Я нажал одновременно кнопки «воспроизведение» и «запись» и бесповоротно нарушил обещание, которое дал Тревору Динсгейту.
Глава шестнадцатая
В обед я позвонил Чико и рассказал ему все, что выяснил о лошадях Розмари.
— В двух словах, у всех четырех лошадей были проблемы с сердцем, потому что их заразили свиной болезнью. Я раздобыл еще кучу заумной информации о том, как это было проделано, но с этим пусть теперь распорядители разбираются.
— Свиная болезнь? — недоверчиво переспросил Чико.
— Ну да. У одного крупного букмекера, Тревора Динсгейта, есть брат, который работает в фирме, производящей вакцины от оспы там, дифтерита и прочего в том же духе, и эти двое придумали, как вкалывать фаворитам свиные микробы.
— Фавориты, значит, проигрывают, а букмекер в деньгах купается, — подытожил Чико.
— Вот именно, — подтвердил я.
Я чувствовал себя очень странно, излагая махинации Тревора Динсгейта простыми словами и обсуждая его, словно он был всего лишь нашим очередным делом.
— Как тебе удалось это раскопать? — поинтересовался Чико.
— На конном заводе Генри Трейса пал Глинер, и свиная болезнь обнаружилась на вскрытии. Когда я был в лаборатории, то увидел там человека по имени Шуммак, который занимается необычными микробами, и вспомнил, что настоящая фамилия Тревора Динсгейта тоже Шуммак. В свою очередь, Тревор Динсгейт на короткой ноге с Джорджем Каспаром... а все порченые лошади, о которых нам известно, в конюшне Каспара и стояли.
— Это все косвенные улики, — заметил Чико.
— В общем, да. Но дальше пусть этим занимается Служба Безопасности.
— Эдди Киф? — засомневался он.
— Не волнуйся, такое и ему не под силу замять.
— Ты уже рассказал Розмари?
— Еще нет.
— Вот это да!
— Угу.
— Ну что ж, Сид, старина, сегодня кругом сплошные результаты. Мы взяли след Ника Эша.
Ник Эш, с ножом в носке... выглядел довольно жалко, по сравнению с... по сравнению с...
— Эй! — донесся до меня обиженный голос Чико. — Ты что, не рад?
— Конечно, рад. Что за след?
— А он опять принялся рассылать свои дурацкие письма. Сегодня с утра я заехал к тебе домой, проверить наудачу, и в ящике лежали два конверта с наклеенными ярлыками с твоим адресом.
— Отлично! — сказал я.
— Я их вскрыл. Оба были посланы людьми, чьи фамилии начинаются на букву «П». Не зря я ноги сбивал.
— Так у нас теперь есть новые письма?
— Именно так. Они точно такие же, как и те, что рассылала твоя жена, только адрес для высылки денег другой. У тебя есть под рукой карандаш?
— Ага.
Он продиктовал обратный адрес одного из писем, отправленного из Клифтона, в Бристоле. Я задумался. Можно отдать его полиции, а можно проверить самому. В некотором роде, второй вариант выглядел весьма привлекательно.
— Чико, позвони Дженни в Оксфорд и попроси к телефону Луизу Макиннес. Передай ей, чтобы она позвонила мне сюда, в гостиницу Рутланд в Ньюмаркете.
— Боишься своей женушки, а?
— Так позвонишь?
— Конечно! — И он со смехом положил трубку.
Однако, когда телефон зазвонил снова, на другом конце оказалась не Луиза, а снова Чико.
— Она там больше не живет, — сообщил он. — Твоя жена дала мне ее новый номер. — Он продиктовал мне его. — Все на сегодня?
— Можешь завтра принести свой магнитофон в Жокей-клуб на Портман-сквер, скажем, к четырем часам?
— Как в прошлый раз?
— Нет, — ответил я. — Не таясь, с парадного входа.
К моему облегчению, Луиза взяла трубку. Когда я объяснил ей зачем звоню, она пришла в изумление:
— Ты что, действительно его разыскал?
— Ну... возможно. Так ты приедешь, чтобы опознать его?
— Да. — Ни малейших колебаний в голосе. — Куда и когда?
— Адрес в Бристоле... — Я запнулся и несмело продолжил. — Я сейчас в Ньюмаркете. Я мог бы подхватить тебя в Оксфорде ближе к вечеру, и мы бы поехали туда вместе. Может, мы застанем его на месте сегодня же вечером... или же завтра утром.
На том конце воцарилось молчание. Затем она произнесла:
— Я съехала от Дженни.
— Слышал.
Снова молчание. Затем до меня донесся ее спокойный уверенный голос.
— Хорошо.
Она ждала меня в Оксфорде. С ней был чемоданчик.
— Привет, — сказал я, выходя из машины.
— Привет.
Мы посмотрели друг на друга и я поцеловал ее в щеку. Она довольно — по крайней мере я так надеялся — улыбнулась и положила свой чемоданчик в багажник рядом с моим.
— Ты можешь передумать в любой момент, — уточнил я.
— Как и ты.
Однако, мы оба сели в машину и я поехал в Бристоль, чувствуя себя весело и беззаботно. Тревор Динсгейт еще не начал меня искать, Питер Раммилиз с его ребятами уже неделю не появлялись на горизонте, и никто, кроме Чико, не знал, куда я направляюсь. Я решил, что не позволю темному будущему омрачить вполне приятное настоящее и что не буду даже думать о том, что меня ждет, и мне это почти удалось.
