Он нахмурился.
— Вы что, никогда раньше не летали на воздушных шарах?
— Никогда.
— Господи, у меня почти никаких шансов!
— Если б я не прыгнул в корзину, то никаких бы не было, — спокойно заметил я.
— Вы правы. — Он оглядел меня с высоты своего почти двухметрового роста. — Как вас зовут?
— Сид.
Он мужественно принял этот факт, хотя у него на лице было написано, что в его кругу Сидов не водится.
— Почему ваша девушка не хотела лететь? — спросил я.
— Кто? А-а, Пупсик! Она не моя девушка, просто знакомая. Она должна была лететь вместо моего постоянного пассажира. На прошлой неделе у нас случилась жесткая посадка и этот неуклюжий болван умудрился сломать ногу. Пупсик хотела взять свою дурацкую сумку и никак не желала с ней расставаться. Где тут место для сумки, я вас спрашиваю, да еще и такой тяжелой. На таких гонках каждый фунт на счету. Возьмешь на фунт меньше — пролетишь на милю дальше.
— Где вы рассчитываете приземлиться? — продолжал я расспросы.
— Все зависит от ветра. — Он поглядел на небо. — Сейчас мы летим примерно в северо-восточном направлении, но я буду подниматься выше. С запада надвигается фронт, и на высоте ожидаются сильные ветра, это нам на руку. Может, получится достичь Брайтона.
— Брайтона! — я полагал, мы пролетим миль двадцать, а никак не сто. Он ошибается, подумал я, разве воздушный шар способен преодолеть дистанцию в сто миль за два с половиной часа?
— Если ветер задует с северо-запада, то доберемся до острова Уайт. Или до Франции. Все зависит от того, насколько хватит газа. Мы же не хотим упасть вместе с шаром в море. Вы умеете плавать?
Я кивнул. Скорее всего, я сохранил эту способность и после потери руки, хотя с тех пор ни разу не пробовал.
— Но лучше не надо.
Он засмеялся.
— Не беспокойтесь! Этот шар чертовски дорого стоит, и я вовсе не хочу его топить.
Отцепившись от веток, мы пошли на подъем и теперь плыли над полями на высоте, с которой машины на дорогах казались игрушечными, хотя их цвет и размеры все еще можно было различить. Звуки доносились отчетливо: гул моторов, лай собак и, порой, людские крики. Люди смотрели в небо и махали нам руками. Я подумал, что выпал из реальности и очутился в мире детства, безмятежно летя по ветру, сбросив с души тяжелые жернова земных забот, свободно и счастливо поднимаясь в небеса.
Джон Викинг повернул выключатель и пламя с ревом устремилось в желто-зеленую пещеру, словно красно-золотой огненный язык дракона. Горение продолжалось двадцать секунд, и во внезапно наступившем молчании мы продолжали ощутимо набирать высоту.
— Какой газ вы используете? — спросил я.
— Пропан.
Он перегнулся через край корзины и поглядел вниз, словно пытаясь определить, где мы находимся.
— Достаньте-ка карту. Она в сумке с вашей стороны. И ради бога, не выпустите ее из рук!
Я выглянул за борт и увидел, что он имел в виду. К корзине был прикреплен жесткий чехол, застегнутый на пряжку. Я расстегнул пряжку, заглянул внутрь, крепко ухватил большую сложенную карту и передал ее капитану в целости и сохранности.
Он уставился на мою левую руку, послужившую мне в процессе доставания карты чем-то вроде противовеса на краю корзины. Я опустил ее и он взглянул мне в лицо.
— У вас нет руки! — изумленно выпалил он.
— Верно.
В отчаянии он всплеснул своими.
— Черт побери, я же так проиграю!
Я расхохотался.
— Не смешно! — метнул он в меня раздраженный взгляд.
— Еще как смешно! Я люблю выигрывать. И не буду вам обузой.
— Полагаю, что вы вряд ли окажетесь хуже Пупсика, — сказал он, в отвращении сдвинув брови. — Но по крайней мере считается, что она умеет читать карту. — С этими словами он развернул карту, которую я для него достал. Она явно предназначалась для воздушной навигации и была залита в пленку, на которой можно было делать пометки.
— Смотрите, — указал он. — Мы стартовали отсюда и перемещаемся примерно в северо-восточном направлении. Берите карту и определите, где мы находимся. Вы хоть что-нибудь знаете о том, как определять стороны света по наручным часам или о навигационном счислении?
Непрочитанная книга о навигационном счислении лежала у меня во внутреннем кармане легкой ветровки. А в другом кармашке на молнии лежал, слава богу, полностью заряженный запасной аккумулятор.
— Давайте карту, — сказал я. — Посмотрим.
Он недоверчиво протянул мне карту и снова включил горелку. Я прикинул, где мы должны находиться, поглядел на землю и сразу обнаружил, что на самом деле все выглядит совсем не так, как на карте. Четко обозначенные на бумаге городки и дороги сложно было различить среди коричневых и зеленых узоров ковра, расстилавшегося под нами. Тени резко контрастировали с залитыми солнцем участками и сбивали с толку. В однообразных видах я не мог различить никаких ориентиров. Я явно проигрывал Пупсику.
Черт возьми, подумал я. Начнем сначала.
