— Про тебя никто не узнает, — успокоил его я. — Ты знаешь, кто были эти жучки из Кемптона?
— Понятия не имею. Я даже не знаю точно, жучки они или нет. Увидел и подумал, жучки, мол, идут.
Настолько сильное впечатление, скорее всего, было верным. Пользы от него, впрочем, не было. Да и Джекси рассказал все, что знал. Я высадил его там, где он указал, в предместьях Уотфорда, и напоследок он повторил, чтобы я, как и обещал, не вздумал впутывать его, Джекси, в свои дела с Раммилизом.
В Лондоне я не поехал домой, а остановился в отеле. Мне казалось, что я чересчур осторожничаю, но Чико, которому я позвонил, одобрил это решение. «Приезжай к завтраку», сказал я, и он обещал быть.
Чико подъехал к завтраку, но новостей у него было немного. Целый день он ездил по адресам подписчиков журнала, но за последний месяц никто из них писем от Эша не получал.
— Вот что я тебе скажу, — заявил он. — Люди с фамилиями от А до К уже получали полировку, так что на очереди фамилии на П и Р, это сужает круг поисков.
— Отлично! — я был действительно рад.
— Везде, где я был, я оставил наклейки с твоим адресом, и некоторые из опрошенных обещали, что если им придет такое письмо, то они дадут нам знать. Вот только почешутся ли...
— Хватит и одного, — заметил я.
— И то правда.
— Не желаешь ли поучаствовать в проникновении со взломом?
— Почему бы и нет? — Он принялся за огромную порцию яичницы с сосисками. — Где и зачем?
— Э-э... Этим утром ты разведаешь обстановку. И по окончании рабочего дня до наступления сумерек, мы прогуляемся до Портман-сквер.
Чико прекратил жевать, аккуратно проглотил то, что уже было во рту и уточнил:
— Под «Портман-сквер» ты имеешь в виду Жокей-клуб?
— Именно его.
— Надеюсь, ты заметил, что тебя туда впускают с парадного входа?
— Мне надо кое-что тихонько посмотреть, так, чтобы никто не узнал.
Он пожал плечами.
— Ладно. Разведаю и встретимся здесь?
Я кивнул.
— К ланчу сюда подъедет адмирал. Вчера он ездил на фабрику по производству полировки.
— Блестящий у него выдался денек!
— Очень смешно.
Пока он расправлялся с яичницей и тостами, я кратко пересказал ему слова Джекси о синдикатах и слухах о нечистых на руку высокопоставленных служащих.
— Так мы за этим туда направляемся? Чтобы перевернуть вверх дном кабинет Эдди Кифа в поисках доказательств его причастности к темным делам?
— Именно за этим. Сэр Томас Улластон — главный распорядитель — сказал, что Эдди приходил к нему с жалобой на то, что я получил доступ к служебным документам. Лукас Уэйнрайт не может их мне предоставлять без того, чтобы об этом не прознала верная секретарша Эдди. Так что если я хочу их посмотреть, придется делать это скрытно.
И, если меня поймают, сочтут ли это деяние «совсем непотребным»?
— Ладно, — согласился он. — У меня сегодня урок дзюдо, не забудь.
— Давай, иди учить мелюзгу.
К полудню явился Чарльз, поводя носом в незнакомой обстановке как беспокойный пес.
— Миссис Кросс передала мне твое сообщение. Но почему здесь, а не как обычно, в «Кавендише»?
— Я избегаю нежелательной встречи, — пояснил я. — Здесь меня не станут разыскивать. Розовый джин?
— Двойную порцию.
Я заказал напитки.
— Так значит, в те шесть дней, что ты пропадал, ты тоже проводил подобный маневр уклонения?
Я не ответил. Он смерил меня испытующим взглядом.
— Да, похоже, эта рана еще не затянулась.
— Прекратите, Чарльз.
Он вздохнул и раскурил сигару, с силой втянув дым и глядя на меня сквозь пламя зажженной спички.
— Так кого же ты избегаешь?
— Человека по имени Питер Раммилиз. Если кто-нибудь спросит, вам неизвестно, где я нахожусь.
— Мне это почти никогда не известно. — Он с удовольствием наполнял легкие сигарным дымом и разглядывал пепел словно величайшую драгоценность. — Тебе ничего не стоит улететь на воздушном шаре...
— Мне даже предложили место штурмана у сумасшедшего воздухоплавателя, — улыбнулся я.
— Меня это не удивляет, — сухо парировал он.
— Как продвигаются дела с полировкой?
Но сперва он дожидался напитков, а потом долго допытывался, почему я пью минеральную воду, а не виски.
— Чтобы держать голову ясной для кражи со взломом, — честно ответил я, и он так и не понял, следует ли мне верить.
— Полировка — продукт кустарного производства, процветающего по соседству с фабрикой, на которой перерабатывают мед.
— Пчелиный воск? — переспросил я недоверчиво. Он кивнул.
— Пчелиный воск, парафин и скипидар — вот состав этой полировки. — Чарльз неспешно, с наслаждением курил. — Я побеседовал с весьма приятной женщиной, она очень помогла. Мы потратили немало времени, проверяя книги заказов. Люди редко заказывают так много, как Дженни, и почти никто не просит упаковать жестянки в белые коробочки, пригодные для рассылки. — Его глаза поблескивали над сигарой. — Если быть точным, таких заказов оказалось всего три, и все — в прошлом году.
