы я снял протез и показал ему все полностью, но делать этого не собирался, и, по-видимому, он понял, что просить об этом нет смысла.
— Он очень плотно надет, — произнес он, ощупывая края.
— Чтобы не слетел.
Он сосредоточенно кивнул.
— Как вы его снимаете и надеваете?
— С помощью талька, — коротко сказал я. Чико открыл было рот, но поймал мой предостерегающий взгляд и не не стал говорить о том, что снимать протез было нередко нелегко.
— Хотите приладить подобный протез на лошадь? — спросил он.
Бразерсмит переключил свой все тот же загнанный взгляд на него и ответил без тени улыбки:
— Технически это вполне возможно, но вряд ли получится научить лошадь посылать мозговые сигналы на электроды. К тому же, это будет неоправданно дорого.
— Я просто пошутил, — слабо возразил Чико.
— Что? А, понимаю. Вообще-то протезы для лошадей иногда делают. Недавно я читал про ценную кобылу, находящуюся в разведении. Ей успешно установили протез на культю передней ноги. Жеребец ее покрыл, и в итоге от нее успешно получили потомство.
— Ясно, — кивнул Чико. — Собственно, мы за этим и приехали. Насчет кобылы в разведении. Только эта подохла.
Бразерсмит с неохотой переключил свое внимание с протезов на кобыл с сердечными заболеваниями.
— Ее звали Бетезда, — уточнил я, застегивая манжет рукава.
— Бетезда? — он наморщил лоб и тревога в его взгляде усилилась. — Простите, не припоминаю...
— Из конюшни Джорджа Каспара, — объяснил я. — Череда побед в два года, и конец карьеры в три из-за шумов в сердце. Ее отправили в разведение и, когда она жеребилась, сердце не выдержало.
— Ох ты, господи, — вздохнул он. К тревоге в его взгляде добавилось сочувствие. — Какая жалость. Но простите, через мои руки проходит столько лошадей, что мне даже не всегда сообщают их клички. Это страховая компания чем-то недовольна, или же речь о подозрении в ненадлежащем обращении с животным? Потому что уверяю вас...
— Нет-нет, ничего подобного, — успокоил я его. — А помните ли вы, как лечили Глинера и Зингалу?
— Да, разумеется. Эти два. Ужасно обидно за Джорджа Каспара. Такое невезение.
— Расскажите подробней.
— Да и рассказывать-то особо нечего. Ничего необычного, кроме того, что в двухлетнем возрасте оба подавали такие большие надежды. По правде сказать, возможно, что именно это их и погубило.