Мы стартовали в три часа, может, минутой-двумя позднее. Мы провели в воздухе двенадцать минут. На земле ветер был слабый и дул с юга, но сейчас мы летели быстрее и на северо-восток. Скажем... пятнадцать узлов. Двенадцать минут на скорости в пятнадцать узлов... выходит около трех морских миль. Я смотрел гораздо дальше, чем нужно. Скоро мы минуем реку... и хотя я пристально вглядывался, я почти пропустил ее. На карте она была обозначена четкой синей линией, а на деле серебристая-зеркальная ниточка петляла и то и дело скрывалась между лесом и лугом. По правую сторону от реки, наполовину скрытая холмом, лежала деревушка, а за ней виднелась железная дорога.
— Мы здесь, — показал я место на карте. Он прищурился, разбирая мелкий шрифт и посмотрел на землю под нами.
— Неплохо, — подтвердил он. — Так и есть. Ладно, доверяю вам карту. Нам стоит знать, где мы находимся.
Он повернул выключатель и надолго включил горелку. Шары впереди были заметно ниже, нам было видно их верхушки. В очередной период тишины он посмотрел на показания двух закрепленных снаружи приборов и хмыкнул.
— Что это за приборы? — спросил я, кивая на них.
— Высотомер и измеритель скороподъемности. Мы на высоте пяти тысяч футов и поднимаемся со скоростью восемьсот футов в минуту.
— Поднимаемся?
— Ага. — На его лице мелькнула хищная улыбка, в которой отразилась беспощадная радость малолетнего хулигана. — Поэтому Пупсик и не хотела лететь, кто-то сказал ей, что я пойду на высоту, и она испугалась.
— На какую высоту?
— Я дурака не валяю. Когда я участвую в гонках, то иду на победу. Они все знают, что я выиграю. Им это не по нраву. Они считают, что рисковать не следует. В наши дни все только и заботятся, что о безопасности. Ха! — Он был полон презрения. — Было время, в начале века, в гонках на приз Гордона Беннета воздухоплаватели проводили в небе по двое суток и преодолевали дистанцию больше, чем в тысячу миль. А сегодня… чертова безопасность у них превыше всего.
Он бросил на меня сердитый взгляд.
— По правилам положено брать пассажира, а то бы я и не брал их никогда! Пассажиры только и делают, что ноют да пререкаются!
Он вытащил из кармана пачку сигарет и прикурил от зажигалки. Вокруг нас были баллоны с горючим газом. Я вспомнил, что разводить открытый огонь рядом с топливом категорически запрещается и промолчал. Казалось, что стая воздушных шаров внизу отлетает налево, но присмотревшись, я понял, что это мы уходим вправо. Джон Викинг отметил перемену направления с явным удовлетворением и снова надолго включил горелку. Скорость набора высоты ощутимо повысилась и солнце, до того светившее нам в спины, теперь засияло с правого борта.
Несмотря на яркое солнце, становилось все холоднее. Я взглянул вниз и увидел, что земля сильно отдалилась, и во всех направлениях было видно очень далеко. Я сверился по карте и продолжил следить за нашими перемещениями.
— Во что вы одеты? — спросил он.
— В общем-то, в то, что вы и видите.
— Хм.
Во время работы горелки пламя над головой почти обжигало, и из-под шара постоянно шел горячий воздух. Летели мы по ветру и с ветром, так что его движение не ощущалось. Холодно стало из-за высоты.
— На какой высоте мы сейчас находимся? — спросил я. Он посмотрел на инструменты.
— Одиннадцать тысяч футов.
— И продолжаем подниматься?
Он кивнул. Остальные шары, далеко внизу по левому, борту выглядели далекими цветными пятнами на фоне зеленой земли.
— Все они так и останутся на пяти тысячах футов, чтобы не пересекать воздушные трассы. — Он искоса посмотрел на меня. — Вы можете посмотреть на карте. На ней обозначены коммерческие воздушные трассы и высоты, на которых их запрещено пересекать.
— И пересекать воздушную трассу на воздушном шаре на высоте одиннадцать тысяч футов запрещено?
— Сид, а ты неплохой парень! — ухмыльнулся он.
Джон Викинг щелкнул выключателем и рев горелки прервал нашу болтовню. Я сверился по карте и с трудом определил наше местонахождение. Теперь мы летели заметно быстрее и, без сомнения, к юго-востоку. Остальные шары пропали из виду.
В очередной период тишины Джон Викинг объяснил, что за шарами в автомобилях следуют помощники, чтобы встретить их, когда они приземлятся.
— А за нами тоже кто-то следует?
В самом деле, следовал ли за нами Питер Раммилиз вместе со своими громилами, чтобы наброситься на меня сразу после приземления? Мы ему еще и одолжение делаем, летя по направлению к его дому в Кенте.
Джон Викинг снова по-волчьи оскалился:
— Сегодня за нами ни одна машина не угонится!
— Ты серьезно? — воскликнул я.
Он снова взглянул на высотомер.
— Пятнадцать тысяч футов. Останемся на этой высоте. Знакомый из авиационной метеослужбы снабдил меня прогнозом: ветер пятьдесят узлов с 290 градусов на пятнадцати тысячах. Держись, Сид, до Брайтона долетим!
Я подумал, что мы летим, не чувствуя этого, на скорости в пятьдесят семь миль в час, покачиваясь в пятнадцати тысячах футов над землей в едва достающей до пояса плетеной корзинке, поддерживаемой лишь горячим воздухом в лавсановой тряпочке. Совершенное безумие.