— Три... Думаете, все три раза это было дело рук Николаса Эша?
— Все три раза заказывали примерно одно и то же количество, — довольным тоном подтвердил он. — На разные имена и адреса, разумеется.
— И вы их себе выписали.
— Выписал. — Он достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги. — Держи.
— Вот он и попался, дурачок! — удовлетворенно произнес я.
— Там был полицейский, с тем же поручением, — добавил Чарльз. — Он приехал как только я закончил выписывать имена. Похоже, они и впрямь разыскивают Эша.
— Вот и хорошо. А... вы рассказали им про адреса подписчиков журнала?
— Нет, не стал. — Он прищурился, разглядывая стакан на свет, как будто розовый джин в нем был уникального оттенка, который стоило запомнить. — Я бы предпочел, чтобы ты нашел Эша первым.
— Хм. — Я задумался. — Если вы рассчитываете, что Дженни будет мне благодарна, то зря.
— Но ты же избавишь ее от серьезных неприятностей!
— Она предпочла бы, чтобы это сделала полиция.
Я подумал, что если я потерплю неудачу, то возможно, Дженни даже станет относиться ко мне добрее, но в таких подачках от нее я не нуждался.
В середине дня позвонил Чико.
— Что это ты в номере забыл в это время суток? — требовательно спросил он.
— Смотрю по телевизору скачки в Честере.
— Логично... — вздохнул он. — В общем, слушай. Я все разведал, и мы проберемся без труда, но к четырем часам ты уже должен будешь пройти с главного входа. Дзюдо с мелюзгой я отменил. Короче, вот что ты делаешь. Заходишь с парадного входа, весь из себя деловой. В холле два лифта. Один везет в конторы на втором и третьем этажах и довозит до четвертого, который, как тебе известно, целиком занят Жокей-клубом.
— Да, — подтвердил я.
— Когда все начальники, подчиненные и прочие уходят домой, то лифт с открытыми дверьми оставляют на третьем этаже, и вызывать его никто не может. Имеется ночной портье, но после того, как он отгоняет лифт на третий этаж, то сидит себе внизу и обходов не делает. И да, еще, когда он оставляет лифт, то спускается по лестнице и на каждом этаже запирает с нее выходы, на всех трех этажах. Понятно?
— Да.
— Отлично. Так вот, есть и другой лифт, который везет на верхние четыре этажа здания. Там находится восемь квартир, по две на этаж, обычные жилые квартиры. И от Жокей-клуба эти этажи отделяет одна-единственная запертая дверь с лестницы.
— Понятно, — отозвался я.
— Отлично. Я прикинул, что портье или как там его, на входе может знать тебя в лицо и ему покажется странным, что ты пришел, когда контора уже закрыта. Так что приходи раньше и поднимайся на лифте до квартир, на верхний этаж, там и встретимся. Там терпимо, у окна можно сидеть. Можешь книжку почитать.
— Тогда до встречи, — попрощался я.
Я взял такси. На случай, если кто-то увидит меня в холле, правдоподобное объяснение было у меня наготове, но я так никого и не встретил и без приключений поднялся на лифте на верхний этаж. Как и обещал Чико, у окна стояла скамейка, на которой я и потратил впустую больше часа. Никто не входил и не выходил из квартир, никто не поднимался на лифте. Когда двери лифта открылись в первый раз, из них показался Чико, в белом рабочем комбинезоне и с сумкой инструментов. Я смерил его насмешливым взглядом.
— Приходится выглядеть соответствующе, — стал оправдываться Чико. — Я пришел сюда в таком виде раньше, и сказал портье, что отойду за нужными деталями. Когда я сейчас вошел, он кивнул, да и все. Когда будем уходить, я его отвлеку разговорами, а ты тихонько прошмыгнешь мимо.
— Если это все еще будет тот же самый портье.
— Он работает до восьми. Придется уложиться до этого времени.
— Лифт Жокей-клуба еще работает?
— Ага.
— А дверь на лестницу, ведущую от Жокей-клуба наверх, заперта?
— Ага.
— Тогда давай спустимся, чтобы слышать, как портье пригонит и оставит лифт.
Он кивнул. Через дверь рядом с лифтом мы вышли на лестничную клетку, чисто утилитарную, без ковров и освещенную электрическими лампочками.
Позвякивавшую сумку с инструментами мы оставили прямо там. Спустившись на четыре этажа, мы подошли к закрытой двери и остановились в ожидании.
Дверь была плоская, сделанная из какого-то наполнителя. С нашей стороны она была обита серебристого цвета листовым металлом, в котором виднелась скважина врезного замка. Такого рода препятствия Чико брал минуты за три.
Как обычно, идя на подобные дела, мы взяли с собой перчатки. Я припомнил замечание Чико, высказанное, когда мы только начинали работать вместе: «Хоть одна польза с твоего протеза есть: отпечатков не оставляет». Я все равно натягивал поверх перчатку, чтобы не привлекать к себе внимания там, где нам не положено было находиться.
Я так и не привык взламывать двери, сердце билось сильнее, дыхание учащалось. Опыт Чико был куда богаче моего, но и он не мог скрыть волнения. Он прекращал насмешливо щуриться, и на его лице резко проступали очертания скул. Понимая опасность, мы напряженно ждали.