Сперва мы доехали до загородного отеля, о котором мне кто-то рассказывал, расположенного высоко на скалах с видом на ущелье Эйвон и рассчитанного на богатых американских туристов.
— Вряд ли нам удастся сюда попасть, — засомневалась Луиза, оглядывая всю эту роскошь.
— Я сделал заказ по телефону.
— До чего предусмотрительно! Один номер или два?
— Один.
Она улыбнулась, явно удовлетворенная ответом, и нас провели в большую комнату с деревянными панелями на стенах, выстланную коврами и обставленную старинной полированной мебелью. В центре стояла огромная пышно убранная кровать с балдахином, увенчанным белыми муслиновыми оборками.
— Боже мой, — восхитилась Луиза. — Я-то рассчитывала на обычную гостиницу.
— Я не знал насчет балдахина, — растерянно отозвался я.
— Так еще веселее! — засмеялась она.
Мы разложили чемоданы, освежились в современного вида ванной, спрятанной за панелями и вернулись к машине. Всю дорогу до нового места жительства Эша Луиза задумчиво улыбалась.
Это оказался богатого вида дом на респектабельной улице: солидная постройка на пять или шесть спален, выкрашенная в белый цвет, который приятно смотрелся в закатных лучах солнца. По ее виду сложно было судить о владельце.
Я остановил машину на той же стороне улицы там, откуда мы могли видеть и входную дверь, и выход к подъездной дорожке. По словам Луизы, около семи часов вечера, после усердной работы за пишущей машинкой, Ник нередко выходил на прогулку. Быть может, он выйдет и сейчас, если он здесь. А может, и не выйдет. Было тепло, и мы открыли окна. Я закурил, и в отсутствие ветра колечки дыма тихо поплыли вверх. До чего же спокойное ожидание, подумалось мне.
— Расскажи о себе, — попросила Луиза.
Я пустил очередное колечко дыма.
— Я посмертный незаконный сын двадцатилетнего мойщика окон, который свалился со стремянки прямо перед свадьбой.
— Очень изящно сказано, — рассмеялась она.
— А ты?
— Законная дочь менеджера на стекольной фабрике и судьи, оба живы и проживают в Эссексе.
Мы поговорили о братьях и сестрах, которых у меня не было, а у нее было двое, и тот, и другая. Об образовании, которое у нее было гораздо лучше. О жизни в целом, в которой я повидал гораздо больше.
Так на тихой улице прошел час. Пели птицы. Проезжали редкие машины. Люди возвращались с работы и заезжали на парковки перед домами. Хлопали двери вдалеке. В доме, за которым мы наблюдали, ничего не происходило.
— Ты терпелив, — заметила Луиза.
— Иной раз я так подолгу сижу.
— Довольно скучное занятие.
Я заглянул в ее ясные умные глаза.
— Сегодня вечером мне не скучно.
Миновало семь вечера, но Ник не появился.
— Сколько мы будем ждать?
— Пока не стемнеет.
— Я проголодалась.
Прошло еще полчаса. Я узнал, что она любит карри и паэлью и терпеть не может ревень. Я узнал, что ее научная работа продвигается с трудом.
— Я совсем выбилась из графика, — жаловалась она. — И... О, господи, вон он идет!
Ее глаза широко распахнулись. Я проследил за ее взглядом и увидел Николаса Эша. Он вышел не из парадной двери, а из выхода на парковку. Мой ровесник или чуть моложе. Выше меня, но такого же худощавого сложения. Того же оттенка кожа. Темные, слегка вьющиеся волосы. Темные глаза. Острый подбородок.
Все то же самое.
Он был во многом пугающе похож на меня, но выглядел при этом совсем по-другому. Я вытащил из кармана брюк свой мини-фотоаппарат, как обычно, снял зубами крышку и сделал снимок.
Он задержался у калитки и оглянулся на выбежавшую вслед за ним женщину, кричавшую:
— Нед, Нед, подожди меня.
— Нед! — воскликнула Луиза, сползая с сиденья. — Если он повернет сюда, то заметит меня!
— Если я буду тебя целовать, то не заметит.
— Тогда целуй! — приказала она. Но я рискнул сделать еще одну фотографию.
Женщина выглядела старше, ей было в районе сорока. Стройная, миловидная, радостно взволнованная. Она взяла его под руку и заглянула ему в лицо. Даже с расстояния в двадцать футов было видно, как ее глаза светятся обожанием. Он взглянул на нее сверху вниз, весело рассмеялся, поцеловал и, словно в танце, круговым движением вынес на тротуар. Затем он обнял ее за талию и легкой, пружинящей походкой повел по направлению к нам.
Под прикрытием машины я рискнул сфотографировать его еще раз, а затем перегнулся и с энтузиазмом поцеловал Луизу. Мимо прозвучали шаги. Эш и женщина явно заметили нас, во всяком случае, мою спину, потому что они вдруг рассмеялись, весело и беззаботно, влюбленные при виде другой парочки. Они приостановились было, но потом пошли дальше, и звуки их шагов постепенно затихли.
Я с неохотой прервался.
— Ух! — выдохнула Луиза, но относилось ли это к поцелую или к внезапной близости Эша, я так и не понял.
— Он совсем не изменился, — заметила она.
— Настоящий Казанова, — сухо ответил я.